Окруженная подушками и закутанная в одеяло, она сидела, прислонившись спиной к стене, когда в каюту ворвался Рэнд.

– Думаю, мне все-таки придется пользоваться новым засовом, – заявила она. – Никто больше и не думает стучать в дверь, прежде чем войти.

Рэнд чуть заметно улыбнулся. Застыв в нескольких шагах от постели, он пожирал взглядом Клер, ее рассыпавшиеся волосы, ворот ночной рубашки. Легкий румянец вернулся на ее щеки, но лицо исхудало так, что казалось маленьким, как у ребенка. Рэнд с трудом проглотил комок в горле.

– Это я, Рэнд, – севшим голосом пробормотал он.

– Знаю, я слышала, как ты шел по коридору.

– Додд сообщил мне, что ты намерена присоединиться к нам.

Клер постаралась выдавить из себя легкомысленную улыбку.

– Если ты имеешь в виду живых, то да. Похоже, «Церберу» удалось обогнуть мыс Горн без особых неприятностей – в отличие от меня.

Рэнд вдруг понял, что не в силах оторвать от нее взгляд. Его ноги, казалось, сами поднесли его к постели.

– Клер…

Нетерпеливо отбросив одеяла, Клер встала на колени и протянула вперед руку с растопыренными пальцами. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он накрыл ее руку своей.

Через мгновение он прижал ее к груди. В его объятиях она казалась хрупкой, как цветок. Рэнд осыпал поцелуями ее волосы, ее брови, зажмуренные глаза. И когда он наконец оторвался от нее, слова, казалось, были уже не нужны – она и так поняла, что ему пришлось пережить, пока она была на грани смерти. Крепко ухватившись за него, Клер ласково взъерошила его взлохмаченные волосы и чуть слышно шепнула, уткнувшись носом ему в шею:

– Я знаю, знаю.

Он наконец выпустил ее, и Клер легонько оттолкнула его. Рэнд снова поцеловал ее.

– Осторожно, – предупредила она, – дверь не заперта.

– Хм-м, – сжав в ладонях ее лицо, Рэнд жадно вглядывался в него, – я помню.

– Держу пари, пока я была больна, все привыкли входить сюда без стука.

– Не все. Только Стюарт, Катч и Додд – на них пришлась львиная доля работы.

– И ты. Я знаю, что ты тоже приходил.

Рэнд изумился. Неужели она чувствовала его присутствие? Ему такое и в голову не приходило.

– Ты знала? – сппосил он. Клер кивнула.

– Ты даже никогда не называла меня по имени. Она быстро поцеловала его ладонь.

– Рэнд, – тихо прошептала она.

Дрожь пробежала у него по спине. Быстро подхватив Клер на руки, он усадил ее на прежнее место, подсунул под спину подушки и осторожно укутал в одеяло. Ее разочарованное лицо заставило его захохотать; впрочем, похоже, именно этого она и ожидала.

– Ты только что пришла в себя, – объяснил он, словно Клер могла об этом забыть. – Оставайся в постели. Хочешь чаю?

– Да, пожалуйста.

Принесенный заранее поднос уже стоял на столике возле койки. Вода была еще горячей. Рэнд налил Клер чашку, добавил сахар и протянул ей. Она с блаженным видом сделала глоток.

– Ты называла меня Тиаре, – сказал он.

Пальцы Клер, державшие чашку, чуть заметно дрогнули. Движение было настолько мимолетным, что Рэнд ничего бы не заметил, если бы не ожидал чего-то подобного.

– Ты, должно быть, ошибся, – обманчиво безразличным тоном произнесла Клер.

– Нет, не думаю. Стюарт тоже это слышал. А может, ты называла так его. Не знаю. – Рэнд продолжал вглядываться в ее лицо. – Кто это? – спросил он. – Кто это – Тиаре?

– Это цветок, – объяснила она, – Tiare apetahi.

– Я знаю этот цветок, – кивнул Рэнд. – Он растет на Таити… священный белый цветок, который встречается только в тех местах. О нем еще есть красивая легенда… и о девушке, умершей, потому что ее сердце было разбито.

На губах Клер появилась натянутая улыбка.

– Для человека, вся жизнь которого связана с легендой, ты рассуждаешь довольно странно, – мягко возразила она. – Ты не веришь в легенды? Пять лепестков цветка – это ее пять пальцев. Он распускается утром, а вечером уже увядает. А по легенде одна юная красавица влюбилась в сына вождя, но поскольку она не могла стать его женой, то ее сердце было разбито и она умерла.

