– Она ничего этим не добилась.

– Но вы напились, – обвиняющим тоном возразила Клэр.

– Я знаю, что поступил глупо. Нужно было сразу лечь в кровать. В будущем я буду менять курс при виде бутылки, если только она у меня будет, – он поднялся из-за стола. – Благодарю, что ты выслушала меня, Клэр.

Она не спускала с него любопытных глаз. Сейчас перед ней стоял совсем другой человек, не тот, который вошел в коттедж без нее; куда более молодой, веселый, уверенный в себе.

– Что же вы теперь намерены делать? – спросила она. – Если вы помиритесь с Евой, ваше будущее обеспечено.

– В том, что произошло, нет моей вины, – ответил Марк, покачав головой. – К тому же служащий подотчетен только своему работодателю. Спокойной ночи, Клэр.

Клэр еще долго сидела на кухне за чашкой горя чего чая, после того как ушел Марк. Он должен помириться с Евой, должен. Ева сумеет преодолеть свое разочарование и пожалеет о вспышке гнева. Ей, конечно, не стоило вымещать свой гнев на уставшем человеке. Вероятно, и он и она были в дурном настроении.

Клэр встала из-за стола. Через день она поднимется на борт «Дельфина». Может, где-то ее ожидала новая жизнь, и теперь жители Кливдона будут улаживать свои дела без ее помощи. Она сняла с манекена шелковое платье янтарного цвета и снова засунула его в соломенную сумку. Это было последнее, что она сделала в этот вечер.

Сара зашла к ней на следующий день рано утром по пути в школу. Она немного выросла за последние недели и похорошела. Клэр отметила про себя, что ее любовь к ребенку тоже усиливается. Что же подумает Сара, семья Кларков, обнаружив, что она исчезла без всяких объяснений? Девочки Кларк могли отнестись к этому по-философски, спокойно, но Сара была таким чувствительным ребенком, что неожиданный отъезд Клэр, конечно, огорчит ее.

– Ты придешь ко мне снова, Клэр? – спросила она.

Ее серо-зеленые глазки смотрели на нее с таким доверием, что Клэр вдруг почувствовала острую пронзительную боль в сердце. Она хранила молчание, и Сара поспешила добавить:

– Приходи, прошу тебя, Клэр! Как нам было весело в тот раз, а папа говорит, что не выйдет из кабинета и разрешит нам сколько угодно шуметь и играть на фортепиано. Так ты придешь?

– Благодарю за приглашение, Сара. Я буду очень рада, если только ты уверена, что мы не помешаем папе.

– Да нет же, Клэр, нет. Он сразу согласился, когда я попросила у него разрешения. Сегодня утром он был в хорошем настроении и сказал, что это просто замечательная идея.

Когда Клэр подошла ко дворцу Конрада, она не заметила никаких признаков присутствия Марка. Сара радостно приветствовала ее, а миссис Уинтер вежливо поклонилась. Оставив перчатки и соломенную шляпку в прихожей, она пошла вслед за Сарой в ту же гостиную. Клэр оглянулась вокруг. Она вспомнила эту прекрасную комнату и Марка. Она представила себе, как он сидит на одном из этих удобных стульев, вытянув ноги, возле камина, а Сара сидит рядом с ним, на коврике. Огонь в очаге бросает свои красновато-золотые отблески на ее волосы. Будет ли сидеть на другом стуле Ева Пэттерсон? Такие картины не доставляли ей удовольствия, и она обратила свое внимание на Сару, которая занималась чайным сервизом.

Сара Конрад была интеллигентным, умным ребенком. Ей следовало дать хорошее образование, развивать ее способности. Разве Ева сможет ей в этом помочь? С ее разговорами о детских приютах Ева вряд ли проявит хотя бы малейший интерес к девочке, даже если Марк настоит на своем и откажется отправить Сару в приют.

Саре не терпелось показать Клэр свои новые ноты.

Скамеечка перед фортепиано была вполне пригодна для игры в четыре руки, и Клэр заняла место поближе к окну, чтобы играть в басовом ключе. Она сидела, слушая, как Сара исполняла новые пьески.

– Как далеко ты ушла с тех пор, когда мы виделись здесь в последний раз, – сказала Клэр, и девочка зарделась от похвалы. – Теперь, кажется, неверные ноты буду брать только я, так как у меня дома нет фортепиано, и я не могу тренироваться. Какой прекрасный тембр у этого инструмента. Он отзывается на малейшее прикосновение и требует осторожного обращения. У тебя отличная постановка пальцев, Сара.

