Но его голос едва был слышен, заглушаемый торжествующими воплями ацтеков, шумом битвы, предсмертными, исполненными ужаса, возгласами тонущих, отчаянными призывами о помощи захваченных в плен…
А через несколько минут на самого Кортеса набросились шесть дюжих молодцов и потащили его к лодке. Тяжело раненный в ногу, он отбивался из последних сил, и, если бы не подоспели на выручку двое испанцев и несколько тлашкаланцев, не избежать бы Кортесу плена.
С помощью отряда конников, находившихся в резерве, и артиллеристов, снятых с другого участка, Кортесу с огромным трудом удалось потеснить ацтеков и вывести уцелевшие войска из мясорубки.
Нечем было похвастаться в этот день и дивизиям Альварадо и Сандоваля, боровшимся на других участках города. Они тоже проникли в сердце столицы и испытали на себе всю силу хорошо подготовленного контрудара. На их счастье, при отступлении не встречалось на пути проломов в дамбе, потому и потери были значительно меньшими.
Не повезло в этот день и флотилии. Две бригантины застряли среди вбитых в дно свай и не могли тронуться с места. Все поголовно моряки и солдаты, находившиеся на судах, были ранены. Ацтеки взяли на буксир одну из бригантин, зацепили ее канатами и пытались увести к себе вместе с экипажем. Но подоспевшие на помощь пехотинцы обрубили канаты и спасли судно и людей.
К концу злополучного дня выяснилось, что погибло несколько сот тлашкаланцев и захвачено в плен шестьдесят испанцев. При паническом бегстве армия Кортеса потеряла два орудия. Семь лошадей пали в боях… После памятной «Ночи печали» это было самым крупным поражением испанцев.
Новая тактика, выработанная Куаутемоком, дала свои плоды. Он понимал, что нельзя бороться с конкистадорами старыми методами. Грозному оружию врага Куаутемок противопоставил смекалку и находчивость, военную хитрость и смелый маневр – и нанес ему страшный удар.
«Мостом бедствия» назвал Кортес роковой пролом, у которого потерпела поражение его армия.
Последствия поражения
«Мост бедствия» положил начало целой серии тяжких испытаний, выпавших на долю завоевателей. В тот вечер испанцам не суждено было отдохнуть, хотя они больше всего мечтали об этом после изнурительных боев, длившихся весь день.
С заходом солнца внимание всех привлекли странные заунывные звуки. Только один раз слышали их испанцы, но они запечатлелись в их памяти на всю жизнь, ибо раздались они впервые в «Ночь печали». Это звучал большой барабан из змеиной кожи, хранившийся ранее в храме бога войны Уицилопочтли. Только при событияхособой важности жрецы били в этот барабан, гул которого был слышен за многие километры. И невольно взоры всех обратились в сторону храма, откуда раздавались душераздирающие звуки барабана.
То, что испанцы увидели, повергло всех в ужас. По ступенькам главного храма медленно поднималась процессия жрецов, среди которых белели полуобнаженные тела пленников. Они предназначались на ужин кровавому богу войны. Этими жертвами ацтеки хотели смягчить его гнев и вернуть милость своего высокого покровителя, который отвернулся от них после того, как над ним так жестоко надругались испанцы…
Воины Кортеса оказались невольными свидетелями страшной казни, которой были подвергнуты их товарищи. Горевшие на вершинах храмов костры хорошо освещали всё, что там происходило.
Каждый знал, что его ждет та же участь, если он попадет в руки ацтеков. Но те, в ком еще жили остатки совести, не могли не понимать, что это заслуженное возмездие за те неописуемые страдания, которые испанцы принесли в Мексику; за тысячи и тысячи погубленных жизней; за сожженные и разграбленные города; за клейменных горячим железом ни в чем не повинных женщин и детей…
С криками: «Так будет со всеми нашими врагами!» – огромные толпы ацтекских воинов хлынули на лагерь Кортеса. Они были полны решимости погибнуть, но погубить врага.
Головы испанцев и лошадей, принесенных в жертву ацтекским богам. Рисунок из ацтекской рукописи.
