Кровать была мягкая и большая. Актис еще ни разу в жизни не лежала на таком ложе.

Валерий сам помог девушке снять паллу, и когда та осталась в одной почти прозрачной тунике, снял с ее ноги сандалии, презрев свой сан, вымыл милые его сердцу ножки в золотом тазике с розовой водой.

Укрыв ее белым шерстяным одеяло, он, целуя девушку в глаза, расплел ее волосы и пожелал увидеть прекрасные сны.

— Я уверена, что только ты будешь мне сниться, — прошептала Актис, целуя Валерия.

Валерий подождал, пока она засну и лишь затем вышел из опочивальни. Девушка осталась одна со своими снами, в огромной кровати за прозрачными занавесями. Из окон лился прозрачный ночной воздух, колеблющий робкое пламя светильников. Тихо. Лишь шуршание крыльев всегда юного Гипноса осталось здесь, да слышно легкое дыхание Актис.

Утром Валерий вошел в спальню и разбудил Актис:

— Вставай, любимая. Сегодня нас ждет чудесный день.

День был действительно чудесный. Он был полон любви. Валерий и Актис весь день были вместе. Они ездили на прогулку к озеру, гуляли по небольшому лесу, чьи поляны были полны цветов и ягод, поднимались на горную возвышенность и целовались. И им это не надоедало.

Затем последовал не менее чудный вечер. Актис принесли кифару и она пела юноше греческие песни. Ее дивные пальчики не забыли за долгое время тяжкого труда, как управляться с инструментом и ловко перебирали звонкие струны.

Перед сном они долго не могли расстаться, вспоминая все, что успели пережить вдвоем и строя воздушные проекты на будущее.

Вряд ли во всей Римской империи был кто-нибудь также счастлив и спокоен в эту минуту, как эти двое, с доверчивостью детей прижавшиеся друг к другу.

Уже три дня прошло, как Актис находилась в доме Валерия, и завтра уже надо было снова идти к Корнелию, потому что послезавтра приедет Фабия.

Актис старалась пока не думать об этом. Ее мучили совсем другие мысли. Она решила поделиться ими с Валерием и для этого выбрала момент, когда юноша взял ее на прогулку по Вальтурно.

Сначала они спустились к той рыбе с дельфинами и мраморным мертвым мальчиком, где их ждала лодка со старым гребцом. Когда это суденышко преодолело полмили и его нос стал рассекать крупную речную волну, Актис призналась Валерию, что не любит прогулки по воде. Когда тот поинтересовался почему, она рассказала ему свою печальную историю, в результате которой она стала рабыней, а также поведала о том, как жила у Люции Фабии, потом ей пришлось рассказать все до конца, как и почему она оказалась в доме Децим Фабии.

— Имена моих хозяек так похоже звучат, — закончила Актис, — а сами они такие разные. Боги словно посмеялись надо мной, вручив столь разные и переменчивые обстоятельства. Но что толку на них сердиться?

Рассказ Актис так поразил юношу, что несколько минут он просто слова не мог сказать. Сердце его разрывалось от жалости к этой девушке с такой необычной судьбой.

— Бедная Актис, — наконец произнес он, обнимая ее и целуя.

Актис помолчала. немного, а затем пытливо глядя снизу вверх в глаза Валерия, спросила:

— Ты столько раз говорил мне, о своей любви…

Она запнулась, затем продолжила:

— А я все жду…

— Чего ты ждешь?

— Когда мы с тобою станем по-настоящему близкими людьми. Самыми близкими. Ты понимаешь?

— Да, я тебя понимаю, — ответил Валерий.

Он стал очень задумчивым.

— Мы еще не испытали самого главного, — опустив от смущения глаза, продолжала говорить Актис. — Ведь когда любишь. очень любишь, без этого нельзя. Я знаю. А ты словно избегаешь этого. Почему?

Валерий молчал. В душе его бурлили различные чувства.

— Ты этого хочешь? — наконец спросил он.

— Не боишься?

— Боюсь, — просто ответила Актис. — Но очень хочу. Ведь я люблю тебя. Люблю.

— Ты удивительная девушка, Актис. То мне кажется, что я тебя уже знаю, а то… Ты вдруг становишься такой загадочной. Почему ты об этом заговорила?

— Я живу у тебя три дня, а ты… — Актис опять запнулась. — Ты обращаешься со мной, как с ребенком.

Валерий улыбнулся.

