Еще не пробило одиннадцати, но налицо были все признаки того, что день не задался. Я провел сорок минут в беседе с директором отдела реализации, и, как мы с ним ни тасовали цифры, они упрямо показывали одно и то же: тиражи падают. Потом прозвонилась шеф-редакторша «Стиля», чтобы предупредить меня, что в августовском номере у них будет на семнадцать полос меньше рекламы, чем планировалось. Стало быть, дело обстояло гораздо хуже, чем я ожидал. Семнадцать полос – огромная потеря в деньгах: сто десять с половиной тысяч фунтов после отчислений агентству и учитывая скидки рекламодателям. Я спросил, какого черта она держит в штате восемь человек, если они покрывают всего двадцать семь страниц в месяц? Она обиделась. Я понял, что пора слегка расслабиться и собраться с духом. Как назло, мне даже не удастся пойти спокойно пообедать где-нибудь недалеко от офиса, который находится на Парк-плейс, надо ехать на деловую встречу черт знает куда, и придется брать такси, а я терпеть этого не могу.

Потом в кабинет вломился Микки Райс из «Светской жизни» и заявил, что возникла проблема с материалом об Анастасии Фулгер.

– Она настаивает, чтобы мы прислали текст на одобрение, – сказал Микки. – Сама уже два раза звонила, и ее адвокат прислал письмо. Грозятся наложить запрет на публикацию.

– У нас не принято давать текст на одобрение, – ответил я. – Тебе это прекрасно известно. И вообще, мы уже отправили статью в печать. Передай адвокату, что они опоздали.

Микки выглядел расстроенным. Он нервно теребил золотую пряжку на своих кожаных штанах. Я вздохнул. Ясное дело, мы прокололись.

– Микки, ничего сделать нельзя.

– Я ей ничего и не обещал. Честно. Сказал только, что она сможет прочитать свои слова.

– Ты чокнулся, что ли? Она же камня на камне от них не оставит!

– Она того и хочет.

– Нельзя ей этого позволить. Это же гиблое дело!

– Адвокат ей напел, что она лишнего наплела насчет Бруно.

– Черт подери, Микки! Ты ей чего-нибудь в письменном виде обещал?

– Нет.

– И на том спасибо.

Если она не сумеет прижать нас с бумагами в руках, можно на это дело плюнуть. Номер выйдет в продажу в середине дня в пятницу, а тогда уже поздно будет что-либо запретить.

Микки по-прежнему нервно ерзал в кресле.

– Вообще-то может что-нибудь на письме у нее и осталось. На открытке. Я послал ей записку с благодарностью за обед и мог ляпнуть что-нибудь лишнего.

– Какого черта тебя понесло обедать с Анастасией Фулгер, хотел бы я знать?

С этим Микки все не слава богу. Он в принципе неплохой редактор, но у него есть серьезный недостаток. Ему страсть как хочется проникнуть в высший свет. Мало ему печатать статьи про знаменитостей, ему хочется водить с ними компанию, числиться в приятелях. А журнал это компрометирует. Коли ты обедаешь с персоной, которую помещаешь на обложке, ты тем самым невольно обязуешься ей польстить. Этим самым Микки портил дело своим журналистам, которых посылал брать интервью, потому что им уже нельзя было показывать зубки.

Надо же было додуматься – обедать с Анастасией Фулгер! Миссис Бруно Фулгер, которая собирается разводиться со своим мужем, немецким стальным королем, – это не женщина, это кошмар, а он с ней дружить вздумал!

– И куда же она тебя пригласила, позволь спросить?

– В бар «У Гарри». Честно, Кит, это было совершенно невинное мероприятие, девичьи посиделки. У меня в этом баре как раз дела были по журналу.

– Интересно, Анна в курсе?

Анна Грант – одна из журналисток, работающая с нами на договоре. Наверное, самая лучшая из них. У нее исключительный дар так выстроить разговор, что собеседник остается в недоумении: то ли его превознесли до небес, то ли выставили дураком. Конечно, такую фигуру, как Анастасия Фулгер, должна была обрабатывать Анна.

– Потому-то я к тебе и пришел, – сказал Микки, избегая смотреть мне в глаза. – Анна говорит, если мы хоть слово тронем в ее тексте, она с нами распрощается. Прямо в истерику впала. Телефоном в меня запустила, когда я попытался ее образумить. Так и нарывается на пинок под зад коленкой.

