– Я думал, ты догадалась, что это значит, когда привел тебя сюда. – Голос Рэнда смягчился. – Я прочитал тебе заклятие, позволил выучить его наизусть… Это значит, что ты для меня дороже этого проклятого сокровища, слышишь, Клер?!

Слегка отодвинувшись, Клер легко коснулась его лица кончиками пальцев.

– Когда ты так говоришь, – прошептала она, – мне порой кажется, ты боишься, что я окажусь недостойной твоего доверия.

– Я хочу сказать, что мне на это наплевать.

– Я не предам тебя!

– Это не важно.

– Мне важно… важно, чтобы ты верил в это.

– Я хочу, чтобы ты знала – я люблю тебя.

– Ты скажешь это позже. А сейчас… ты веришь мне? Рэнд испытующе посмотрел на нее. Казалось, сейчас для Клер нет ничего важнее этого.

– А ты упрямая малышка. – Он покачал головой. – Да.

– Но я тебе верю.

Лицо Клер разом просветлело, плечи расправились.

– И? – тихо подсказала она.

– И я люблю тебя почти до беспамятства.

– Только почти?

– Это все твое упрямство, – проворчал он. – Оно мешает мне окончательно потерять голову от любви!

Клер опять дотронулась кончиками пальцев до уголков его губ и почувствовала, как они изогнулись в улыбке.

– Тогда все в порядке, – объявила она. Привстав на цыпочки, Клер прижалась к нему губами, всем телом, крепко обхватив его за шею. Мечтательно полузакрыв глаза, она упивалась его поцелуем. – Может, вернемся ко мне в каюту? – предложила Клер, почувствовав, что у нее не хватает дыхания.

Слегка ошеломленный, Рэнд невнятно пробурчал что-то, что при желании можно было принять за согласие.

Отодвинувшись от него, Клер снова почувствовала, как ходит у нее под ногами палуба корабля.

– Проверь, нет ли кого в коридоре, – попросила она, – а я пока поставлю на полку твой журнал. – Она без труда отыскала его – журнал, открытый на той же странице, лежал на прежнем месте. Чуть покраснев, Клер благоговейно погладила ладонью ветхую страницу. Она знала, что с этого дня, повторяя про себя заклятие, каждый раз будет думать о нем, вспоминать, как губы Рэнда прижимались к ее губам, как его руки ласкали ее обнаженное тело. «Кровь потечет рекой…» «Языки пламени взовьются вверх…» Мурашки поползли у Клер по спине. Взявшись кончиками пальцев за угол листка, Клер сделала движение, чтобы отодвинуть журнал от себя. И застыла на месте.

За ее спиной послышались шаги Рэнда и слабый скрип двери. Клер потрясла головой, отгоняя навязчивое воспоминание. Что-то не давало ей покоя, и это каким-то образом было связано с прошлым. Что-то она вот так же держала в руках…

– Рэнд!

– В коридоре ни души, – сообщил он, возвращаясь к ней. Но Клер не слышала его. Резким движением придвинув к себе книгу, Клер снова провела пальцем по нижней части листа.

– Поди сюда, – нетерпеливо бросила она. Оглянувшись, Рэнд с удивлением увидел, что Клер сидит за столом. Покачав головой, он прикрыл дверь и встал у нее за спиной.

– Что ты там нашла?

Она ткнула пальцем в то место на странице, которое привлекло ее внимание.

– Что это такое?

Прищурившись, Рэнд пытался отыскать глазами то место, на которое указывала Клер, но одного лунного света было явно недостаточно.

– Мне нужен фонарь, – проворчал он. – Так я ничего не вижу.

Но Клер удержала его.

– Попробуй увидеть это так, как я, – предложила она. – Закрой глаза.

– Ладно.

– Дай мне руку.

– Ну а теперь что? – нетерпеливо спросил он.

Клер осторожно приподняла нижний край листа.

– Потрогай тут, – предложила она, – с двух сторон. Теперь и Рэнд почувствовал. Брови его удивленно поползли вверх.

– Ты хочешь сказать, что обнаружила дырки?!

– Ну конечно. А ты знал о них? – Да.

– Тогда почему же ты не ответил, когда я спросила?

– Просто не понял, о чем ты спрашиваешь. Там и видеть-то нечего.

Разозлившись, Клер до боли стиснула его пальцы. «Слепец», – с горечью подумала она. Рэнд жалобно охнул. Приторно-сладко улыбнувшись ему, Клер выпустила его руку.

