— Козлина! — Леший сплюнул и в сердцах отвесил слабо подергивающемуся трупу увесистого пинка.

— Ты как? — поинтересовался Стас. — Знатно он тебя приложил.

— Нормально, — Леший перешагнул через тело и поднял из лужи крови свой фонарь. — Бля, все, сука, перемазал. Сам-то цел? — обратился он к Стасу.

— Ну, легче стал патронов на десять.

— Это ты дешево отделался. Да. Еще одно «спасибо» за мной?

— Себе оставь, — бросил Стас, рассматривая изрешеченный труп. — А он точно больше не встанет?

— Нет, без башки даже грибники не живут. Ладно, хорош это говно разглядывать, — Леший достал из подсумка флакон с какой-то прозрачной жидкостью, отвинтил пробку и разбрызгал половину содержимого по мертвецу и вокруг него.

— Э-э, — занервничал Стас. — Я бы на твоем месте подумал, прежде чем поджигать. Тут бумаги кругом полно. Пожар устроить хочешь?

— Ничего я поджигать не собираюсь. Это уксус. На, — Леший сунул бутылек Стасу под нос, и тот, поморщившись, отпрянул.

— Фу, бля, вонь какая.

— Вот и грибникам тоже не нравится, в отличие от запаха крови. А значит, пожрать они всей толпой не припрутся, пока мы с тобой по подвалу лазить будем. Так?

— Не знаю, тебе виднее.

— Это точно, — Леший положил вонючий флакончик в карман и направился к коридору. — Ты идешь или нет, натуралист?

— Иду, иду.

Длиннющий коридор, шедший от холла в обе стороны, имел только два окна, смотрящих на заросший раскидистыми соснами двор, так что естественного освещения здесь сильно недоставало. Проемы по стенам вели в не менее темные комнаты. Большинство дверей было снято с петель и приколочено к окнам. Столы, кушетки, железные кровати с панцирными сетками — все было превращено в баррикады, подпирающие собой импровизированные щиты.

— Кто и от кого здесь оборонялся? — озвучил Стас давно родившуюся мысль.

— Чего говоришь? — переспросил Леший, осматривая из коридора очередную комнату на предмет обжитости грибниками.

— Все эти баррикады, заколоченные окна — от кого они?

— Да хрен его теперь разберет. Вербовский и до войны-то особняком стоял, этакий анклав Мурома посреди леса. А уж как с выблядками заокеанскими обменялись ядерными презентами, так о нем и вовсе забыли на какое-то время, я думаю. Что тут творилось, теперь уже и не расскажет никто. Но, похоже, к местным пациентам у многих имелись серьезные претензии.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему претензии имелись?

— Вот ты, бля, дотошный. Я же сказал — не знаю. Хорош трепаться, по сторонам лучше смотри внимательнее. Может, тут еще какая тварь засела.

Медленно, перешагивая через кучи разнокалиберного мусора, иногда подозрительно похрустывающего, Леший со Стасом добрались до конца коридора, где обнаружилась ведущая вниз лестница, так же заваленная всяким хламом.

— Последний рубеж обороны? — выдвинул гипотезу Стас.

— Похоже, — согласился Леший и, осторожно нащупывая подошвой более-менее надежную опору, пошел на штурм баррикады. — Ты пока здесь стой, — обратился он к Стасу. — Я, как перелезу, позову.

— Хорошо.

— Едрить твою, уроды, бля, — проклиная строителей незамысловатой фортификации, Леший перебрался на другую сторону и неуклюже опустился на пол, гулко звякнув о бетон стальными набойками. — Вроде чисто, — подал он через некоторое время голос. — Перелазь давай.

Стас закинул автомат за спину и последовал примеру своего напарника, неспешно ступая по шатким, хаотично сваленным в кучу предметам былого интерьера больничных палат и врачебных кабинетов.

— Епть, темно как в жопе, — Леший подкрутил фонарь, увеличив ширину светового пятна, и пошел вперед, крепко сжимая рукоять пулемета, висящего на плече.

— Ты хоть знаешь, где конкретно эту хреновину искать? — спросил Стас.

— Ну, если информация у Маратыча не лажовая, тогда в кладовой, четвертая дверь направо. Там должен быть здоровый деревянный ящик с оторванной стенкой, вот он-то нам и нужен.

Стас шагнул следом за Лешим в коридор цокольного этажа, и под ногой у него что-то опять хрустнуло.