Звонок у входной двери совпал с первым аккордом дуэта, ноты которого Сара поставила на подставку. Ни она, ни Клэр его не услышали, так как были поглощены музыкой. Они продолжали играть, когда вдруг кто-то сказал высоким, раздражительным голосом:

– Боже мой, Марк! Неужели я должна мириться с таким грохотом?

Сара первой оглянулась и открыла от изумления рот. Бросив взгляд через комнату, она увидела в двери Еву Пэттерсон в прекрасном платье, с безукоризненной прической. За ее спиной стоял немного хмурый Марк, с удивленным видом, словно его только что пробудили ото сна или оторвали от глубокой мысли.

Только Клэр и Сара заметили жесткий взгляд голубых глаз Евы. Клэр поспешила сжать дрожащие пальцы Сары, пытаясь передать им свою силу и унять их трепет.

Ева оглянулась на Марка, и ее глаза значительно потеплели.

– Нам действительно необходимо поговорить, дорогой Марк. Я была так расстроена в воскресенье утром, я так разволновалась, что была просто не способна отнестись к тебе по справедливости. Отправь отсюда ребенка, дорогой. Мы потом поговорим, когда останемся наедине.

Не отрывая от Евы долгого взгляда, Марк мягко заметил:

– У ребенка, Ева, есть имя.

– Да, я знаю. И очень красивое. Ее зовут Сара, не так ли?

Марк продолжал все тем же мягким тоном:

– Моя дочь Сара в настоящий момент принимает гостью. Поэтому мы должны уйти из этой комнаты.

– Гостью? – переспросила Ева, судорожно обводя взглядом гостиную.

Клэр наконец поняла, что Сару было сразу заметно, так как лучи солнца светили ей в спину, а ее собственная фигура скрывалась в тени от бархатной шторы. Войдя с яркого солнечного света в темную комнату, Ева сразу не разглядела сидевшего за фортепиано второго человека.

– Добрый день, мисс Пэттерсон, – сказала Клэр, поднимаясь со скамеечки.

Глаза у Евы вмиг расширились. Она вновь оглянулась на Марка.

– Ты сказал, гостью?

– Да, именно так, – ответил он, слегка наклонив голову.

– Гостья? Вот эта модистка! Как посмел ты пригласить ее в свой дом?!

Клэр еще крепче сжала руку Сары. Все ее существо, казалось, съежилось от грубости Евы.

Марк, напротив, сказал еще мягче, намеренно растягивая слова:

– Я посмею сделать все, что захочу, моя дорогая, а твое раздражение меня абсолютно не трогает. С какой стати?

– Но я твоя невеста.

– Так как ты сама аннулировала нашу помолвку, – улыбнулся он, – то мне кажется странным такое заявление.

Ева тронула Марка за рукав своими белыми пальчиками. Обворожительно ему улыбнулась.

– Дорогой Марк, у меня было достаточно времени, чтобы обо всем трезво подумать и изменить свое решение. Об этом я и пришла сообщить.

Марк бросил взгляд на элегантную ручку.

– У меня, Ева, тоже было достаточно времени, чтобы поразмыслить надо всем. Наша помолвка остается аннулированной.

– Что-что? – уставилась она на него, быстро отняв руку. Она сверкнула глазами, обвела взглядом гостиную и остановила взор на Клэр. В ней вспыхнуло подозрение.

– Эта женщина… что, она твоя любовница? Если это так, то я с собаками прогоню ее из города и добьюсь, чтобы ни одна уважающая себя респектабельная женщина не посещала ее грязное заведение…

Она резко осеклась, когда Марк, схватив ее за плечи, повернул и подтолкнул к двери.

Возле двери она, стряхнув с плеч руки Марка, замерла. Она никак не могла в это поверить. Тот факт, что ей, Еве Пэттерсон, отказывает мужчина и выпроваживает таким образом из дома, было выше ее понимания.

Марк, судя по всему, догадался, о чем она думает.

– Если бы кто-нибудь занял жесткую позицию по отношению к тебе лет двенадцать назад, то это пошло бы тебе только на пользу и исправило бы твой характер. Но боюсь, возмездие последовало слишком поздно.