Когда Клэр проснулась, солнце в окне светило вовсю. Ветер утих, и небо было такой невинной голубизны, что не верилось, будто оно может быть иногда и другим. Где эти черные грозовые облака, где злой ветер, продувающий насквозь берег, где «Искатель приключений», с трудом рассекавший волны? Может, ничего этого и не было?

Клэр села в кровати, чувствуя, как сильно бьется у нее сердце под наплывом воспоминаний, цепко удерживающих в своей власти ее мозг. На заре, – обещал Сеп, но теперь уже давно утро! Если этот человек все еще лежит на кушетке, то прощай ее доброе имя! Она прислушалась. В доме царила тишина. Она выскользнула из постели, набросила халат. Был он там или его не было – все равно, – печально размышляла она, – теперь, когда он ее нашел, ее доброй репутации пришел конец, он, конечно, не станет хранить в секрете столь пикантную историю.

Приоткрыв чуть-чуть дверь спальни, она через щелочку попыталась разглядеть, что происходит в гостиной. На кушетке никого не было. Она обвела взглядом гостиную. Никаких признаков присутствия капитана. Может, он на кухне? Босиком она отправилась туда, ступая по отполированным доскам. Дверь на кухню была раскрыта настежь. Развешанной над печью одежды на месте не оказалось. Эмалированные кружки стояли на шкафу, а железный чайник посапывал на небольшом, явно недавно разведенном огне.

Клэр огляделась, затем вернулась в гостиную. Коврик расправлен, подушки на кушетке взбиты, в общем, все было в полном порядке. Аккуратно сложенные одеяло и полотенце лежали на видном месте на табуретке за дверью. Эта деталь оказалась единственной новой в опрятной комнате. Клэр сжала ладони.

– О, Сеп! – выдохнула она. – Ты сдержал данное слово. Благодарю тебя, дорогой Сеп.

Часы на церкви пробили восемь раз. Стоя перед зеркалом в своем самом скромном платье, она расчесывала волосы, собрав их в пучок и с помощью множества булавок соорудила себе шиньон. Еще больше побледнели щеки и запали глаза, и все это оттого, что она постоянно думала о Марке Конраде. Вспомнит ли он тот момент, когда узнал ее? Ведь он был словно в тумане, полусонный. Если повезет, он отнесет это на счет собственной фантазии или игры воображения. Она немного воспрянула духом. Клэр, приняв торжественный вид, рассматривала свое отражение. Если надеть очки и парик, то все эти аксессуары непременно до неузнаваемости изменят ее внешность. Она невольно улыбнулась при мысли, как она появится перед миссис Кларк, постарев на двадцать лет за одну ночь. Но так как у нее не было ни очков, ни парика, то ей приходилось только надеяться на лучшее. Если старпом Марк расскажет эту историю, то она будет все отрицать.

Выпив чая, Клэр принялась за свою повседневную работу. Она обещала сшить летние муслиновые платья для дочери одного кливдонского бизнесмена. За ними должны были приехать днем, и ей оставалось только доделать кое-какие детали.

Раздавшийся перед полуднем стук в дверь заставил ее отложить в сторону шитье. Если приехали за платьями, то придется подождать. Она всегда объясняла всем заказчицам, что если они хотят пользоваться ее услугами, то должны соблюдать установленные ею правила. Она им не помощница швеи, которую можно тормошить и поторапливать.

Подойдя к двери и открыв ее, она была поражена. Брови Клэр вопросительно поползли вверх. Перед собой она увидела высокую мужскую фигуру. Человек стоял спиной к солнцу, и поэтому ей трудно было разглядеть черты его лица.

– Что вам угодно? – холодно спросила она, узнавая, кто перед ней.

– Я Конрад, мисс Корт. Марк Конрад. Может, вы меня не помните, мисс Корт, но у меня есть все основания, чтобы вас не забывать.

– В самом деле? – спросила Клэр, чувствуя, как по спине побежал противный холодок. Она не меняла своего выражения неодобрения, которое словно застыло у нее на лице.

– Мне кажется, что все полуутопленники похожи один на другого, – продолжал он мягким голосом, – но Сеп сообщил мне, что вы предоставили мне вчера убежище в своем доме, так как все остальные коттеджи были забиты людьми, спасшимися с судна «Искатель приключений».