– Легенда Гамильтонов – Уотерстоунов мне больше по душе. Пираты… головорезы… сокровища.

– И предательство. Не забывай о предательстве.

– Ага, это лучшая часть легенды.

– Ни минуты не сомневалась, что ты это скажешь, – хмыкнула Клер.

«Интересно, – подумал Рэнд, – она что же, решила, что ей удалось увести разговор в сторону?»

– Так что такое Тиаре? – повторил он.

Вместо того чтобы ответить, Клер поднесла чашку к губам и снова сделала глоток.

– Я часто бредила, когда была больна?

– Часто? Не знаю. Нет, ты в основном вспоминала отца, реже – брата. Пару раз звала Стикля.

– О Боже! Итак, доктору Стюарту теперь тоже известно, как я называю своего крестного!

– Да, конечно, только вряд ли он осмелится звать его так. Ах да, как-то раз ты вспомнила Трентона.

– Неужели?

Рэнд не прочел в ее лице ничего, кроме искреннего удивления.

– Один только раз, насколько мне известно.

– Должно быть, мне привиделся кошмар, – сообразила она. – Только в кошмаре мне мог бы привидеться Трентон!

– Так что насчет Тиаре? Клер нахмурилась.

– Почему это так важно для тебя? К тому же я вообще не помню, чтобы когда-нибудь говорила нечто подобное.

– Ты упоминала о Тиаре много раз. И всегда одновременно с тапу.

Клер закусила губу и долго молчала. Ее пальцы, сжимавшие чашку, побелели. Рэнд, бросив в ее сторону взгляд, решил, что еще немного и чашка просто треснет. «А может, полетит мне в голову», – подумал он. И однако, не сделал попытки забрать ее у Клер.

– Знаешь, твои уклончивые ответы и молчание разбудили мое любопытство. Было бы лучше, если бы ты рассказала мне сразу.

Теперь она тоже это поняла. А после его слов признаться стало куда тяжелее.

– Это мужчина? – допытывался Рэнд. – Он что-то значит для тебя? Поклонник, наверное? Кто он? Сын местного вождя?

Клер покраснела. – Нет. Господи, какой вздор!

– Неужели? Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, что ни один мужчина на островах никогда не пытался поухаживать за тобой?

– Да… нет… просто с чего ты взял, что его зовут Тиаре? Если хочешь знать, это женское имя.

Брови Рэнда поползли вверх.

– Женское?! Клер кивнула.

– Тиаре… так звали мать Типу. Она была любовницей моего отца.

Молчание Клер подсказало ему остальное.

– А что насчет ее тапу?

– Ее тапу?

– Ее проклятия, – объяснил Рэнд. – Это ведь она наложила проклятие на твои глаза?

Клер сунула чашку с недопитым чаем ему в руки. «Это ведь она наложила проклятие на твои глаза?»

– Возьми это, – заикаясь, пробормотала она. – Пожалуйста!

Только тут Рэнд заметил, как у нее трясутся руки. Он успел подхватить чашку как раз вовремя, иначе Клер выронила бы ее на пол.

– Клер, что с тобой? Она покачала головой.

– По-моему, меня сейчас стошнит. – Подогнув под себя ноги, она уткнулась лицом в колени. Но это мало помогло. Желудок у нее взбунтовался. Клер с трудом проглотила вставший в горле отвратительный комок. Сердце колотилось с такой силой, будто готово было выпрыгнуть из груди. Она вдруг вся стала пунцово-красной, страх судорогой сжал горло так, что Клер едва могла дышать. А оттого, что она не могла выразить это словами, ей стало еще страшнее.

Усадив ее поудобнее, Рэнд положил ее руку на край стола, чтобы Клер поняла, где она. Горло Клер сотрясали рвотные судороги, она дернулась было, чтобы встать, но Рэнд держал ее крепко.

– Уйди… пожалуйста, – с несчастным видом попросила она. Теперь в его объятиях ей было неловко и страшно. И присутствие рядом Рэнда не отгоняло страх, а усиливало его. Вместо того чтобы успокоиться, она чувствовала себя все хуже и хуже. – Уйди же, – шепотом взмолилась она, – прошу тебя!

Рэнд не сомневался в ее искренности, но не понимал, что происходит.

– Я позову доктора Стюарта, – сказал он. Только при этом условии он согласился бы скрепя сердце оставить ее.