– Ну как жизнь? – спросил он.

– Хорошо.

– Я же знаю, что это не так, Джек.

– Откуда?

– Все еще мучает бессонница?

Я отвернулась.

– Да.

– Чувствуешь вину за смерть жены того полицейского?

– Не совсем. Меня оправдали, стреляла я точно по правилам.

– Но тебе этого мало. Ты же должна быть совершенной, а иначе не сможешь жить в мире с собой.

Я чувствовала, как стена, возведенная за последние десять лет, начинает рушиться. Мне следовало ненавидеть Алана. Только так у меня получилось прожить эти годы.

– Ты напрасно думаешь, что знаешь меня.

Он откинулся на спинку стула:

– Как ранение?

– Почти прошло, слава богу. Лэтем мне очень помог.

– Лэтем?

– Мой бойфренд.

Я пристально посмотрела на Алана, но он никак не отреагировал. Не знаю, почему, но это меня разочаровало.

– Наверное, поэтому ты думаешь, что у меня не все в порядке. Мне просто нужен партнер.

– Это из-за этого ты так ослабела? Вспомни то время, когда я потянул спину?

Я улыбнулась:

– Три самые ужасные недели нашей жизни. Хотя… продуктивные. За это время я удвоила число арестованных мною.

– А помнишь, что было, когда спина прошла?

– Ага. Мы наверстали упущенное, не так ли?

– Это точно. Из-за этого я снова потянул спину.

Мы оба засмеялись, и я подумала, как легко он увел разговор от Лэтема.

– Я люблю его. Лэтема, я имею в виду.

Алан встал и подошел ко мне.

– Это хорошо. Ты заслужила.

– Он замечательный. Тебе понравится.

Он положил руку мне на плечо:

– Надеюсь, у меня будет возможность с ним познакомиться.

Он наклонился, вторгаясь в мое личное пространство.

– Что ты делаешь?

– Как ты думаешь, мы сможем снова быть вместе?

– Не думаю.

– Докажи.

– Как?

– Поцелуй меня.

– Нет. У тебя нет такого права.

– Я совершил ошибку, уйдя от тебя. Поэтому сейчас решаешь ты. Мне надо знать, остались ли у тебя какие-нибудь чувства ко мне.

– Алан…

– Я все еще люблю тебя, Джек. Всегда любил. Я ушел не потому, что разлюбил тебя. Просто я не мог соперничать с твоей работой. Она занимала все твое время, и для меня ничего не оставалось. Кроме того, я постоянно волновался – а вдруг ты не придешь домой?

– Ничего не изменилось, Алан.

– Я изменился. Теперь я с этим справлюсь. Снова видеть тебя…

Я сказала: «Не…», – но его губы прикоснулись к моим, и я не остановила его, не отодвинулась сама, и вся наша жизнь пронеслась в моей памяти, все приятное в ней; я просто закрыла глаза, коснулась своим языком его, и на мгновение задумалась о том, что могло бы быть между нами.

Потом я остановилась и отстранила его.

– Я люблю другого человека.

– Знаю.

Я провела пальцами по его губам:

– Ты причинил мне боль, Алан.

– Знаю.

– Я не хочу снова повторять все это.

Но когда он опять поцеловал меня, я поняла, что хочу именно этого.

Мы с ним не спали, но я все равно чувствовала себя страшно виноватой.

Когда поцелуи сменились объятиями и тому подобным, я остановилась и пошла взглянуть на маму.

Она с глупой улыбкой на лице мирно посапывала на кровати. Я была понятливой. Прийти сюда с Аланом было частью какого-то ее грандиозного плана, и, судя по всему, пока все шло, как надо.

Насколько я понимала, она была права.

Я потащилась в ванную, приняла холодный душ и оделась в самую непривлекательную одежду, которая у меня была – один из старых свитеров Лэтема и потертые джинсы.

Я подыскивала в шкафу самую страшную пару обуви, когда услышала крик.

Алан.

Револьвер лежал на столике в спальне, я схватила его и побежала в гостиную. Алан корчился на диване, а Мистер Фрискис пытался отгрызть ему ухо.

Я поняла, что целюсь в них, опустила оружие и положила его на столик, затем попыталась отцепить кота от бывшего мужа.

– Плохой котенок. Отпусти его ухо.

Я потянула. Алан закричал:

– Осторожно, Джек. Он зацепился за хрящ.

– Подожди. Я сейчас вернусь.

