— Все дело в том, что я не послал тебе розы, так ведь? — спросил Стив. — Если я их принесу, ты выпроводишь ее куда-нибудь?

— Прошу тебя! А если ты и вправду собираешься принести что-нибудь, то зайди в «Макдональдс» и купи мне рыбный сандвич, шоколадный коктейль и овощной салат с приправой «Ранчо». И немного жареной картошки. А для Лии прихвати «Биг Мак» с сыром, салат и что-нибудь диетическое из питья, да и о себе не забудь.

Но Стив появился с настоящей человеческой «Еканубой», первоклассной жратвой в алюминиевой коробочке, где была фаршированная камбала, салат из мидий, дорогой французский хлеб и один из тех тортиков, которые сделаны из темного шоколада со взбитыми сливками и без муки, и с бутылкой белого бургундского. Тем временем позвонил Джефф, чтобы узнать, не хочет ли Лия прогуляться. Она согласилась, и стоило ей расправиться с кусочком торта калорий эдак тысячи на две и запить лакомство стаканом охлажденного диетического чая, как он уже стучался к нам в дверь. Когда я открыла ему, он самодовольно улыбался. Руки Джефф держал за спиной. Он проследовал за мной на кухню, приветственно кивнул Стиву и, слегка стесняясь, искусно исполнил милейшую пародию на волшебника, вручая Лие букетик маргариток и мелких хризантем, которые, скорее всего, были приобретены в супермаркете, но в любом случае были очаровательны и останутся такими намного дольше роз, к счастью стоявших в ее комнате.

— Милый паренек, — прокомментировал Стив, когда они ушли.

— Очень милый, — согласилась я. — Знаешь, когда он звонит, то всегда немного беседует со мной. И говорит он не в той зажатой псевдовзрослой манере, которую приобретают подростки, решившие, что они уже достигли определенного возраста. Не могу поверить, что в его компании Лия может думать еще о каком-то парне, не важно, дарит он ей розы или нет. Тот, он какой-то… ну, даже не знаю, как это сказать. Да и чего говорить-то? Стоит только взглянуть на него, и сразу же хочется не разрешить своей шестнадцатилетней двоюродной сестре встречаться с ним. Возможно, он отличный парень, но что-то мне в нем мешает.

— Хочешь, дам тебе один совет?

— Конечно.

— Не говори ей всего того, что ты сейчас сказала мне.

— Более того, — сказала я, — будет намного лучше, если я скажу Лии, что мы с тобой без ума от Вилли, а Джеффу просто не доверяем, верно?

— Не доверяем?

Стив протянул руку и дотронулся ладонью до моей щеки.

— Да ладно тебе.

— Что ладно? — спросил он. — Или тебе уже кто-то успел прислать розы?

Чуть позже, когда мы вернулись на кухню и доедали торт, запивая его бургундским, я спросила:

— Теперь мы можем поговорить?

— Конечно, — ответил Стив.

— На самом-то деле говорить хочу я, а ты меня выслушаешь, ладно? Из-за того, что тут торчит Лия, работа моя стоит на месте, да еще эта жара и тому подобное, ясности в моей голове — никакой. Понимаешь? А после того как я выговорюсь, я попрошу тебя рассказать мне все, что ты знаешь о кардиостимуляторах.

— Не больно много я о них знаю.

— Понятно, — сказала я. — Тогда просто слушай. Прежде всего очевидно, что при вскрытии ее тела что-то обнаружилось или, наоборот, как раз чего-то не обнаружилось. Например, могло выясниться, что молнией ее не ударило. Не знаю. Результаты вскрытия не разглашаются.

— Но об этом должно быть известно ее мужу.

— Почему?

— Потому что ему они обязаны сообщить. В таких случаях семью ставят в известность.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Можешь сама спросить у него.

— Каким образом? — спросила я. — Что мне ему сказать? «Послушай, Джек, тут народ поговаривает, что Роз убили, и я хотела попросить тебя показать мне копию отчета о вскрытии ее тела, потому как, видишь ли, мне не спится, по ночам я читаю всякие книжки…» Так, что ли?

— А народ действительно поговаривает?

