Я подумал еще вот о чем: Анна легла в постель с Эрскином. Но об этом я Сузи не сказал. Мне было больно об этом говорить.

И вообще, что я чувствовал к Анне спустя три недели после того рокового дня? Мне трудно было дать ответ на этот вопрос. Анна, моя единственная настоящая любовь, Анна с ее дивными волосами и роскошными ногами. Упущенные возможности, случайные встречи – а ведь мы могли быть вместе всегда. Какое мне дело до ее любовников? Когда коллекционеру попадается великая картина – скажем, Матисса, – разве ему не все равно, через какие руки она прошла? Что она побывала у дельца с Уолл-стрит или босса чеченской мафии?

А мне было не все равно. Мне было больно об этом думать. Анна, Анна, все, что я делаю, я делаю ради тебя.

– Давай продолжим, – сказал я. – Итак, проходят три недели, никакой утечки информации не происходит. Анна похоронена. Грир летит в Хьюстон, потом в Гонконг, готовит сделку. Он уверен в своей безопасности. И вдруг раздается звонок от Брюса Макфолла. Его страхи оживают. Очевидно, Брюс не предполагал, какую собаку разбудил. «Мир мужчин» не забыл про заказанный материал и направил в Гонконг другого репортера. Что делает Эрскин Грир? Первым делом пытается выяснить, кто такой Кит Престон. Это нетрудно. Он узнает, что меня уволили, и это его озадачивает. Буду ли я в таком случае писать в «Мир мужчин»? Вероятно. Спайк Стил мог дать мне задание как внештатнику. Теперь нам важно знать, насколько глубоко они копнули и пронюхали ли, что мы с Анной были довольно близки. Слухи об этом наверняка ведь ходили?

– Конечно, ходили. Меня постоянно спрашивали, ухлестываешь ты за ней или нет.

– Господи, – рассмеялся я, – если бы они только знали! О'кей, итак, Грир думает, что я – бывший бойфренд Анны. Это его еще больше настораживает. Он допускает, что Анна успела рассказать мне об интервью и я в курсе его делишек с оружием. То есть если она кому и рассказала об этом, то только мне, так ведь? Такими вещами делятся или с любовником, или с родственниками.

– Питер! – хором воскликнули мы с Сузи.

Она могла сказать Питеру. И Питер мертв.

– Знаешь, Сузи, я боюсь забегать вперед, но мне кажется, чем больше мы разрабатываем версию Грира, тем убедительней она представляется. И по времени все совпадает. Я звонил Брюсу в понедельник вечером – по гонконгскому времени, – так что он мог связаться с Гриром во вторник. Таким образом у него в распоряжении тридцать шесть часов, чтобы написать и доставить письмо Кэзи. И вот еще что. Хотя для нас слова «твой папа задает слишком много вопросов» звучат туманно, для Эрскина их смысл абсолютно ясен. Он ощущает себя единственным подозреваемым. Он ничего не знает ни о Микки, ни о Фулгере. Он убил Анну, чтобы заставить ее замолчать, и, вероятно, убил и Питера тоже. Этот укус змеи казался мне подозрительным. Вопрос: почему он убил Питера? Очень вероятно, что Питер позвонил Эрскину в Гонконг – или в Хьюстон – и дал понять, что Анна кое-что ему рассказала. Насколько я могу судить, Питер был человеком решительным и бескомпромиссным. Даже если он не заподозрил, что Грир замешан в убийстве его сестры, он не оставил бы без последствий информацию о торговле оружием. Анна говорила мне, что ее брат презирал капиталистов. Он всех их считал лицемерами – и вот доказательство его правоты. Он считал, что обязан продолжить дело, начатое Анной. Так или иначе, Эрскин видел в Питере реальную угрозу…

– …и нейтрализовал ее, – закончила мою мысль Сузи. – А теперь на горизонте появился еще один человек, который владеет этой информацией. Это ты, Кит.

– И четвертый. Ты тоже все знаешь.

– Ну, обо мне-то они ничего не знают. А за тебя я боюсь.

– Значит, надо быть вдвойне осторожными. Прости, что я так отзываюсь о твоем крестном отце, Сузи, но похоже, что он настоящий серийный убийца.

К столику вернулись отец с Кэзи и доложили о потерях: они продули моих два фунта и еще четыре отцовских.

– Зачем ты поощряешь в ребенке страсть к азартным играм? – проворчал отец. – Лучше бы просто сложил костер из денег, если тебе их девать некуда.

