– эксперт – всегда чей-то знакомый или даже сослуживец. Врачебное сообщество – довольно тесный круг. Все хорошие специалисты в своей области знают друг друга, а через друг друга и учеников.

Все это и есть темная сторона корпоративности, с которой, если ей не противопоставлена принципиальность эксперта (а мы порой радуемся и таким подаркам), можно бороться двумя способами:

• назначением экспертизы в другом субъекте РФ или в другом ведомстве (МО РФ, Минюст РФ, МВД РФ и т. п.);

• отстаиванием позиции в суде вообще без экспертов.

До недавнего времени последнее утверждение вызвало бы лишь улыбку, однако упоминаемое здесь дело Б. было выиграно именно так, без экспертизы.

Это стало возможным благодаря тому, что за последние десять лет Минздравсоцразвития разработал почти тысячу стандартов медицинской помощи при различных заболеваниях и состояниях. Сравнение медицинских документов с этими стандартами, а также с нормативно-правовыми актами (законами и приказами), а при их отсутствии – с научно-методической и учебной литературой и дает возможность найти дефект и установить наличие дефекта медицинской помощи и вины врача, если она есть.

Если вы понимаете, что в деле достаточно доказательств в вашу пользу, вы можете выйти в суд с ходатайством о завершении стадии сбора доказательств. Дело в том, что судебная экспертиза – тоже доказательство, и предлагаемым ходатайством вы демонстрируете суду, что иные доказательства (даже экспертиза) уже, по вашему мнению, не нужны.

Отмечу, что изначально надо вести дело так, чтобы выиграть его без экспертизы. Мы всегда поступаем таким образом, подавая соответствующие ходатайства, потому что это позволяет не только сохранить время (год и больше) и нервы, но и избежать риска получения доказательств против себя (экспертного заключения), которые потом придется преодолевать.

Приведу пример ходатайства (заявления) из дела Б., после внесения которого судья Гагаринского межмуниципального суда г. Москвы завершила стадию сбора доказательств (вынесла определение об исследовании доказательств) и, не направляя дело на экспертизу, вынесла решение в пользу истицы. Судебное разбирательство по этому делу заняло всего (!) один год, и это – самое быстрое дело из всех известных нам, содержащих летальный исход вследствие дефекта медицинской помощи.

Гагаринский м/м суд

Адрес: 117049, Москва, ул. Донская, д. 11, стр.1

Истец: И.

Адрес:

Ответчик: Городская клиническая

больница № Х

Адрес: Москва…

Третье лицо: Городская клиническая

больница № У

Адрес: Москва…

Цена иска: Один миллион рублей

ЗАЯВЛЕНИЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ИСТИЦЫ

о завершении стадии сбора доказательств

Изучив Медицинскую карту № 20163 стационарного больного Б. из ГКБ № Х, сторона истицы обращает внимание суда на следующие обстоятельства:

1. В суде ответчик ссылался на то, что он дочерью Б. или ею самой при поступлении Б. в ГКБ № Х был введен в заблуждение относительно того, когда произошел перелом шейки бедра, и это заблуждение якобы могло повлиять на тактику ведения больной. Представитель ответчика заявлял в суде, что при поступлении Б. в ГКБ № Х 25.09.2002 г. ему было сообщено, что перелом шейки бедра имеет давность в пределах пяти дней. Между тем в медицинской карте № 20163 на листе RG-логических исследований среди других значится запись от 26.09.2002 г.: «На R-граммах правового тазобедренного сустава (амбул. от 12.09.2002 г.) межвертельный перелом бедренной кости». Таким образом, врачи ГКБ № Х знали или должны были знать о том, что перелом произошел значительно ранее, нежели ответчик пытается теперь представить это суду.

