Когда Кортес собирался уже покинуть Тринидад, местные власти получили приказ Веласкеса схватить Кортеса и задержать экспедицию. Потерпев неудачу в Сант-Яго, губернатор Кубы отнюдь не оставил мысли сместить непокорного капитан-генерала, тем более, что местный астролог предсказывал, что Кортес погубит Веласкеса.

Градоначальник Тринидада приходился шурином губернатору, и он, вероятно, выполнил бы это приказание, если бы Кортес был менее популярен. Тут же возмущенные солдаты сразу бы освободили своего командира, да еще в отместку сожгли бы город. И градоначальник не посмел прикоснуться к руководителю экспедиции.

Следующая остановка была сделана в Гаване, где продолжались вербовка людей и пополнение запасов продовольствия. Воспользовавшись имевшимся здесь складом хлопка, Кортес приказал солдатам изготовить ватные панцыри, надежно защищавшие тело от стрел.

И в Гавану прибыл приказ об аресте Кортеса. Но, видимо, не особенно надеясь на силу своих распоряжений, Веласкес одновременно направил письмо Кортесу, убеждая его отложить экспедицию, встретиться и переговорить с ним.

«Письмо Веласкеса походило на желание остановить полет стрелы, уже пущенной из лука», – иронически замечает один из биографов Кортеса.

Правитель Гаваны ответил Веласкесу, что его приказание невыполнимо, а Кортес в ответном письме, составленном в самых изысканных выражениях, уведомлял его превосходительство, что завтра утром он снимается с якоря.

У мыса Сант-Антонио Кортес произвел смотр своим войскам. Под его командованием на одиннадцати каравеллах находилось 110 матросов, 553 солдата, включая 32 аркебузира и 14 пушечных мастеров (артиллеристов), да еще 200 местных индейцев для черных работ. Основное вооружение состояло из десяти больших и четырех малых фальконетов, не считая личного оружия солдат и офицеров. Кавалерия была малочисленной – всего шестнадцать всадников.

Перед отплытием Кортес обратился с речью к своим воинам.

– Я поведу вас в страны, которые гораздо богаче и обширнее всех, известных европейцам. Великолепная награда ждет каждого, кто проявит бесстрашие в бою. Будьте мне только верны, и я сделаю вас обладателями сокровищ, какие и во сне не грезились испанцам!

Вверх полетели шляпы, зазвенело оружие, раздались приветственные клики. Предстоящая экспедиция многим рисовалась как сплошное торжество, нечто вроде увеселительной прогулки. Разве устоят эти дикари индейцы против такой до зубов вооруженной армады?!

Пользуясь попутным ветром, конкистадоры на всех парусах, в самом радужном настроении, направились к берегам Юкатанского полуострова.

Каравеллы шли дружно, равняясь на адмиральский корабль, на котором находился Кортес. По ночам на его корме загорался яркий фонарь, служивший ориентиром. Но наступила непогода, вскоре перешедшая в страшную бурю. Суда разбросало в разные стороны, некоторые были серьезно повреждены.

Постепенно, одна за другой каравеллы прибывали к сборному пункту – острову Косумель, вблизи Юкатана. Последним пристал к берегу корабль Кортеса. И капитан-генерал увидел, что его люди в отсутствие начальника экспедиции не сидели сложа руки.

Капитан одного из кораблей Альварадо вместе с группой солдат переловил всех кур в селении, покинутом жителями, и свернул им головы. Затем испанцы проникли в храм и обобрали его до нитки. Они унесли не только все золотые вещи, но не побрезгали и старыми бумазейными ковриками. Захватили они с собой и трех туземцев, которые не успели уйти из селения.

Кортес был умнее и дальновиднее незадачливого любителя курятины. Он понимал, что, погнавшись за мелочью, можно потерять очень многое. И наоборот, соблюдая видимость законности, можно малыми силами добиться большего успеха.