Кэзи смущенно переминалась с ноги на ногу.

– Пап, дай еще один фунтик! Мы чуть джек-пот не сорвали! Пжжжласта, папочка, ну только один!

– Прости, детка, денег больше нет, и вообще нам пора. Попрощайся с дедушкой.

– Опять в Лондон? – спросил отец. – Или в тот коттедж?

Мы с Сузи молча переглянулись. В самом деле, куда мы едем? Куда мы можем поехать?

– Сперва упакуемся, – рассеянно ответил я, – а там посмотрим. Надо ехать, пока пробки не начались.

Мы простились и поехали к центру Олтона.

– Приятно было познакомиться с твоим отцом, – вежливо сказала Сузи. – Вы с ним ужасно похожи.

– Не утруждай себя светскими формальностями, Сузи. Лучше не надо. Родителей не выбирают.

– Я только хочу сказать, что за его ворчливостью прячется интересный эрудированный человек. Вроде тебя. Сколько ему? Шестьдесят пять? Не так уж много у меня знакомых шестидесятипятилетних стариков, которые бы так здраво рассуждали об Интернете.

– Бог с тобой, он понятия не имеет об Интернете. Слышал звон. Умеет пускать пыль в глаза.

– Как и ты. Ты сам мне об этом говорил. Что нахватался поверхностных знаний. И еще гордишься этим.

– Я по крайней мере не пророчествую.

– Как сказать! Но я же не критикую тебя. А тебе вправду нравится производить впечатление знающего человека.

Кэзи, сидевшая на заднем сиденье, решила внести свою лепту в обсуждение фигуры отца.

– Папа, но ты ведь все знаешь. Ты сам про это говорил. Говорил, что знаешь все-все на свете. Даже про Австралию. Даже про Америку. Разве нет, пап?

Я расхохотался.

– Ну, вдвоем накинулись! Сдаюсь, – сказал я и добавил, обернувшись к Сузи: – Для начала должен признаться, что в моих познаниях есть существенный пробел – куда мы все же едем?

– В аэропорт.

– Прямо сейчас?

– А почему нет? Завезем Кэзи к маме и вечерним рейсом полетим в Гонконг. Помнится, должен быть самолет в обед и потом около девяти вечера. Если достанем билеты.

Я притормозил у таксофона возле автобусной остановки, и Сузи вышла, чтобы позвонить в авиакомпанию.

Минут через десять она просунула голову в приоткрытое окно машины.

– «Бритиш Эруэйз» и «Катей Пасифик» продали все билеты. Я записалась на лист ожидания, но шансов практически никаких. Есть два билета бизнес-класса на «Транс-Азия» в десять, если не возражаешь.

– Это компания Эрскина Грира?

– Да, рейс через Дубаи. Не выбросят же они нас из самолета.

– Ты права. У меня уже паранойя развивается. Все в порядке, бронируй места. А потом я позвоню Салли.

Салли сразу сняла трубку, будто сидела у телефона.

– Слава богу, это ты, Кит. Я сижу и молюсь, чтобы ты позвонил.

– Очень мило с твоей стороны, Салли. Как в старые времена.

– Оставь свои шуточки. Я всю ночь не спала. Кэзи в порядке?

– В полном. Сидит в машине.

– То есть ты ее бросил одну? В машине? Машину хоть запер?

– Нет, но она не одна. С ней Сузи. И я вижу ее через окошко.

– Что за Сузи? Ты что – притащил к Полу какую-то бабу?

– Не глупи, Салли. Ты прекрасно помнишь, кто такая Сузи. Моя секретарша. И в этом нет ничего странного.

Кажется, Салли мои объяснения не удовлетворили. Я смотрел в сторону дороги и видел, как Сузи и Кэзи весело смеются. Сузи не так красива, как Анна, но очень обаятельна. Мне нравится, как она завязывает волосы хвостиком на затылке.

– А ты знаешь, что тебя разыскивает полиция? – спросила Салли. – Мне пришлось лгать из-за тебя. Они спросили, где ты и когда я видела тебя последний раз.

– И что ты ответила?

– Сказала, что в воскресенье, когда ты приходил навестить Кэзи.

– Они поверили?

– Не уверена. Кажется. А когда я упомянула Кэзи, спросили, где она.

– И?

– Я сказала, что пошла на чашку чая к подружке, но не уверена, что это прозвучало убедительно. Так противно врать полицейским! Я чувствовала себя преступницей. Я пыталась выведать, зачем ты им понадобился, но они не раскололись.