– Может быть, чтобы припугнуть. Нагнать на тебя страху.

– Вряд ли.

– Чтобы не печатал статьи девиц вроде меня.

Мы сидели рядышком на диване, я все в том же халате. Анна – в розовом льняном платье, очень коротком, без рукавов. На длинной загорелой руке белело пятнышко прививки от оспы. Она сбросила туфли, и ее колени почти касались моих.

– Что ты имеешь в виду, говоря «девиц вроде меня» – умных, сметливых, проницательных?

Она изумленно подняла брови.

– И это все? А как же «дьявольски сексуальных»?

– Насчет сексуальности я не в курсе. Могу добавить – потрясающе красивых.

У меня вдруг пересохло в горле. Я почему-то не знал, что сказать дальше. Я хотел Анну уже давно, много месяцев, но не признавался в этом даже самому себе. Я наклонился и поцеловал ее, положив ладонь на бедро, едва прикрытое розовой тканью.

– Сперва еще комплименты, – улыбнулась она.

– С великолепной кожей, – сказал я, целуя ее шею. – Фантастическими ногами. Восхитительной грудью.

– Ты еще ее не видел, – смеясь, возразила она, увлекая меня за собой на подушки.

Для первого раза секс у нас получился ничего себе. Безусловно, бывают сеансы гораздо более удачные. Может быть, тут моя вина. Я не практиковался полтора года, после Салли у меня никого не было, я потерял ритм. И слишком следил за каждым своим движением.

Мы малость перестарались.

В самый неподходящий момент сумка Анны с грохотом упала на пол.

– Черт бы ее подрал, – шепнула Анна. – Только не останавливайся, давай в том же духе.

– Я так долго этого хотел!

– Надо было поделиться со мной, – хохотнула она. – Мне тоже хотелось. Очень, очень.

Минут через пятнадцать мы расцепились и оба упали на спину, потные и задыхающиеся.

Мы помолчали, следя глазами за отблесками речной воды на потолке. Мой адвокат настоятельно советовал мне остерегаться случайных связей в процессе развода. «Это может быть использовано против вас», – говорил он. А я вот не послушался.

Черт подери, а вдруг эти парни внизу – частные детективы, которых наняла Салли, и они следят за тем, кто ко мне приходит? Да нет, эта идея абсолютно абсурдна. Да если и так, что особенного в том, что среди бела дня ко мне в дом зашла женщина? Никакого криминала, как ни взгляни.

Анна повернулась ко мне и поцеловала в щеку.

– Спасибо тебе, – проговорила она. – Это замечательно. Всегда хочется секса после интервью. Наверное, чтобы избавиться от выброса адреналина.

– Надеюсь, ты не имеешь в виду секс с первым встречным.

– Нет, только с тем, кто мне нравится.

Она встала с дивана и собрала одежду с пола.

– Бедное мое платье, как в заднице побывало. Ненавижу лен. У тебя утюг найдется? Надо отутюжить.

Она скрылась в ванной, и я услышал шум воды. Через несколько минут она вышла, совсем голая, только голова была обмотана полотенцем наподобие тюрбана. Я впервые по-настоящему увидел ее тело, и оно показалось мне прекрасным.

– Знаешь, что самое симпатичное в Эрскине Грире? – спросила она. – У него приятные манеры. Тебе не кажется?

– Всегда угощает напитками и интересуется, не нужно ли тебе чего. Да, в этом смысле он чрезвычайно обходительный. Думаю, нетрудно быть приятным господином, имея такой штат прислуги. В Нассау за ним ходили шесть горничных и чернокожий камердинер в зеленом сюртуке.

– И он очень деликатно задает вопросы. Обычно те, с кем разговариваешь, тобой не интересуются, ты для них пустое место. А Эрскин Грир к моему приходу уже много обо мне знал и задал несколько интересных вопросов. Знаешь, это даже лестно.

– Насколько я помню, первое правило журналистики гласит: никогда не болтай о себе. Это пустая трата времени.

– Не беспокойся, я уложилась. Он сам рта не закрывал битых два часа. Мы ни секунды не потратили зря. Я все время боялась, что вот сейчас он скажет: «Извините, ваше время вышло» – и выставит меня за дверь. Телефон звонил не переставая, и после каждого звонка я думала: ну все, конец.

– Я вижу, он тебя очаровал.

– Скорее он нашел мои вопросы очаровательными.

Анна достала из сумки сигарету и закурила.

– Знаешь, что он мне сказал? Что это первое интервью, которое он дает за последние пятнадцать лет, не считая, конечно, ответов на вопросы по финансовым делам. И это было первое интервью с осмысленными вопросами.

– Интересно, почему он вообще на него согласился?