Теперь, когда ее глаза привыкли к солнечному свету, Клэр яснее видела лицо Конрада. Оно ничего не выражало, кроме благодарности, ничто в его глазах не указывало на какую-то скрытую мысль или желание.

– Теперь я понимаю, мистер Конрад, – сказала она. – Так как я последней покидала берег, а Сепу понадобилась помощь, я была рада ее оказать. Надеюсь, вы уже пришли в себя после всех ваших испытаний?

– Да, вполне, благодарю вас, мисс Корт. Я теперь у вас в долгу. Никогда не забуду об этом.

– Вы ничего мне не должны, мистер Конрад. Кроме меня, там было много других людей, которые заслуживают не меньшей благодарности за то, что они сделали.

– Вы правы, мисс Корт, но ведь именно вам выпало спасти меня, и поэтому я благодарю вас и Сепа: вы дали мне второй шанс на жизнь.

Клэр пристально посмотрела в его голубые глаза. Может, в его словах существовал какой-то скрытый смысл? Второй шанс на жизнь? Разве это не то, что и она сама хотела получить? Она попыталась смягчить свое выражение неодобрения, но все же не осмелилась на улыбку.

– Я всем сердцем согласна с вами, мистер Конрад. Убеждена, что вся команда разделит с вами эти чувства.

Она следила за выражением его глаз, но у него на лице оставалась все та же благодарная улыбка. Он поклонился.

– Я не смею вас больше задерживать, мисс Корт, только скажу еще, что старик Сеп меня выдворил отсюда, из вашего дома, еще до зари, так что ни одна душа в округе ничего не видела.

– Мне очень приятно об этом слышать, мистер Конрад, – с облегчением ответила Клэр.

– Септимус Томас питает к вам большое уважение, мисс Корт, и утром всячески меня поторапливал. – Он мягко рассмеялся. – Он сообщил мне, что вы модистка.

– Да, это так.

– Я понимаю теперь его настойчивость. Для вашей профессии чистота репутации – особенно важная вещь.

Клэр вздохнула.

– Репутация – весьма хрупкое понятие, мистер Конрад, испортить ее легко, а восстановить невозможно. – Она пристально, с торжествующим видом, посмотрела на него. – Надеюсь, ваша благодарность не выйдет за рамки приличия, мистер Конрад?

Он снова поклонился.

– Даю вам слово, мисс Корт. До свидания.

Клэр не стала ждать, пока он отойдет подальше, а тут же захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, чувствуя, какая слабость овладела ею. Был ли это просто визит благодарности? Знал ли он обо всем или только догадывался? Убеждал ли он ее, что ей не следует его опасаться? Если он на самом деле ничего не помнил из того, что произошло ночью, то это была просто беседа… Но если он обо всем знал и ничего не сказал ей из чувства благодарности, разве она от этого почувствует себя в большей безопасности? И когда благодарность иссякнет, что тогда? Наступит ожидание возобновления их отношений? Что это, мягкая форма шантажа? Либо принимай мои ухаживания, либо прощайся со своей репутацией? Она так мало знала о нем и не могла здраво судить, лишь догадываться. Сеп был высокого о нем мнения, но они были моряки, приятели, и это было вполне естественно. Она не могла, не имела права никому доверять, и тогда этого никогда не произойдет. Она должна вести себя, как прежде, но ее по-прежнему не оставляло в покое это сосущее ее где-то в подсознании сомнение.

Следующий посетитель объявился после полудня. Она опять нервно вздрогнула, услыхав стук в дверь, но убедила себя с раздражением, что мистер Конрад вряд ли побеспокоит ее во второй раз. Для чего ему приходить снова, если он уже поблагодарил ее за предоставленный приют, и вряд ли осмелился бы начать свои ухаживания в дневное время. Муслиновые платья были готовы и лежали, завернутые в тонкую оберточную бумагу. Она вручила посыльному закрытый пакет со счетом вместе с платьями. Он самым респектабельным образом поприветствовал ее и откланялся. Когда она закрывала за ним дверь, то увидела Сепа, который обычной своей походкой вразвалочку подходил к ее коттеджу. Она, улыбаясь, поджидала его.