— Да что тут за…

Он направил фонарь вниз, и желтоватый электрический свет выхватил из мрака небольшие серые трубки с обломанными сколотыми краями. Трубок было много, разной длины и толщины, некоторые изогнуты, с утолщениями на концах. Ими был усыпан весь пол.

— А вот и защитники цитадели, — подтвердил Леший догадку Стаса, сдувая пыль с поднятого черепа. — Ни хрена себе, сколько тут народу полегло! — он повел фонарем вокруг, освещая все новые и новые останки. — Глянь-ка, похоже, не все здесь от рака загнулись, — Леший поднял еще одну черепушку и ткнул пальцем в длинное рубленое отверстие на лбу.

— Да, — Стас присел и посветил на грудину с засевшей внутри расплющенной пулей. — Просто бойня какая-то.

— И не говори. Я столько костей за раз только на скотомогильнике видал. Может, коронки золотые подергаем, а?

— Думаю, тут без нас уже помародерствовать успели.

— Это верно, — грустно согласился Леший и отшвырнул череп в сторону. — Ладно, пойдем, агрегат наш отыщем. Да и выбираться отсюда надо. Паскудное местечко.

Они, просвечивая каждый проем, подошли к двери с раскуроченным косяком, за которой метров на пятнадцать тянулась цельная стена.

— Хе-хе, — постучал Леший по железному листу. — Какие жадные врачи! Все двери поснимали, а кладовку не тронули. Вот здесь-то, чую, костей больше всего будет.

Гипотеза подтвердилась, как только луч фонаря поник внутрь помещения. Оказалось, что усеянный останками коридор был лишь прелюдией, а здесь, в кладовой, за железной дверью, на которую, должно быть, так надеялись обороняющиеся, глазам открылось настоящее костехранилище. Теперь «заботливая» рука мародеров просматривалась куда как отчетливее. Охотники за коронками, видимо, чтобы не запутаться, складывали отработанные черепа и оторвавшиеся нижние челюсти в общую кучу, возведя таким образом настоящий курган. Какому количеству людей принадлежали эти останки, определить на глаз не представлялось возможным. Одно только было понятно — их здесь много, очень-очень много.

— Мама дорогая! Похоже, сюда согнали всех, кто был в клинике, — сказал Стас, рассматривая пирамиду из костей. — И забили как скот.

— Все подчистили, суки, — Леший бродил по кладовой, обходя кучи тряпья, и переворачивал ногой отдельно лежащие черепа, обращая внимание на плачевную сохранность зубов умерших. В конце концов он сплюнул, пнул ботинком чью-то черепушку, звонко расколовшуюся о стену, и, понося мародеров за их низкий уровень моральных качеств, отправился в дальний конец кладовки искать ящик с агрегатом. — А, вот ты где, — очень скоро сигнализировал он о находке.

— Отыскал?

— А то? Стоит родимый, нас дожидается.

Большой, метра полтора в высоту и метр на метр в основании, с каркасом из деревянных брусков, обитый фанерой, контейнер с таинственным прибором выглядел неплохо сохранившимся для своего возраста. Одна из фанерных стенок была оторвана. Из-под полиэтилена поблескивал осыпанный раскрошившемся пенопластом гладкий пластиковый корпус медицинского аппарата, название которого Стас так и не смог запомнить.

Леший достал нож и, просунув лезвие между брусками, осторожно надавил на рукоять.

— Стас, подсоби справа.

Ящик оказался не слишком крепким. Под действием двух импровизированных рычагов гвозди стали медленно выползать из рассохшегося дерева. Кожух отделился от поддона и был грубо перемещен на скопление ржавых кроватей, расположившихся по соседству.

— Ни хрена себе, дура какая! — оценил Леший габариты аппарата.

Выглядел тот и впрямь внушительно. Большой пластиковый куб на колесах, с кнопками и розетками, являлся, судя по всему, нижней частью замысловатой машины. Верхняя же, состоящая из монитора с клавиатурой, закрепленных на массивной параболической штуковине, регулирующейся по высоте, была отсоединена и, покачавшись немного, едва не грохнулась на пол. Пенопласт, ранее закреплявший ее, от времени раскрошился, превратившись в белую труху, и опорой служить уже не мог. Стас чудом успел среагировать и подхватил падающую хреновину на подлете к полу, столкновение с которым грозило хрупкой конструкции неминуемой гибелью.