Женщина посмотрела ему прямо в глаза:

— Джим, ты сам прекрасно знаешь, что не имеешь права требовать, чтобы представитель полиции округа покинул территорию города. Если у меня есть подозрения, что ты что-то затеваешь, я имею полное право здесь находиться. Между прочим, это называется резонным основанием, что среди полицейских широко известно. Позволь заметить, что тот грустный подросток, который сидит в твоей машине и слизывает со своего лица сопли и кровь, дает мне именно такое основание.

Доу отвернулся от женщины, зажал пальцем левую ноздрю и смачно высморкался.

— Грубо играешь, детка.

— Я не хочу ни во что играть. Я просто хочу понять, что здесь происходит. Так что лучше брось меня за нос водить.

— Да? А может, это ты водишь меня за нос? — И прежде чем женщина успела что-либо ответить, Доу раздраженно вздохнул и ткнул пальцем в сторону свинарника. — Это — моя собственность, я пришел ее осмотреть и неожиданно заметил, что здесь шляется парень подозрительного вида. Думаю, он хотел проникнуть внутрь. И что я должен был делать? Позвонить в полицию?

— Да, — кивнула женщина. — Именно это тебе и следовало сделать. Выпусти-ка его из машины.

— Что-то мне не нравится твой тон.

— Тон охранников из окружной тюрьмы тебе тоже не понравится. Выпусти его немедленно.

Доу подался немного вперед и уперся ладонями в бедра:

— Что на тебя нашло? Это все потому, что я забыл про день рождения Дженни? В этом дело, да? Если Пэм тебя попросила поиздеваться надо мной как следует, то это называется превышением должностных полномочий. Я имею право подать на тебя жалобу.

— Я бы тебе очень не советовала.

— Не понимаю, почему все, кто работает в полиции округа, с таким неуважением относятся к своим коллегам из других подразделений?

— Нет, мы с большим уважением относимся к коллегам из других подразделений, — возразила она, — а вот лично тебя мы не уважаем. Немедленно выпусти парня из машины, иначе я вызову подмогу. А если я это сделаю — тебе не поздоровится.

— Мне уже не поздоровилось — в тот самый момент, как ты здесь объявилась, — проворчал Доу.

Он открыл дверь машины и выволок меня наружу. От этого мои руки снова пронзила нестерпимая боль.

— Не зли меня, парень, — прошептал он мне на ухо так тихо, что я едва почувствовал его горячее дыхание. — Даже не надейся, что тебе это с рук сойдет. Учти, я тебя насквозь вижу.

Женщина тем временем окинула меня ободряющим, почти сочувственным взглядом. Я никак не мог сообразить, что делать дальше: обстоятельства сложились так, что копы мне были больше не друзья, но лучше уж поставить на эту женщину, чем на Джима Доу, — по крайней мере, эта ставка казалась мне более перспективной. Говоря откровенно, в тот момент мне казалось, что я готов к любому обвинению, суду, к даче показаний против Мелфорда, лишь бы только вырваться из лап Джима Доу. Возможно, это было не слишком красиво с моей стороны, но что-то я не заметил, чтобы Мелфорд рвался мне на помощь, и вообще ничего этого со мной не случилось бы, если бы он не убил Ублюдка и Карен по каким-то причинам, которые не желал мне раскрывать.

— Ох, ни хрена себе! — воскликнула женщина-полицейский, поближе разглядев мой окровавленный нос.

— Это не моих рук дело, — ответил Доу.

Женщина сделала вид, будто не слышит.

— Как тебя звать, сынок? — спросила она, хотя самой ей на вид не стукнуло еще и тридцати лет.

— Лем Алтик.

Лгать не было смысла: ведь она могла проверить мои документы, и наверняка сделала бы это.

— Как тебя сюда занесло?

Я рассказал ей ту же самую сказку, что и Доу, — о том, как я искал, где бы укрыться от жары, бродил по окрестностям и не заметил предупреждения о том, что проход запрещен. В женщине мой рассказ вызвал явное сочувствие — возможно, потому, что я был весь в крови.

— Ты оказывал ему сопротивление? — спросила она, кивнув в сторону Доу.

— Нет, мэм, я ему сразу же все объяснил, как и вам сейчас.