В этот момент в дверь просунула голову моя секретарша Сузи.

– Извините за беспокойство, на линии Анна Грант. Я сказала, что у вас совещание, но она настаивает, чтобы я ее с вами соединила. И еще: внизу вас ждет такси, чтобы ехать к «Дафни».

– К «Дафни»? Это же через весь Лондон! – Я обреченно вздохнул. – С кем хоть обедать-то придется?

– С французами из компании «Мушетт». Все документы в папке.

Она протянула мне бумаги, испещренные цифрами, в прозрачной пластиковой папке. «Мушетт» – наш пятый по значимости рекламодатель косметики и парфюмерии. На первой странице стояла цифра 426 тысяч 15 фунтов – столько они перевели на счет наших четырех журналов в прошлом году. Львиная доля отходит «Кутюр», остальное – в мужской журнал «Мир мужчин», это про одеколон и лосьоны для бритья, а про духи, крем и помаду – в «Стиль» и «Светскую жизнь».

– Спасибо, Сузи.

Сузи – мой ангел-хранитель. Обычно так всегда и говорят про секретарш, но Сузи, без дураков, действительно классная. С тех пор как меня оставила жена, или я ее оставил, в общем, неважно, кто кого оставил, Сузи стала для меня всем. Она закупает еду, забирает белье из прачечной, купила вот подарки и поздравительную открытку на день рождения моей пятилетней дочери. Она единственная, кто меня понимает. Может быть, стоило бы ей перебраться ко мне на постоянное жительство. В иные дни, когда мне особенно хреново, а Сузи является на работу в своей коротенькой кожаной юбчонке, меня так и подмывает ей это предложить.

– Сузи, – откликнулся я, – скажи Анне, что я не прячусь от нее, просто не могу сейчас прерваться. И может быть, завтра вечером она согласится со мной поужинать?

Последнюю фразу я добавил специально, чтобы подразнить Микки. Оно и сработало: лицо его резко помрачнело.

– Я еду французов окучивать. От них есть какие-нибудь крупные предложения на осень?

– Все в папке, – сказала Сузи. – Омолаживающий крем и новые духи, называются «Хромосома». Запах напоминает «Живанши», флакон – «Обсешн», а упаковка как у «Трезор». Три миллиона за публикацию.

– Когда дойдет до выплаты, окажется, что они имели в виду не три миллиона долларов, а всего лишь три миллиона франков. Да, Сузи, вот еще что. – Я уже двинулся к двери и остановился на пороге, не глядя на Микки. – Отмените все встречи, запланированные на завтрашнее утро, и приглушите музыку. Мне потребуется абсолютная тишина и покой. Буду думать.

Я всегда приезжал в офис с самого утра. А теперь, когда остался один, приезжаю еще раньше. Я скучаю по тем временам, когда спозаранку Кэзи прибегала к нам в спальню и Салли читала ей вслух, пока я принимал душ. Подумать только, меня сердило, когда Кэзи пальчиками разлепляла мне глаза. Теперь, когда некому меня будить, я об этом вспоминаю с грустью.

Итак, я вызвал такси на полседьмого и без десяти семь уже сидел за своим столом. Сузи засыпала кофе в кофеварку, мне оставалось только сунуть вилку в розетку. У двери валялась кипа газет, и около часа я их просматривал. Время от времени я нахожу в чужих изданиях творения наших сотрудников. Даже когда они подписываются псевдонимами, я безошибочно узнаю их по стилю. Иногда призываю к ответу, а иногда оставляю без внимания. В зависимости от настроения. Сегодня, например, мне попалась статейка в «Таймс», которую определенно накропал один наш молодец из «Мира мужчин».

Я люблю свой офис. Он отделан в минималистском стиле. Большой диван черной кожи, черный стол, шесть тяжелых хромированных кресел с кожаными сиденьями. Конечно, белые стены. Несколько черно-белых фотографий из архива «Кутюр». Мой стол изготовлен по модели Корбюзье – стеклянный, без ящиков. Поэтому у меня всегда порядок: раз нет ящиков, значит, некуда совать макулатуру, которая застревает там навсегда. Кроме того, это дисциплинирует и держит в форме. С тех пор как мы с Салли расстались, я предельно упорядочил свою жизнь. Ничего не беру с собой из дому, кроме одежды на случай, если потребуется переодеться. Мне больше ничего и не нужно.