– Быстрее! Он уже пережевывает мое ухо!

Я нашла игрушечную мышку под диваном и поболтала ею перед носом Мистера Фрискиса.

– Успокойся, кот. Отпусти его. Отпусти.

Кот успокоился, я убрала его с дивана и поставила на пол.

– Я просто сидел тут, а он вдруг набросился. Сильно идет кровь?

– Да.

– Придется накладывать швы?

– У тебя не хватает половины уха.

Не на шутку встревоженный, Алан попытался взглянуть на свое ухо.

– Правда?

– Ну, попробуем дать коту слабительного. – Я старалась говорить серьезным тоном. – Может, удастся пришить кусок уха обратно.

Он понял, что я издеваюсь, и швырнул в меня диванной подушкой.

Я пошла на кухню за бумажными полотенцами. С тех пор как у меня появился Мистер Фрискис, я стала покупать их гораздо больше.

– Больно. – Алан слегка прижал руку к уху и недовольно нахмурился.

– Да ну, перестань хныкать. Ничего страшного.

– Тебе легко говорить. Теперь у меня очки будут держаться только на одном ухе.

– Все будет нормально. Если хочешь, я одолжу тебе несколько своих сережек. – Я протирала царапины. – У тебя хватит дырок на шесть или семь сережек.

– Очень смешно. А что вообще происходит с котом?

– Сама пока не пойму. Прижми тут, вот так. Я принесу спирт.

Алан застонал, и я отправилась на поиски.

Щедрая порция спирта, вылитая на царапины, поубавила волнение Алана, и он молчал, пока я накладывала ему повязку. В душе я поблагодарила Мистера Фрискиса за временную передышку.

Я предложила посмотреть фильм, пока не проснется мама, и предоставила Алану на выбор «Завтрак у Тиффани» и «Королевская свадьба», единственные кассеты, которые у меня были. Пока мы обсуждали достоинства каждой из картин, зазвонил телефон.

– Джек? – Это был Эрб. – Как дела?

– Лучше, – сказала я. Это была правда. – Звонишь, чтобы проверить, все ли в порядке?

– Нет. Нам… э-э-э… нужно, чтобы ты пришла.

– Я думала, у меня пока еще отпуск на лечение.

– Отпуск отменяется. Прямой приказ от капитана Бейнса. Ты нам еще вчера была нужна.

– В чем дело, Эрб?

– Фуллер.

– Дай мне двадцать минут.

Алан уставился на меня. Я поняла, что это была сцена из нашей прошлой совместной жизни – мне звонят, и я несусь на работу.

Но мы уже не были женаты, поэтому я не чувствовала себя виноватой.

– На кухне в фарфоровой лягушке на холодильнике есть запасной набор ключей, – сказала я ему. – Передай маме, что она может позвонить мне на сотовый.

Я на цыпочках пробралась в спальню и переоделась, не разбудив мать. С прической я долго возиться не стала – сделала простой короткий хвостик. На макияж тоже потратила не больше двух минут.

Алан сидел на диване и глядел в выключенный телевизор. Я взяла револьвер со столика и сунула в кобуру.

– Будь осторожна, – сказал он, не глядя на меня.

– Ты будешь здесь, когда я вернусь?

Он повернулся, посмотрел мне в глаза и слегка наклонил голову влево, как бы оценивая меня.

– Я снял комнату в гостинице на неделю. Думаю, загляну к нескольким друзьям, пройдусь по разным местам.

Я почувствовала облегчение.

– Ладно, скоро увидимся.

– Поужинаем сегодня?

– Я, наверное, поздно приду.

– Мне не привыкать тебя ждать.

Я кивнула, надела плащ и вышла.

В Чикаго пахло осенью, то есть к запаху мусора и выхлопных газов добавился запах гниющих листьев. Дул ветер, тротуары после недавнего дождя были влажными.

Когда я добралась до участка, там меня уже ожидало целое сборище. Эрб Бенедикт, купивший новый костюм в честь избавления от десяти лишних килограммов, наш босс капитан Бейнс и помощник прокурора штата Либби Фишер.

Стивен Бейнс был капитаном двадцать шестого участка так долго, что его предшественника уже мало кто помнил. Он был невысокий, полный, лысеющий. С облысением он боролся при помощи парика, который выглядел бы довольно естественно, если бы не отсутствие в нем седины, поскольку усы у капитана были практически полностью седые.