Перед строем Альварадо получил строгое внушение за самоуправство. Всё забранное было возвращено пленникам (кроме кур, которых испанцы успели съесть…). В придачу индейцы получили еще несколько стеклянных побрякушек и были отпущены на волю. Через переводчика Кортес заверил их в своем миролюбии и предложил всем жителям безбоязненно вернуться в свои дома.

Индейцы поверили Кортесу. И он вначале сдержал свое слово, довольствуясь «законным» обиранием местных жителей путем товарообмена.

Тем временем Кортес обследовал' остров. Его поразили большие каменные здания и, особенно, – многоэтажные, искусно сложенные храмовые башни. Нет, дикарями строителей этих сооружений не назовешь! Это был народ своеобразной культуры, более высокой, чем у их собратьев на Кубе.

Когда всё золото, которым располагали индейцы, было обменено на стекляшки, испанцы вспомнили о своей священной миссии распространять католичество и искоренять идолопоклонство.

По приказанию Кортеса были собраны все местные жрецы и наиболее влиятельные жители. В роли проповедника выступил сам Кортес. Он предложил индейцам распрощаться с их божками – порождением сатаны – и заменить мерзких идолов святым крестом и изображением богородицы.

Но красноречие его не подействовало.

– Нет, у нас добрые боги, это боги наших предков. Мы не хотим от них отказываться, – в один голос говорили индейцы.

Разгневанный их упрямством и непонятливостью, Кортес приказал сбросить с алтарей идолов и разбить их вдребезги. Испанские солдаты с удовольствием выполнили это приказание. Затем они привели индейцев-каменщиков и заставили их выстроить красивый алтарь, наподобие тех, которые имелись в католических храмах. Его украсили иконой. Плотники соорудили великолепный крест. Один из священников экспедиции отслужил торжественный молебен.

Так началось насильственное насаждение «истинной веры» среди индейцев. Реки крови пролили испанцы, обращая туземцев в католичество. Остров Косумель, где пострадали только языческие боги, а люди остались невредимыми, – одно из немногих исключений.

Развалины древнемексиканского храма. Внизу – тот же храм, каким он был до разрушения (по предположениям ученых).

Испанцы приметили, что новообращенные, без должного уважения относясь к иконам, значительно охотнее поклоняются кресту. Причина этого сейчас хорошо известна: крест с незапамятных времен, задолго до появления европейцев в Америке, имел для местных индейцев священное значение, олицетворяя бога ветра, грома и туч. Так что, поклоняясь кресту, индейцы, по сути дела, продолжали чтить одного из своих старых богов. Испанцы этого не знали.

Кортес не собирался долго задерживаться на острове. В первых числах марта, пополнив запасы продовольствия, он дал приказ к отплытию. И тут, когда уж были подняты паруса, кто-то заметил пирогу с индейцами, плывущую со стороны Юкатана. Из нее вышло несколько человек. Они направились к Кортесу. Неожиданно один из них упал на колени и на чистом испанском языке произнес: «Бог, святая дева, Севилья».

Тогда испанцы поняли, что перед ними их соотечественник. Узнать его было невозможно. Долго находясь среди индейцев, под палящими лучами солнца, Херонимо де Агиляр стал бронзовым, как индеец. Одет был он по местному обычаю и острижен почти наголо, как раб.

…Лет восемь назад у берегов Юкатана разбился испанский корабль. Немногие спаслись, и лишь несколько человек, среди которых был и Агиляр, добрались до незнакомого берега. Здесь они попали в плен к индейцам.

К тому времени, когда Кортес достиг Косумеля, в живых осталось лишь двое испанцев. Слухи о прибытии белых дошли и до них. Агиляр решил воспользоваться случаем и вернуться к своим. Другой же, по имени Гонсало Герреро, наотрез отказался возвращаться. Он обрел здесь вторую родину, обзавелся семьей и жил в довольстве.