– Мне было приказано доставить вам вот это. Напрасно задавать мне вопросы. Я выполняю приказ, и сам не задаю никаких вопросов, ибо так значительно надежнее. Я не знаю, о чем идет речь, и меня это совсем не интересует.

Он протянул письмо Клэр.

Она бросила взгляд на адрес. На конверте стояло ее имя, лишь одно слово – «Модистке». Она взяла письмо, презрительно сжав губы. «Очень осторожный человек, этот лорд Рейн», – подумала она, подозревая, что в письме никто упомянут не будет.

Как только этот человек вручил письмо, он вскочил в седло и ускакал.

Клэр, войдя в коттедж, заперла за собой дверь. Она села за стол, сломала печать и расправила толстый пергамент. В письме не было ни приветствия, ни подписи в конце, всего несколько строк, которые скорее всего писал не сам лорд Рейн.

«Я намерен посетить вас в среду, чтобы продолжить то, о чем была достигнута договоренность. Прошу вас подготовиться к моему визиту и быть уверенной, что моя цель осталась прежней. Если вы захотите вступить в контакт со мной раньше назначенного времени, то сообщаю, что я предусмотрел и такую возможность, поэтому разослал своих наблюдателей, которые будут повсюду следить за вами, чтобы тем самым лишить вас обременительной необходимости совершить такое путешествие».

Итак, лорд Рейн наконец сделал свой шаг. Клэр оторвала взгляд от пергамента. Она не испытывала никакого страха – лишь чувство облегчения, что игра в ожидание прекратилась. «В среду на следующей неделе», – написал он, а сегодня – пятница. Она подумала о наблюдателях, как он их назвал, которые патрулируют повсюду, отрезав ей все пути к побегу. Он обезопасил себя на случай, если ей придет в голову идея обратиться за помощью закона. Если она это сделает, то, являясь несовершеннолетней, будет насильно доставлена к отцу. Нет, она останется на месте и не доставит лорду Рейну удовольствия выслеживать ее и пресечь ее попытки к побегу. Она не станет скрываться в одиноком, безлюдном месте, где ее могут схватить и бросить в карету, и никто вокруг ничего не увидит, и никто не узнает, где же она теперь.

Сложив письмо, она отнесла его в спальню и сунула в старую соломенную корзину, которую захватила с собой из дома Хэркорта. В ней хранились шелковое платье янтарного цвета, изящные шлепанцы и тонкое нижнее белье, которые он подарил ей. Она запихнула ее на самое дно шкафа, под висевшие на плечиках платья. До среды еще далеко. Он, вероятно, рассчитывает, что о сопротивлении с ее стороны не может быть и речи. Но, несомненно, времени оставалось достаточно, чтобы что-нибудь придумать. Ей было не по себе от мысли, что она может вовлечь в это грязное дело людей, которых она привыкла уважать, – ей будет противно, если они вообразят себе что-то дурное о ней. К какому бы выводу она ни пришла, решение должна принять только она одна. Лорд Рейн был титулованным, богатым. Несомненно, повсюду в высших кругах у него были друзья, не говоря уже о низших сферах!

В субботу она продолжала шить платье для Евы Пэттерсон, которое должно быть готово ко вторнику. В полдень она заметила, что в гору поднимается Септимус Томас. Он что-то распевал хриплым голосом. Слов нельзя было разобрать, что было весьма кстати, так как морские песенки обычно не отличаются изысканным содержанием. Заметив ее на крыльце руки в боки, он резко остановился, прекратил петь и бросил на нее хитрый, подобострастный взгляд.

– Добрый день, мисс! Какой приятный выдался денек, не правда ли? Достаточно крутой подъемчик для такого старика, как я!

Он не спускал внимательного взгляда с ее серьезного лица.

– Разве я вас приглашала? – холодно бросила Клэр.

Сеп, почесывая подбородок, растерянно посматривал по сторонам, крутя головой.

– Фактически, конечно, нет, это точно, но мне захотелось предложить вам свои услуги, – он сделал паузу, надеясь на прилив вдохновения. – Я хотел бы взглянуть на засов в вашей задней двери, мисс. Он ужасно скрипит, просто ужасно, – он весь просиял, найдя этот предлог.

– Откуда вам это известно, если я закрываю его только ночью, когда ложусь спать?