– Почему согласился? Может быть, ему захотелось излить душу. Или похвастать богатством. «Фантастическая жизнь Эрскина Грира: его яхты, его дома, его самолет, его мысли о будущем мира».

– И он был откровенен?

– Довольно. По крайней мере, сказал все, что хотел. Он очень сдержан. С его уст ни одного лишнего слова не сорвется.

– И в то же время красноречив.

– О да! Особенно подробно распространялся о своем детстве в Шотландии. Его отец работал в Гонконге, так что родители жили за границей, слишком далеко, чтобы ездить туда-сюда. Мальчика они видели только во время летних каникул. Он учился в закрытой школе в Англии, а каникулы проводил дома, в Шотландии. За ним присматривала домоправительница. Невеселое детство, но он говорит, что ни о чем не жалеет.

– А он поделился с тобой секретом, как стать миллиардером?

– Торговать с китайцами. Он начал еще в шестидесятые годы. У него в доме полно живописи. Особенно одна картина хороша, она висит в столовой, старинная картина, написанная маслом, – корабли в гонконгской гавани. Невероятной красоты. Во всю стену.

– А что вообще за дом у него?

– Большой. Ощущение такое, что в нем никто не живет. Напоминает президентский номер в дорогом отеле, какой-то безликий. Конечно, шикарный. Везде ковры ручной работы. А картины просто уникальные, особенно в гостиной, ну и та, в столовой. Как в галерее. Много современной живописи – «Цветы» Джорджии О'Кифф, одно большое полотно Уиллема Де Кунинга, а в холле – портрет Мао Цзэдуна Энди Уорхола.

– Как тебе удалось выцыганить приглашение в Палм-Бич?

– Путем толстых намеков, ты же меня знаешь. Оно досталось мне на удивление легко. Я спрашивала про его команду и перспективы роста, а также про ближайшие планы. Мы плавно перешли к досугу. Тут я затопталась на месте, пока он не пригласил меня отдохнуть вместе с ними. А заодно предложил остаться на обед.

– Нет, он тебя с печенками купил!

Анна вспыхнула:

– Ну может, немножко и прикупил. Очень обаятельный мужчина. И, чувствуется, ходок. Хотя, думаю, не сделает шага, если не уверен в абсолютном успехе. Но перед ним вряд ли кто устоит – бабы наверняка западают на него без особых усилий с его стороны.

– Но ты всего лишь согласилась с ним пообедать.

Анна рассмеялась:

– Естественно, я согласилась только пообедать. Обед был назначен на час дня. Грандиозный праздник в китайском стиле. Сервировали в столовой. Блюд пятнадцать, все на бело-синем фарфоре. Если бы он меня не пригласил, я бы украдкой втерлась за стол и в случае чего сама бы заплатила за это удовольствие. Но мы оказались вдвоем в шикарной столовой, будто внутри красной лакированной шкатулки. Я махнула пару бокалов шабли, пошло как по маслу и тут, не знаю, что мне стукнуло в башку, но я брякнула насчет торговли оружием.

– Что именно ты сказала?

– Да чушь. До меня дошел слух, что он продавал оружие северным вьетнамцам, когда Америка с ними воевала.

– Черт побери, это же страшно скользкая тема. И как он отреагировал?

– Очень странно. Не удивился, во всяком случае, виду не показал. Воспринял вопрос совершенно спокойно. Посмотрел на меня эдак отстраненно и сказал: «А что в этом постыдного? Несколько ракетных установок погоды не делают. Американское правительство направило в Сайгон вооружения на сотни миллиардов. Так что мои отправки в Ханой выглядели чисто символически». Вот так он сказал, слово в слово. И не подумал ничего отрицать.

– Ну а потом?

– Потом я поступила совсем по-дурацки. Мне следовало остановиться, свернуть разговор на поло или еще что-нибудь легонькое. А я, дура, уперлась в эту тему. Спросила, как он оправдывает себя с моральной точки зрения и тому подобное. Не собирается ли он использовать свою авиалинию для перевозки оружия. Он меня спокойно выслушал, подумал и ответил: «У вас все? При всем моем к вам уважении, мисс Грант, должен заметить, что вы понятия не имеете, о чем спрашиваете. Вы сунули свой очаровательный носик не в свое дело. Странно даже – являетесь ко мне в дом, садитесь за мой стол и начинаете читать мне мораль, как какая-нибудь феминистка из «Гринписа». Теперь, если вы закончили с едой, я вас больше не задерживаю». Все это он произнес ровным тоном, не повышая голоса, и вид у него был самый невозмутимый. Это был самый изысканный отлуп, который я когда-либо получала. Потом он нажал кнопочку, вошла филиппинка, и он велел меня проводить.