2. Медицинская карта № 0000 и допросы свидетелей полностью подтвердили доводы, изложенные мною в «Мнении представителя истицы», приобщенном к материалам дела. По карте видно, что уход за Б. в ГКБ № Х не осуществлялся в соответствии с приказом № 123 Минздрава РФ от 17.04.2002 г., утвердившего Отраслевой стандарт (ОСТ 91500.11.0001–2002) «Протокол ведения больных. Пролежни». Отраслевой стандарт содержит значительное число мероприятий, включенных в профилактику развития пролежней: это и составление плана ведения больного; и перемена положения больного в постели в специальных позах, чтобы не было давления на отдельные участки кожи, подверженные риску развития пролежней; и размещение в кровати, включая специальную кровать и матрац, специальные валики и подушки из поролона; и уход за кожей больного, не допускающий чрезмерного увлажнения или сухости кожи, – все это каждые два часа, включая ночное время; и общий массаж четыре раза в сутки; и требования к постельному белью (хлопок); и пособия по дефекации и мочеиспусканию; и оценку каждые два часа рисков развития пролежней, которые заносятся в карту; и требования к питанию; и обучение пациента и родственников правилам ухода; и т. п.

Практически ничего из перечисленного не выполнялось.

Ответчик до сих пор не представил убедительных доказательств того, что в n-ом отделении ГКБ № Х имелся персонал, осуществляющий уход за пациентами, в частности за Б.

Истица в связи с этим заявила, что уходом за ее мамой занималась сестра-хозяйка М. по договоренности и за плату, но «я дважды ночевала в больнице, к маме никто не подходил» (л.д. 70, 71). М. истице рекомендовал С. – заведующий отделением.

Свидетель С. дал следующие показания: я «не рекомендовал, а упомянул» истице для ухода за мамой М. «как сестру, добросовестно осуществляющую уход». До этого: «Персонала, осуществляющего уход, нет», «не было лица, осуществляющего уход», «я рекомендовал кандидатуру медперсонала, осуществляющего надлежащий уход», «сестра-хозяйка М. без медицинского образования» (л.д.72,73).

Мы расцениваем рекомендацию заведующего отделения (должностного лица) как непосредственное предложение кандидатуры, осуществляющей уход, которое и было принято истицей в отсутствие предложенных ей альтернатив. Как выясняется, у этой кандидатки не имеется медицинского образования, что противоречит ст. 54 Основ законодательства об охране здоровья граждан, а в вышеуказанном ОСТе сказано: «Адекватные противопролежневые мероприятия должны выполняться сестринским персоналом после специального обучения».

Именно потому, что М. не имела права заниматься уходом, она заявила в суде: «Я не занимаюсь уходом», «С. рекомендовал меня, так как медсестры заняты», «уходом занимаются родственники».

Из смысла сказанного вытекает, что как минимум квалифицированного, а похоже, и никакого другого постоянного ухода за Б. не было. Кроме того, М. не могла работать 24 часа в сутки, а противопролежневые мероприятия требуют проведения различных процедур через каждые два часа.

Для установления того факта, что действия ответчика не соответствовали вышеупомянутому приказу Минздрава РФ, нет необходимости проводить экспертизу, поскольку простое сравнение медицинской карты с вышеуказанным стандартом указывает на то, что не было предпринято предписанных приказом мер. В этом смысле, на наш взгляд, ответчик не вправе ссылаться на то, что Б. в силу возраста и состояния здоровья все равно бы умерла вне зависимости от наличия должного ухода, поскольку такая логическая конструкция имеет форму предположения «все равно …, если бы …», а суд не может основывать свое решение на предположениях.

Кроме этого, то обстоятельство, что в Германии за два года до исследуемых событий Б. с переломом шейки другого бедра успешно была излечена, также опровергает эту логику ответчика.

3. Относительно того ухода, который отражен в Медицинской карте № 0000, следует отметить следующее.

3.1. Операция Б. была сделана 30.09.2002 г. и прошла успешно. Представитель ответчика Н. признал в суде, что «у Б. была степень риска по развитию пролежней максимально высокая» (л.д. 71).