– Я просто уверен в этом, мисс, так как собственными глазами видел, как он заржавел. Помяни мои слова, – сказал я себе, – у мисс могут возникнуть неприятности с этим засовом в одну из ночей, провалиться мне на этом месте!

– Септимус Томас, у вас богатое воображение, но если это повод устроиться поближе к моему чайнику, то он самый неубедительный из всех предыдущих.

Сеп смотрел на нее с раскаянием и удивлением одновременно.

– Вы не даете человеку занять прочную позицию и сразу открываете по нему огонь! Мощный бортовой залп, словно я врезался в баржу адмирала под предлогом попросить немного дерева для вырезания ножичком!

– Септимус Томас, вы негодяй, мошенник и предатель женщин, в частности, вы предали меня.

– Я предатель, мисс? Я никогда не предавал ни одной женщины в жизни, не говоря уже о такой юной леди, как вы.

– Ах, нет? Тогда кто же обманом заманил меня на борт «Сары» и смотался, как только я повернулась к вам спиной? Вам осталось только трахнуть меня по голове чем-нибудь потяжелее, как на вашем месте непременно поступил бы пират или какой-нибудь гнусный вербовщик во флот. Вы отправили меня без предупреждения в дрейф и не предоставили времени, чтобы заполнить бортовой журнал.

Клэр, запыхавшись, сделала паузу, чтобы сдержаться и не расхохотаться, а Сеп попытался возразить:

– Ах, мисс, вы неправильно подбираете слова. На борту был капитан Марк, и трудно находиться в более надежных руках. С вами ничего не стряслось, только вот морской бриз подрумянил вам щеки. Вам понравилась прогулка?

Клэр решила не сообщать ему о своей прогулке за борт и вместо этого сказала:

– Она была достаточно приятной, если только не считать штилевую погоду.

– Ах, мисс. С этим всегда проблема. Можно угробить таким образом кучу времени. Ничего не остается, кроме того как сидеть без дела, чесать языки и пить в ожидании, когда подует ветер и вновь наполнит паруса.

– Хорошо, Септимус Томас, вы все же добились своего. Я ставлю на плиту чайник, а вы займитесь этим подозрительным предметом.

– Каким предметом, мисс?

– Засовом, Септимус, – напомнила Клэр, улыбнувшись ему через плечо. – Неужели вы уже забыли о цели своего прихода?

Сеп, смиренно улыбаясь, последовал за ней на кухню.

Ко вторнику у Клэр все еще не возникло плана, как избежать заговора лорда Рейна. Если его люди повсюду следили за ней в самых незаметных местах, то они наверняка торчат в самом Кливдоне и от их внимания не ускользнула и бухта. Вероятно, любой поднимающийся на борт судна пассажир, проходил мимо людей, имеющих на руках ее словесный портрет. Она подумала о том, чтобы, переодевшись в одежду мальчишки, ускользнуть на торговом судне, но не знала, где раздобыть одежду и что отвечать на вопросы команды. Она, упрямо покачав головой, решила подготовиться к визиту мисс Пэттерсон.

Снова Ева шумно ворвалась в коттедж в сопровождении своей горничной Марии, а Уильям вежливо остался ожидать у двери. Платье было готово к сроку, и вновь Ева, надев его, принялась крутиться перед зеркалом, изучая себя со всех сторон. Клэр была вынуждена признать, что Ева просто сияла. Мисс Пэттерсон поманила рукой горничную, которая открыла кожаный с позолотой ларец, в котором хранились драгоценности. Клэр с восхищением уставилась на ожерелье из рубинов и бриллиантов, которое горничная надела на шею Евы.

Горничная улыбалась, глядя на Клэр, словно драгоценности ее хозяйки добавляли блеска ее собственному лицу. Ну разве есть на свете хоть один молодой человек, который не утратит дара речи перед этим чудесным видением?

Оказалось, что один на самом деле был, послышалась сардоническая реплика Уильяма Оливера:

– Только тебе, дорогая кузина, могла прийти в голову идея совершать поездку с целым состоянием у себя на коленях для того, чтобы убедиться, что красный цвет выбран надежно. Неужели ты предполагала, что мисс Корт сошьет тебе к субботе другое платье, если бы ты ошиблась?