— Первый раз вижу, как ты сердишься. — Он помолчал и задумчиво произнёс: — Хорошо. Значит, ты готова. Что ж, тогда сегодня ночью я тебе не дам спать.

— Только ночью? — разочарованно проговорила Актис.

— А ты, что хочешь прямо сейчас?

— Да.

Валерий захохотал.

— Что тут смешного? — обиделась Актис и надула губки.

— Мы тут не одни, — стал оправдываться Валерий. — Ты разве забыла?

Актис покосилась на седого гребца. Старик не обращал на них никакого внимания.

— Да, я забыла, — лицо ее было грустным. — Ты хитрый. Но ты обещаешь?

— Конечно, — Валерий улыбнулся. — Какая ты забавная.

В его голосе было столько теплоты и нежности, что Актис даже в голову не пришло обидеться на него. Она положила ему голову на колени. Ветер ласково играл ее волосами. Валерий гладил девушке руки и волосы и заглядывал в глаза. Она в ответ счастливо ему улыбнулась. Река, как добрая женщина, покачивала лодку на своих спокойных волнах. Легкая качка усыпляла. Актис задремала, затем сама не заметила, как уснула. Валерий, верный своему долгу, охранял ее сон, боясь пошевелиться. Даже парус не колыхался, будто боялся шуметь на ветру. Старик с рулевым веслом все также равнодушно смотрел на горизонт, и ветер трепал его седую бороду.

— Проснулась? — спросил Валерий девушку, когда она открыла глаза.

— Да! — Актис потянулась, и счастливая улыбка озарила ее лицо.

— И что тебе снилось?

— Ты.

— Я?

— Да, мне снился ты, — Актис хитро сощурила глаза. — Видишь, я не расстаюсь с тобой даже во сне.

— Ты выдумываешь.

— И нисколько я не выдумываю, — обиделась Актис. — Мне снилось, что мы с тобой взбираемся на самый, Олимп к богам и никак не можем добраться. Еще бы, разве боги позволят смертным проникнуть в их чертоги. — Девушка вдруг встревожилась. — Ты знаешь, а ведь я тебя потеряла, пока мы взбирались туда, — сказала она. — Как ты думаешь, не плохой ли это сон и не предвестник ли он беды?

— Не думаю, — ответил Валерий. — Сны, которые видишь днем — это пустые сны. Они редко сбываются.

У его ног стояла корзина с цветами. Валерий взял из нее две розы: алую и белую.

— Какую ты хочешь? — спросил он.

— Какую ты хочешь? — спросил он.

— Белую.

— Почему?

— Потому, что когда я смотрю на алую розу, мне становится очень грустно.

— От чего тебе грустно, любовь моя?

— Я вспоминаю одно печальное предание. Хочешь, расскажу?

— Разумеется, расскажи.

Актис подумала минуту и сказала:

— Одна маленькая птичка, я даже не помню, как она называется, жила в своём лесу. Она была такая маленькая, серенькая, совсем не красивая, но остальные птицы почитали её, и никто из хищников не осмеливался обидеть её или хотя бы, что-нибудь плохое сказать в её адрес. За что же так ценили жители леса крохотную птаху? Да просто, у неё был такой изумительный голос, что когда она пела, сидя на ветке кудрявого дерева, то даже могильные камни, и те проливали слёзы, слыша её песню. Все жители и обитатели леса, звери и птицы, и даже люди, жившие рядом и приходившие сюда за хворостом — все любили и боготворили эту птицу, считая, что её прислали к ним в долину боги. Может быть, она сама слетела с Олимпа, так как там довольно прохладно. Люди прозвали её «певцом зари», потому что именно тогда, когда вставало солнце из своей колыбели, песня эта звучала слаще всего. Но вот однажды, когда пришла в долину весна, все звери и птицы стали играть свадьбы, наш певец тоже полетел искать себе подружку. Долго летал он над лесом, над лугом и над ручьём, а всё не встретить ту единственную, о которой мечтал. Наконец, уже отчаявшись, он вдруг увидел чудесный белый цветок. Это была роза. Наш герой влюбился в неё с первого взгляда. С небесной высоты бросился он на цветок, чтобы насладиться им любовью. Но у розы оказались шипы. В мгновение ока разорвали они грудь несчастного маленького певца зари. Он умер. Но, умирая, всё же успел прошептать слова любви. Кровь его, горячая и пылкая, залила собой лепестки розы, и та тоже стала алая. И все её потомки в память о несчастном влюблённом тоже стали носить этот цвет. Вот откуда появились алые и розовые цветки на розовых кустах.