А ведь Б. Б. просто хотел помочь ребенку: отвезти к себе домой, хорошенько накормить, а затем доставить туда, куда тому было нужно. Как могло случиться, что даже Дезире сомневается в его самых лучших намерениях? Даже она усмотрела зло в поступках, за которыми не стояло ничего, кроме доброты. А что Дезире скажет, когда узнает, что он собирается устроить дегустацию вин для Чака Финна? Б. Б. покачал головой. Нет, он все отлично придумал. Повысив ее статус, он тем самым от нее избавится. Нелегко будет изменить привычки, но что ж поделаешь — придется самому забирать белье из прачечной. В конце концов, для некоторых дел он наймет того же Чака Финна.

Все было на грани между полным провалом и абсолютным успехом. Какая ирония в том, что дальнейшая судьба и всего предприятия, и самого Б. Б. зависит от судьбы Игрока, которую следовало решить еще два-три года назад. Б. Б. было приятно об этом думать.

На секунду он словно вернулся в Лас-Вегас, в свою квартиру, и вновь тяжело упал на спину, ударившись головой о деревянный каркас матраса. Из раны во лбу хлынула кровь, заливая ему глаза и рот, а над ним, могучий и невозмутимый, как воспетый Гомером греческий воин, победоносно возвышался Игрок с занесенной над головой палкой от швабры.

Б. Б. слишком долго откладывал возмездие, а Игрок тем временем богател, власть его усиливалась, он наслаждался безмятежным существованием — и все благодаря милосердию Б. Б. Но час настал. Доу с ним разберется, и если выроет при этом могилу заодно и себе — что ж, Б. Б. плакать не станет.

Нечто очень плохое, много недель, а может быть, и месяцев мучившее его, вдруг словно испарилось, покинуло его тело: Б. Б. уже давно не чувствовал себя таким свежим и полным сил. Он вышел из комнаты на балкон и с минуту щурился, давая глазам привыкнуть к яркому свету. День был знойный, жара стояла чуть ли не сорокаградусная, и влажно было настолько, что рыбы, кажется, могли бы плавать по воздуху. Солнечный свет яркими вспышками отражался от стекол машин, припаркованных возле мотеля. Приложив ладонь козырьком ко лбу, Б. Б. обозрел пространство двора и бассейн. Вокруг почти никого не было: отдыхающие редко останавливались в мотеле. Большинство постояльцев были проезжающие, которые, смертельно устав, заворачивали сюда на ночлег. Но хозяева — семейство индусов — как и большинство владельцев отелей в последнее время, надеялись на лучшее и продолжали содержать бассейн в должном виде, ожидая, что вот-вот нагрянет клиентура уровнем повыше, что было, вне всякого сомнения, предопределено Ганешей [Ганеша — индийское божество, сын Шивы, бог мудрости].

Теперь же возле бассейна был только один взрослый человек — очень толстая женщина лет сорока, в закрытом купальнике бледно-лилового цвета. Глаза ее были скрыты за солнечными очками; она жизнерадостно улыбалась яркому солнцу и жевала жвачку. Глядя на нее, Б. Б. сочувственно покачал головой: вот несчастное, жалкое существо — копченый тюлень с безжизненными, обесцвеченными завитками на голове, ноги — как два гондона, наполненных простоквашей. Напротив женщины, у другого края бассейна, громко резвились двое мальчишек — те самые, которых Б. Б. заприметил прежде. Двое брошенных, никому не нужных ребятишек. Если их бросить на произвол судьбы, их жизни пройдут впустую и принесут им только разочарования. Б. Б. определенно видел, что этим мальчикам не хватает наставника.

В глубине души он чувствовал, что не должен искать себе новых воспитанников, ведь дома его ждет Чак Финн. Но, с другой стороны, сейчас-то он здесь, а этим мальчикам явно нужна направляющая рука взрослого. Он просто обязан сделать все, что от него зависит, чтобы помочь им: отвернуться в такую минуту было бы дурно, эгоистично.

Б. Б., шаркая, пересек парковку и приблизился к женщине в шезлонге, заслонив ей солнце. Женщина спустила очки на кончик носа и, сощурившись, посмотрела на Б. Б.; он одарил ее своей самой обворожительной улыбкой.

— Простите за беспокойство, — сказал он, — но это случайно не ваши дети?