— Что-то вроде этого. Я слышала довольно легкомысленную болтовню. Ты ведь знаешь, как люди отзываются о лучших дрессировщиках. Прежде всего, многие их терпеть не могут, потому что те постоянно выигрывают, но также и потому, что у некоторых из них репутация подмочена. Они высокомерны. И некоторые судьи закрывают глаза на их нарушения. Однако по большому счету те, кто приходит на площадку, просто чтобы хорошо провести время, не выносят, когда дело заходит о серьезном соперничестве.

Овчарка Стива имеет звание ОСТ — Отличная Собака-Товарищ — и к тому же хорошую сумму баллов. Он понял, что я имею в виду.

— Да уж, невесело все это.

— В таком случае тебе известно, что о таких людях говорят, будто они пойдут на все, лишь бы победить. Я и сама так говорю. Но есть и другие, которые поговорят-поговорят да и… А вдруг на сей раз словами кто-то не ограничился? Люди, не выставляющие собак, просто не поверят, что такое возможно, но вот люди бывалые, так они не моргнув глазом скажут тебе, что возможно всякое.

— Была пара случаев, когда собак отравляли прямо на выставке.

— Но это были соревнования по экстерьеру, не так ли? Потому что если на них убивают вожатого, то хозяин собаки может найти кого-нибудь другого. А если убивают хозяина, то собаку может продемонстрировать кто-нибудь другой. Убив человека, ничего в данном случае не достигнешь. А вот на соревнованиях по послушанию истинным противником является не собака и не человек, а команда. Но я просто не могу представить, чтобы дрессировщики могли на это пойти. На соревнованиях по экстерьеру собаки выступают в роли объектов, а по послушанию? Очень мало кто, разве что какой-нибудь жадный до баллов вожатый, пойдет на крайности, например станет наступать твоей собаке на лапы.

— Бог ты мой!

— Но я уверена, что большинство дрессировщиков скорее готовы убить человека, нежели собаку. Да и, кроме того, злятся не на собак, а на их вожатых.

— Ты имеешь в виду какого-то конкретного вожатого?

— Да, — ответила я, — Хедер Росс. Ты с ней знаком.

— Это у нее серебристые волосы и серебристый пудель?

— Да.

— Роз Инглман представляла для нее такую серьезную угрозу?

— С ее точки зрения, да. Роз тоже держала пуделей, и они были вроде как непримиримыми соперницами вот уже сколько лет. Хозяева пуделей всегда относятся очень серьезно к соревнованиям. У них очень высокие стандарты, потому что пудели невероятно хорошо поддаются дрессировке. Хозяева маламутов совсем другие, по крайней мере в этом вопросе.

Стив рассмеялся.

— Не смейся. На соревнованиях по послушанию мы почти не видимся друг с другом, особенно в этих краях. Мои маламуты — единственные, которых можно там встретить. Но дело в том, что ни я, ни какой другой хозяин маламута не пойдут на такие шаги, потому как очевидно, что эта порода для дрессировки отнюдь не лучшая.

— На миру и смерть красна, — сказал Стив.

— Это не так уж далеко от истины. Когда я вижу, что какой-нибудь маламут получил Собаку-Помощника, — а такое и вправду случалось, — я испытываю чувство благодарности к человеку, который доказал, что это возможно, и мне известно, сколько сил ушло на это. Но по послушанию соревнуются миллионы пуделей, и обучать их все-таки не так легко, как говорят. Требуется очень много работы, и, даже если твоя собака действительно хороша, необходимо преодолеть очень серьезную конкуренцию. Для пуделя получить балл ниже ста девяноста или ста девяноста пяти — это уже позор, так, по крайней мере, принято считать, и именно поэтому появляются люди, которые красят задники ботинок под цвет своей собаки.

— Что?

— Это старый трюк. Если ты считаешь, что твоя собака может сесть кривовато, и при этом она черного цвета, ты непременно наденешь ботинки с черными задниками: тогда судье не удастся разглядеть, криво сидит твоя собака или нет. Я этим приемом не пользуюсь, но когда мы с Рауди выступаем, на мне всегда темная юбка, и на мне никогда не будет одежды с какой-нибудь вертикальной линией, с рядом пуговиц, например, или еще Бог знает с чем, так что судье не удастся, посмотрев на эту прямую линию, сравнить ее с посадкой моей собаки. Это вполне законно. Я же не прикрепляю к своему левому бедру кусок сырой печенки.