И лишь когда заговорила артиллерия, нападающие, потеряв сотни убитых, приостановили наступление.
Целую неделю пировали ацтеки, отмечая свою победу. Ежевечерне они угощали своего свирепого бога человечиной и умоляли его простить им все былые обиды. И грозный Уицилопочтли внял просьбам своего народа. Через высших жрецов он сообщил, что пройдет не более десяти дней, и все бледнолицые будут в плену у ацтеков…
Эта весть передавалась из уст в уста, вселяя бодрость в сердца защитников столицы и смутную тревогу в сердца краснокожих союзников Кортеса. Они невольно задумывались о своем будущем. Что-то будет с ними после поражения Малинцина?… Что ждет их города и селения, их жен и детей? Ацтеки жестоко отплатят за измену…
Правитель Теночтитлана Куаутемок умело использовал колебания и сомнения, возникшие среди индейских племен после поражения Кортеса. Он рассылал во все концы государства головы казненных испанцев и убитых лошадей, убеждая, пока не поздно, присоединиться к его армии.
Эти призывы имели успех. Предсказаниям жрецов о близком падении испанцев поверили. И союзники Кортеса один за другим стали покидать его.
Без всякого предупреждения, под покровом ночи, возвращались в родные места воины Чолулы, Тескоко и других городов. Огромная армия таяла на глазах. Последними ушли тлашкаланцы, – те, на которых Кортес больше всего надеялся. Ведь они помогли ему оправиться после страшного разгрома «Ночи печали». Теперь он терял и этого надежнейшего из союзников… Стопятидесятитысячная армия за несколько дней сократилась в шестьдесят раз…
Кортес посылал вдогонку ушедшим гонцов. О возвращении он даже не осмелился просить. Это бы означало выдать свою слабость, свою полную зависимость от союзников. Нет, он просил лишь об одном: пусть тлашкаланцы, воины Тескоко, Чолулы остановятся где-нибудь на полпути и задержатся на несколько дней, пока минет срок, назначенный Уицилопочтли для уничтожения белых. И тогда они убедятся, что их обманывают и дурачат жрецы Теночтитлана. Испанцы непобедимы, и никакие ацтекские боги им не страшны.
Бравируя своей непобедимостью, Кортес с глубокой тревогой думал о том, что тают запасы продовольствия, а доставка его совсем прекратилась; что на исходе весь порох, а получить его неоткуда; что почти все его бойцы и офицеры ранены и смертельно устали, а ацтеки с каждым днем усиливают свои атаки.
В промежутках между боями воины Куаутемока выкрикивали самые обидные, оскорбительные слова в адрес испанцев. Они открыто издевались над Кортесом и его измотанной в боях армией.
– Эй, злодеи, ни к чему не годные! – кричали они. – От вашего короля вы сбежали, так как трудиться не желаете, ищете легкой жизни! Ничего вы не умеете – ни дома построить, ни поля засеять. Убивать, разрушать, грабить, сжигать – вот ваше призвание. Даже в пищу вы не годитесь, так как худы и ваше мясо горько, как желчь!
По вечерам же раздавались жуткие звуки барабана, означавшие, что Уицилопочтли скоро получит свое лакомое блюдо – трепещущее сердце белого человека…
Положение испанцев было отчаянным. Но ацтекам не удалось прорвать кольцо блокады вокруг своей столицы. Все сухопутные дороги по дамбам продолжали находиться в руках Кортеса. Его бригантины курсировали по озеру и мешали доставке продовольствия, перехватывали его и доставляли Кортесу. Голод всё сильнее давал себя чувствовать в перенаселенном городе, почти отрезанном от внешнего мира. Десяток-другой пирог со съестными припасами, которые прорывались в Теночтитлан по ночам, не могли спасти положения.
Уже был на исходе крайний срок, определенный жрецами для падения испанцев. Уже все бледнолицые, захваченные у «Моста бедствия», были принесены в жертву богу войны. А он всё не выполнял своего обещания. Испанцы продолжали здравствовать и сражаться.
Обманул, жестоко обманул Уицилопочтли свой народ!
