Не посчитаться с петицией, скрепленной сотнями подписей и печатью королевского нотариуса, Кортес не мог. Он действовал хитрее. Надо было расколоть солдат, противопоставить одну группу другой и повернуть дело так, будто сама армия настаивает на продолжении борьбы. И это ему удалось.

Ветераны объявили на солдатской сходке, что они никого не отпустят домой и будут требовать от Кортеса, чтобы он строго наказывал «смутьянов», нарушителей дисциплины, трусов и малодушных. И солдаты Нарваэса умолкли. Пришлось им довольствоваться расплывчатыми и весьма неопределенными обещаниями Кортеса, что они будут отправлены домой «при первой возможности».

Едва он уладил это дело, как возникла новая опасность, еще более серьезная.

Кортес не мог не заметить, что отношение рядовых тлашкаланцев к испанцам отнюдь не столь дружелюбное, как отношение знати. Тысячи семейств оплакивали своих близких и родных, павших в Теночтитлане. Они погибли, защищая своих новоявленных «друзей», защищая совершенно чуждые им интересы белых завоевателей. Не были забыты и жертвы, которыми ознаменовалось вступление испанцев в Тлашкалу. Теперь же приходилось еще кормить и содержать на всем готовом этих чужеземцев, которые принесли сюда столько горя. Не лучше ли их выпроводить вон? – рассуждали рядовые жители столицы.

Нашелся видный и влиятельный, полководец, который разделял их мнение. То был Хикотенкатль-младший, который в свое время больше всех настаивал на продолжении борьбы с испанцами и дольше всех вел ее.

В это время в Тлашкалу прибыло посольство из Теночтитлана. Послы принесли в дар правителям страны бумажные ткани и соль, в которой население Тлашкалы очень нуждалось. Новый повелитель ацтеков Куитлауак предлагал забыть вековую вражду и объединить свои силы против испанцев.

– Не отпускайте белых живыми из вашей страны! – говорили послы. – За гостеприимство и дружбу они платят черной неблагодарностью. Вспомните кровавую бойню, устроенную в Большом Теокалли. Так они отблагодарили Монтесуму за всё, что он сделал для них. Их сила – в нашей разобщенности. Только взаимная вражда племен и народов позволила пришельцам хозяйничать в Мексике, как в собственном доме. Наша дружба положит конец истреблению индейцев и порабощению наших стран.

На военном совете, где были выслушаны послы, их горячо поддержал Хикотенкатль и некоторые другие молодые военачальники. Но восторжествовало мнение стариков, не сумевших побороть в своих сердцах чувство недоверия и ненависти к ацтекам, впитанного с молоком матери.

– Слова ацтеков ничего не стоят, – говорили они. – На устах у них мед, а в сердцах – злоба.

– Ацтеки – наши братья, – возражал им Хикотенкатль. – Они говорят на одном с нами языке и почитают таких же богов. Почему мы должны отвергать их дружбу и верить алчным испанцам, которые толкуют о своем всепрощающем и любвеобильном боге, а в действительности поклоняются только золоту?

– Ацтеки боятся испанцев и потому заигрывают сейчас с нами. Но, как только опасность минует, они отомстят нам за все свои обиды и поражения.

Так говорил Хикотенкатль-старший, отец прославленного полководца. И союз с ацтеками был отвергнут.

Страшная опасность, нависшая над Кортесом, миновала. Сейчас он мог полагаться на дружбу Тлашкалы больше, чем когда-либо ранее.

Между тем Куитлауак развернул деятельную подготовку к защите Теночтитлана. В столице чинили разрушенные мосты, заделывали проломы в дамбах, пополняли запасы вооружения и боеприпасов.

Для борьбы с конницей новый правитель ацтеков изобрел страшное оружие. К длинным шестам привязывались стальные клинки шпаг, отнятые у испанцев. С помощью такой своеобразной «косы» можно было подсекать ноги скачущей лошади с меньшим риском быть раздавленным ею или проколотым копьем всадника. Куитлауак приучал также свои войска действовать более согласованно, по единому плану.

Нелегко было ацтекам отвыкать от вековых навыков и привычек и усваивать европейскую военную тактику. Но Куитлауак, находясь в плену у испанцев, пригляделся к их военному искусству и в полной мере оценил его преимущества. Он понял, что нет ничего зазорного в том, чтобы учиться у врага, а потом бить его его же оружием.

Заботился Куитлауак и о том, чтобы приобрести союзников и сплотить силы индейских племен. Некоторые подвластные Теночтитлану города были освобождены от податей, другим же подати были снижены.

Послы с призывами к дружбе и единению были отправлены к тотонакам, майя и другим покоренным народностям. Но не все эти миссии увенчались успехом. Слишком свежи были в памяти многих тяжелые притеснения ацтекских чиновников и безжалостных сборщиков налогов.

Верны Теночтитлану остались преимущественно его соседи, то есть те города, которые могли опасаться вторжения войск Куитлауака и наказания за непокорность. Более отдаленные города и селения предпочитали выжидать, не осмеливаясь открыто выступать ни против Куитлауака, ни против Кортеса. Другие же не скрывали своей вражды к Теночтитлану и со злорадством ждали часа его падения.

Не отваживаясь с малыми силами идти против главного противника, Кортес решает вначале предпринять две-три карательные экспедиции. Первыми жертвами он наметил несколько небольших племен, в свое время изъявивших ему покорность, а затем присоединившихся к ацтекам.

Непродолжительным было сражение за город Тепеака. Испанцам удалось довольно быстро захватить его. Впрочем, это скорее заслуга тлашкаланцев, так как их сражалось под командованием Кортеса более четырех тысяч, испанцев же было всего 450 человек.

Жители этого города были объявлены «мятежниками» – ведь они «изменили» испанскому королю, навязанному им силой оружия. За это они заслужили смертную казнь.

Кортес проявил «великодушие»: он обратил покоренных индейцев в рабов. Раскаленным железом испанцы выжгли на их теле букву «g» («guerra» – по-испански – «война»). Рабов поделили между испанцами и тлашкаланскими военачальниками, выделив предварительно «королевскую пятину».

Статуэтка раба.

Вторым крупным городом, завоеванным Кортесом, был Куаукечоллан. Здесь проживало тридцать тысяч жителей и стоял сильный ацтекский гарнизон. Кортесу удалось переманить на свою сторону правителя этого города, враждовавшего с Теночтитланом.

Когда испанцы и тлашкаланцы подходили к городу, его жители подняли восстание и напали на гарнизон. Запертый в стенах главного городского храма, он храбро защищался, но был полностью истреблен.

Некоторое время спустя пал город Ицокан. Военная тактика, которой придерживался Кортес – воевать с индейцами руками индейцев – полностью себя оправдывала. Прошло менее двух месяцев – и он снова подчинил себе обширные территории, заселенные десятками племен.

С каждым таким походом всё увеличивалось количество индейцев, обращенных в рабство, лишенных земли, имущества, семьи.

Многие города и селения, устрашенные злодеяниями испанцев, сами покорялись, не дожидаясь прихода карателей.

Пока шли эти сражения, приносившие успех конкистадорам, между ними и их вожаком царило полное согласие. Но, как только дело доходило до дележа награбленного, начинались распри. Сподвижники Кортеса по грабежу и завоеваниям не без основания обвиняли своего главаря в ненасытной жадности, алчности и беззастенчивом жульничестве. И даже верный слуга и восторженный почитатель Кортеса – Берналь Диас – частенько порицает его в своих записках за явную «несправедливость». Так было при дележе золота и драгоценностей. Так было и при дележе «живого товара» – рабов.