Центурион с десятью солдатами пробивался сквозь потерявших всякий человеческий облик рабов, к той самой двери, за которую шла отчаянная борьба. Усеивая свой путь трупами, римляне быстро приближались к цели. Задачей центуриона было отрезать рабов от последней возможности отступления. Юноша просто кричал от восторга, когда его меч расчищал дорогу. Щит свой он давно уже выбросил, разбитый в щепки от нанесённых ударов. Теперь, подобно Марсу, нёсся он по полю смерти, наслаждаясь битвой. Глаза его горели. Но когда он уже достиг заветной цели, то увидел, что в дверь, к которой он стремился, вбежал тот самый варвар, который был всегда в самых опасных участках сражения и всегда впереди всех. Центурион звонко, по-мальчишески расхохотался. Вот ещё один шанс стать героем.
Он даже не мечтал, что будет вот так сражаться лицом к лицу, когда родители буквально силой засунули его в этот тихий легион, от которого битвы также далеки, как и Альпы.
Юноша рванулся за Британцем. Его люди бросились за ним. Разогнав от двери рабов, они ворвались со своим молодым командиром прямо в храм. И оказались лицом к лицу с целым отрядом мятежников, которые успели прийти в себя в этом убежище и теперь снова готовы были сражаться.
Римляне, поняв, что совершили досадную оплошность и обрекли себя на неравный бой, повернули назад. Но было уже поздно.
Рабы успели окружить их и закрыть дверь на засов. Те, кто остался снаружи, были обречены. Сюда доносились их жалобные крики. Но кто в такие минуты прислушивается к чужим жалобам?
Солдаты Рима и их молодой центурион бросились. в драку. Центурион выполнил своё желание, когда выбрал своим противником Британца.
Римлянин и варвар встретились в жестоком поединке. Юноша упивался опасностью. Он был счастлив, он улыбался.
Но улыбка сошла с его губ, когда меч Британца вонзился в тело центуриона. Закричав от боли, юноша покатился по холодному полу. Британец поразил его в то же место, куда был ранен Валерий. Но центурион умер быстро, пролепетав лишь только такие слова:
— Что же это? Я не хочу. Мама!
А Британец дрался уже с другим солдатом. С римлянами расправились быстро. В храме было человек сто. Они с трудом дышали, их мечи дымились кровавыми парами. Никто ни на кого не смотрел.
Тяжко на полу стонали раненые.
После того, как двери храма Юпитера захлопнулись и мятежники скрылись внутри святилища, по приказу легата легионеры начали преследовать оставшихся снаружи бунтовщиков, и тех кто не успел поникнуть в храм, римляне добивали их мечами. Некоторые мятежники были взяты в плен и закованы в кандалы, а затем загнаны в базилику, в которой до этого происходили судебные разбирательства.
Выставив посты у каждого выхода из храма, легионеры собрались на сходку, которую устроил Петроний Леонид. Легат стоял в самом центре площади, расположенной перед святилищем. Отряды выстраивались перед ним полукольцом. Аквилла, зорко оглядывая своих бойцов, обдумывал те слова, которые собирался сказать этим уставшим, но всё, ещё стремившимся в бой людям.
— Солдаты! Вы доблестно сражались, и разбойники разбиты. Но нескольким мятежникам удалось укрыться в тех стенах. — Легат простер руку в сторону храма Юпитера. — Они осквернили наши чувства. Они посмели войти в нашу святыню. Вам предстоит последний бой с взбунтовавшимися варварами. Вы должны очистить храм Юпитера от разбойников.
Вперед выступил легионер. Какая-то мысль тревожила его.
/ — А не будет ли так, командир, что это мы, ворвавшись в храм, с оружием, навлечём на себя гнев богов. Ведь что стоит рабам обесчестить наши святыни. Юпитер — это не их бог, а наш. Да разве есть у разбойников боги? Они поклоняются всему на свете, вплоть до камня.
— Успокойся, воин. Мы войдем в стены храма не как осквернители пристанища богов, а как избавители. Кровь мятежников будет искупительной жертвой.