— Повернись-ка спиной! — приказала она.

Я подчинился.

— Вот дьявол, — прошептала женщина. — Сними с него наручники, немедленно!

— Я имею полное право надеть на нарушителя наручники.

— Доу, я считаю до трех. Если ты не снимешь с него наручники, то нарушителем здесь окажешься ты.

Доу заворчал, но достал из кармана ключи и снял наручники, не забыв как следует дернуть за них, нащупывая замочную скважину. Запястья пронзила боль. Она была настолько сильной, что на глазах у меня выступили слезы, и я зажмурился, стараясь удержать их: я не хотел, чтобы эти двое заметили, что я плачу. Я продолжал держать руки за спиной, не желая смотреть на них, пока боль не утихнет.

— Что за сволочизм, Доу! Нельзя же затягивать их так туго. Эй! Ты что, его еще и головой о машину ударил, когда запихивал внутрь?

Вопрос был явно риторический, но я ответил за начальника полиции:

— Да, мэм, ударил. А еще он дал мне кулаком в живот.

— Этот засранец врет, — заявил Доу.

— Что-то непохоже, чтобы он врал, Джим. Боюсь, мне придется выдвинуть против тебя обвинение.

Но при этих словах она не двинулась с места, не подошла и не надела на него наручники. Вместо этого она лишь стояла и смотрела на него с улыбкой: ей было интересно, как он отреагирует.

— Это все потому, что я тебя не трахнул? — спросил он. — Все дело в этом, да? Видишь ли, просто мне не нравятся женщины без сисек.

— Если ты не приведешь какую-нибудь вескую причину, которая позволит мне увидеть твое поведение в лучшем свете, мне придется отвезти тебя в участок.

Я и сам не знал, что собираюсь это сказать, пока фраза не сорвалась с моих губ:

— Я не буду выдвигать обвинений против него.

Женщина обернулась ко мне так быстро, что я удивился, как шляпа не слетела с ее головы:

— Какого дьявола?

Я пожал плечами:

— Не хочу никаких неприятностей. Я живу далеко и не смогу присутствовать на суде и прочих процедурах. К тому же, похоже, я действительно нарушил границы частного владения. Хотя этот человек, конечно, немного переборщил. В общем, я бы предпочел обо всем этом забыть.

Доу усмехнулся мне так, словно мы были сообщники, — возможно, хотел показать, что я этим поступком от него не откупился и лишь обрекаю себя на худшие неприятности.

Тем не менее я поступил правильно. Лучше это дело замять. Если втянуть в историю полицейских, суды, а может быть, еще и журналистов, то в конце концов я сам могу оказаться за решеткой. Оставалась только надеяться на то, что все может обойтись.

— Ты уверен? — переспросила женщина.

Я кивнул.

Она обернулась к Доу:

— Что ж, тебе повезло. Так что вали отсюда, и поскорее.

— Мне валить отсюда? — переспросил он и картинно почесал затылок. — Дай-ка подумать… а зачем? Какого хрена, в конце концов? Это мои владения. Почему бы тебе не убраться?

— Слушай, сделай нам всем одолжение — гуляй, а? И я тебя предупреждаю, Джим: если с этим парнем хоть что-нибудь случится, если хоть волосок с его головы упадет — тебе не поздоровится. Ты понял? Так что веди себя поосторожней.

— Никогда не видал бабы с такими крошечными сиськами, — ответил он и сел в машину.

Мотор сердито зарычал, и машина рванула с места на скорости миль пятьдесят в час.

Дама из полиции округа посмотрела ему вслед.

— Не грех было бы дать ему предупреждение за превышение скорости, — заметила она. — Интересно, как бы ему это понравилось? — Потом она снова повернулась ко мне: — Так как ты все-таки здесь оказался?

— Я же вам рассказал, — ответил я. — Я просто гулял. Я тут подумываю, не бросить ли мне торговлю, как только вернусь домой, — так что сегодня у меня уже не было сил работать. Поэтому я просто бродил по окрестностям и забрел сюда.

— Да брось! Тут должно быть что-то еще. Ты, наверное, тут травку курил или еще что? Мне наплевать, я ничего тебе не сделаю. Просто скажи.

— Да нет, вовсе нет. Я действительно просто гулял.