– Откуда тут дырки? – потребовала она ответа. – Что они означают?

– Понятия не имею. Клер обреченно вздохнула.

– А в заклятии есть хоть какой-то намек на то, что это может что-то значить?

– Никакого.

Клер затаив дыхание потрогала крошечные выпуклости на обратной стороне листка.

– Откуда же они взялись?

– Знать не знаю, я никогда не думал об этом.

– Так подумай сейчас.

– Ну… они чуть больше, чем след от булавки. Помнишь, я рассказывал тебе, что листок с заклятием был одно время зашит за подкладку шляпы? А потом спрятан в каблуке башмака. Так что это могут быть просто следы от иголки.

– Вот такие странные следы? – сердито спросила она. – Семь аккуратных дырочек, причем расположенных в особом порядке?!

Но Рэнд упорно отказывался видеть в этом что-то необычное.

– Что ты хочешь этим сказать, Клер? Что эти дурацкие дырки имеют какой-то смысл?

– А что, это так уж невероятно? Рэнд пожал плечами.

– И какой же?

– Я не знаю.

– Тогда считай, что это просто дырки. В конце концов, этой бумаге без малого три сотни лет. Было бы странно, если бы ей удалось дотянуть до наших дней, оставшись в целости и сохранности.

– Нет, – покачала головой Клер. – Невозможно! Вспомни, как тряслась над ней вся ваша семья, стараясь, чтобы с ней ничего не случилось! Одно поколение Гамильтонов за другим старалось сохранить ее. Ты только взгляни – даже края листка не обтрепались! Держу пари, что он не так уж много времени пролежал в той шляпе. Да и в каблуке тоже. Сначала он был свернут, но потом его тщательно разгладили. Больше всего вреда причинил ему ты, когда вшил его в свой журнал. К тому же если бы эти отверстия остались на обратной стороне листка, то никто бы вообще ничего не заметил.

– Никто ничего и не замечал почти триста лет, – неприязненно проворчал Рэид. – Я только одного не понимаю – с чего ты вообразила, что они вообще имеют какое-то значение?

– Ты можешь поднести листок к свету?

– Думаю, да.

– Тогда давай.

Перегнув журнал, так что в руках остался только листок с заклятием, Рэнд поднес его к иллюминатору. Поворачивая журнал то так, то эдак, он наконец добился, что в лунном свете каждая дырочка стала видна отчетливо… «Так их же семь!» – удивился он. Семь! Господи, как же он сразу не заметил, гадая: когда один из Гамильтонов не успел или же намеренно не сообщил об этих отверстиях своему сыну! А потом на них просто перестали обращать внимание.

– Ты видишь их? – не вытерпела Клер.

– Да, – опустив журнал, кивнул Рэнд.

– Это тебе ничего не напоминает?

– Большую Медведицу. – Закрыв журнал, Рэнд поставил его на прежнее место. – Ты это имела в виду?

Клер кивнула.

– Мне тоже пришла в голову именно Большая Медведица.

– И ты считаешь, что это имеет какое-то отношение к спрятанному сокровищу?

– А разве это так уж невероятно?

– Не знаю. Мы сейчас значительно южнее экватора. А в этих широтах Большую Медведицу не видно. – Рэнд задумчиво посмотрел на Клер. – Я всегда восхищался твоим умом, – сказал он, – и сообразительностью.

Легкая морщинка залегла у Клер между бровей. Что-то в его голосе подсказывало ей, что Рэнд старается просто подсластить пилюлю.

– Но это уж слишком невероятное предположение, – продолжал он. – Даже для тебя.

Клер задумчиво покачала головой.

– Мне уже приходилось встречать нечто подобное. Глаза Рэнда подозрительно сузились.

– Где?

– В Эбберли-Холле, в музее моего крестного.

– Когда?

– Незадолго до того, как мы уехали из Лондона. Впервые за много лет он снова пустил меня в свою сокровищницу. – Клер тронула его за локоть. – Может, все-таки вернемся ко мне в каюту? Я с удовольствием расскажу тебе об этом, но предпочитаю сделать это у себя.

Взяв Клер за руку, Рэнд повел ее к двери. В коридоре по-прежнему не было ни души. Выскользнув из каюты, он потащил ее за собой. В этой спешке не было никакой нужды – просто он сгорал от нетерпения услышать, что она расскажет. Никогда еще время не тянулось для него так медленно.