Солдат вернулся в строй. Легионеры уже не размышляли о возможных последствиях ненависти богов за поругание святилищ. Легат дал им право покарать мятежников. Солдаты стали расходиться. Отдых перед осадой был недолог. Ещё не успели остыть тела от сражения, а уже снова нужно идти в бой. И воины, не взирая на усталость, сразу со всех сторон начали штурм храма. Леонид, которого одолевали беспокойные мысли, ходил взад-вперед перед главными воротами в святилище. Мятежники, потеряв веру, с которой они шли в бой, были угнетены. Повалившись на пол, они предавались тяжелым раздумьям, и уже ничего не ждали хорошего в этой жизни. В их души забрался страх. Снаружи послышался монотонный удар тарана, которым легионеры старались пробить дверь. Преграда долго не выдержит. А потом… Мысль о дальнейшем ужасала, бросала в дрожь. Но в глубине души каждый из них почему-то надеялся, что все обойдётся, что удача улыбнётся им. Люди вздрагивали при каждом новом ударе, с испугом глядя на пока ещё целую дверь.
Британец, казалось, один не терял присутствия духа. Он ходил мимо мятежников; подбадривал тех, кто впал в апатию, говорил, что еще есть шансы на спасение. Но никто ему не верил. Люди отмахивались от него, словно от наваждения. Неожиданно Британец увидел, как в одном из дальних коридоров мелькнуло яркое одеяние. Кто бы это мог быть? Ведь там никого из его людей не было. Все были у главных ворот храма, за исключением детей и женщин, да нескольких стариков, находившихся в соседних комнатах. Сподвижник Валерия долго не раздумывал. Он быстрым шагом направился к тому месту, где он видел фигуру человека. За алтарём были три двери, не отличимые друг от друга. Раскрыв первую дверь, Британец осмотрел небольшую комнату. В ней было пусто, лишь две скамьи, да покрытый белоснежной материей стол.
За второй дверью также никого не оказалось. Но в комнате дернулась занавесь. Кто-то недавно был здесь. Британец рывком сорвал ткань. За ней скрывалась низенькая, вполовину человеческого роста дверь. Британец тронул её, но она была заперта изнутри.
Сильный удар ногой, и дверь с шумом раскрылась. Согнувшись пополам, Британец с трудом протиснулся внутрь другой комнаты, богато убранной, потому что в ней хранились предметы для мистических обрядов.
В углу, вжавшись в стену, стоял авгур[18] храма. Он был испуган. Блуждающими глазами взирал на великана Британца и трясущимися руками пытался что-то запихнуть в отверстие в стене.
Британец прыжком достиг жреца, и деревянный ящик вывалился из рук авгура. Со звоном посыпались драгоценности. Но варвара не интересовало золото.
— Почему ты остался в храме? — зарычал он. Жрец молчал и тупо озирался по сторонам. — Ты что, немой? — Британец его встряхнул.
— Я тут живу… Боялся, что вы убьёте меня!
— Что ты бормочешь? Почему ты не ушёл со всеми? Говори! — Меня оставили одного, чтобы я берег наши святыни от разграбления.
— Ты имеешь в виду эти святыни? — варвар поднял с пола драгоценное ожерелье и сунул его за пазуху.
— Как тебе удавалось здесь скрываться от нас? Служитель, понуро опустив голову, молчал.
— Я слышал, что храмы имеют много тайн. Может, ты знаешь другой выход из этих стен?
Жрец вздрогнул, и Британец заметил это. Он схватил авгура за подбородок и повернул его лицо к себе.
— Ты знаешь тайны храма Юпитера, и ты откроешь их мне. Если ты не покажешь другой дороги, которая бы вывела бы нас отсюда, я клянусь, ты долго не проживёшь.
В руке Британца сверкнул меч. Жрец сразу весь обмяк. Ужас обуял его.
— Я покажу потайной ход, — тихо прошептал он. — Только не убивай меня!
— Быстрее веди меня туда. Возможно ещё, что ты спасёшь свою жизнь.
Британец схватил авгура эа одежду и потащил за собой. Тот молча, показывал рукой, куда нужно было повернуть, в какую дверь войти. Наконец он сказал:
— Здесь, — и все также удерживаемый Британцем надавил на камень в стене. Стена через несколько секунд исчезла, отъехав куда-то в сторону. Впереди было темно. Но в пяти-шести шагах от того места, где они стояли, тускло мерцали факелы.