Сразу было ясно, что это не так, но Б. Б. был не прост: он знал, как лучше вести себя в подобных ситуациях. Достаточно проявить немного уважения — и женщина не будет препятствовать его благородному порыву.

— Они вам тоже мешают? — спросила она и наморщила нос, будто собираясь чихнуть.

Б. Б. пожал плечами:

— Я просто так спросил.

— Нет, не мои, — ответила она. — Если бы у меня были дети, я бы не позволила им вести себя так. По-моему, они здесь с отцом. Рано утром я видела, как он уехал на микроавтобусе. Видимо, оставил их одних. Кстати, он очень даже ничего… — задумчиво добавила женщина.

Именно это Б. Б. и хотелось услышать — что поблизости нет ни родителей, ни опекунов, которые стали бы противостоять ему и развивать в детях дурные наклонности, объяснять, что правильно, а что нет, внушать основы ханжеской морали, тем самым лишая их того, что им так нужно.

— Пойду поговорю с ними, — сообщил Б. Б. просветленным голосом, словно соглашаясь сделать за нее грязную работу. — Попрошу, чтобы они вели себя потише.

— Спасибо, очень мило с вашей стороны. Повисла неловкая пауза.

— У вас очень красивые очки, — похвалил Б. Б., не зная, что еще сказать.

— Спасибо.

— Ладно, загорайте, не буду больше вам мешать.

— Договорились.

Б. Б. не видел ее глаз, но был уверен, что она их уже закрыла и снова принялась монотонно, по-коровьи, двигать челюстями. Б. Б. помедлил еще секунду, разглядывая складки жира, вываливающиеся из ее купальника, с видом человека, оказавшегося на месте крушения поезда. Грудь у нее была очень мала по сравнению с громоздким телом. Б. Б. подумал, что для женщины, наверное, очень тяжело быть такой толстой и не иметь даже приличного бюста в качестве компенсации. Хотя некоторым мужчинам нравятся тучные женщины. М-да, чего только в мире не бывает.

Б. Б. подошел к мальчикам, которые плескались в мелкой части бассейна, несмотря на то что, казалось, плавать умели очень неплохо. Они носились туда-сюда, вверх-вниз, выкрикивая что-то о персонаже комиксов по имени Сорвиголова. Насколько Б. Б. понял, этот Сорвиголова был слеп, так что супергерой из него вышел, видимо, довольно паршивый.

— Здравствуйте, молодые люди. Как поживаете? — спросил Б. Б.

Он уселся в ближайший шезлонг и украсил свою физиономию уже совсем другой улыбкой, которая, как он знал, очень положительно действовала на всеми брошенных мальчиков, не имеющих цели в жизни и нуждающихся в образце для подражания.

— Отлично! — ответил один из мальчишек, другой тихим эхом повторил его слова.

Старшему было лет двенадцать. Он был белокурый, крепкий и загорелый, с развитой мускулатурой и плоским животом. Мальчишка был бы очень хорош собой, если бы не нос, чересчур длинный и тонкий; к тому же подбородок у него был немного скошен, однако непохоже было, что это признак слабости. Нет уж, этот молодой человек, такой гибкий, так хорошо сложенный, не позволит каким-нибудь гадам издеваться над собой. Второму мальчишке, темненькому и покрытому некрасивыми веснушками, было лет девять. Он был покостлявее и куда менее грациозен.

Хрустнув пальцами, Б. Б. слегка подался вперед:

— Вам, я смотрю, нравится этот слепой супергерой?

— Да! — ответил белокурый мальчик. — Его зовут Сорвиголова.

— Кошмар, — вздохнул Б. Б. — Какой дряни нынче учат детей! Уже нет ни одной детской передачи, где не было бы человека в инвалидном кресле, на костылях, безрукого или лишенного дара речи и жестикулирующего, как обезьяна. А теперь еще и слепые супергерои! Этот слепой что, пробивает своей тросточкой плохих ребят?

Белокурый мальчик ничего не ответил, а младший сказал:

— Извините.

Он произнес это так тихо и так низко при этом наклонил голову, что коснулся губами воды, и его речь смешалась с бульканьем.

— И Халк тоже, — продолжал Б. Б. — Он превращается то в высоколобого неудачника, то в огромного зеленого идиота. Ну разве не дрянь?

— Не знаю, — пробулькал младший из ребят.