– Но если фон Штерна подменили еще тогда, зачем же его было менять еще раз? Тем более устранять? Ведь он колоритный дедок – высокий, худой, язык китайский знает, крепкий вполне -похожего еще попробуй найти…

Баев развел руками и с надеждой воззрился на Корнева.

Корнев откашлялся и начал поучать своих молодых коллег:

– Тут знаете, Пинкертоном быть не требуется чтобы понять. У фон Штерна что имелось? Золото? Бриллианты? – которые любой урка сможет сдать в Торгсин, продать знакомой скупщице или просадить в картишки? Нет – какие-то раритеты, которые оценить может узкий круг ученых, а купить – так и еще более узкий. Купят такой раритет у случайного человека, даже если он знает, кому предложить? Да ни в жизни! А у самого владельца конечно купят, даже не задумываясь. Вот подставное лицо, выдавая себя за фон Штерна и должно было эти ценности спокойно и размеренно реализовать…

Баев расстегнул верхнюю пуговичку на гимнастерке, открыл окно и несколько раз глубоко вздохнул, потом снова обратился к Корневу, практически повторив вопрос Прошкина:

– Я не буду спорить с этой версией. Она выглядит вполне логично. Просто хочу понять – если это так, зачем было того, подставного персонажа топить и заменять еще раз?

Корнев, то ли от жары, то ли за неимением удовлетворительного ответа, вытер своим клетчатым платком вспотевший лоб:

– Надо осмотреть жилище вашего покойного родственника. И выяснить на месте. Возможно, мы сможем сделать окончательные выводы, опираясь на то, какие ценности были похищены, а может, найдем ваши драгоценные документы – или что там вы ищите…

Баев пожал плечами – то ли соглашаясь, то ли просто недоумевая, отвернулся от окна, и сообщил, растеряно улыбнувшись:

– Субботский приехал.

Прошкин радостно кинулся к окну – действительно из казенного автомобиля вытаскивал скромные пожитки Лешка Субботский и еще какой-то человек – высокий, худой и рано полысевший, с небольшими аккуратными усиками.

Корнев тоже заулыбался, готовясь продемонстрировать хозяйское радушие, дал секретарше указание приготовить чай «в широком смысле», и послал дежурного по зданию отыскать Ульхта – как никак «бледный» продолжал быть официальным руководителем группы.

– Вот и мы! Со мной товарищи Корнев и Прошкин знакомы, потому возьму на себя смелость представить товарища Борменталя, – весело улыбающийся Субботский решительно ткнул большим пальцем в высокого и лысого гражданина с усиками.

– Генриха Францевича? – спросил Прошкин, не понимая, что же происходит.

– Ивана Арнольдовича? – вмешался Баев, собирая со стола свои почти просохшие белые платки.

– Специалиста по культам и ритуалам? – поморщился от предвкушения скандала Корнев.

Гражданин с усиками вздохнул, извлек из внутреннего кармана и протянул Корневу паспорт, еще какие-то документы:

– Георгий Владимирович. Профессор кафедры психиатрии Петербургского… точнее Ленинградского медицинского института. Специалист по культам и ритуалам у нас товарищ Субботский.

Корнев бегло просмотрел документы, и обратился к вновь прибывшим:

– Вы товарищи перекусите пока, отдохните – а мы завершим производственное совещание…И едва гости закрыли дверь рявкнул в трубку внутреннего телефон:

– Где Ульхт? Ищите – что б через три минуты передо мной стоял! Все.

Потом Корнев сунул Баеву документы Борменталя и с громким стуком поставил перед ним «вертушку» – телефон правительственной связи. Баев понял намек с поразившей Прошкина быстротой. Снял трубки и затараторил:

– Два десять. Узнавать уже пора…Да он самый – Александр Дмитриевич. Сергей Никифорович, здравствуйте, да Саша, – Прошкин догадался, что Баев беседует не с кем иным, как с товарищем Кругловым – начальником отдела кадров всего НКВД, совершенно как с каким-нибудь близким родственником или приятелем, – Нет, что вы – я уже нормально чувствую себя, да спокоен за выяснение обстоятельств, товарищ Корнев очень компетентный руководитель, да, да, спасибо. Работой доволен – но люди! Прескверные, вы правы – где теперь нормальных-то взять? Один Борменталь это чего стоит с мерзкой бороденкой…Как с усами? Что, прямо на столе лежит его личное дело? Да, уже тут. Быстро доехал – раз вчера только командировали. Наверно даже побриться не успел. Вы мне его имя-отчество не подскажите? Георгий Владимирович? Такое не запоминающееся. Нет, вашему авторитету вполне доверяю. Да, конечно – со спокойной душей идите в отпуск. Да присмотрю, чтобы без кумовства, неужели прямо у него на курсе учились? Да и товарищ Корнев кумовства не допустит, он такой строгий руководитель, – мало ли кто у кого учился. А далеко едите Сергей Никифорович? В Пятигорск, – да там очень хороший санаторий, если Глеб Романович Щегловский – их старший лечащий врач – еще работает смело к нему обращайтесь, очень грамотный доктор, да сейчас расскажу, – и Баев принялся живописать прелести пятигорских оздоровительных процедур, диктовать названия источников, пояснять сравнительные достоинства тамошних врачей, иллюстрируя рассказ примерами болезней и исцелений, как самого Деева так и других авторитетных военачальников и партийцев. Должно быть, товарищ Круглов к концу этого диалога уже совершенно забыл, о чем говорил с ним Саша минуту назад.

Изложить суть диалога Корневу Баев уже не успел – впрочем, и так было понятно – что нынешний усатый доктор – Борменталь как раз и есть подлинный. А откуда возник его предшественник, следует еще выяснить…В кабинет постучал, и робко засунул бритую голову дежурный по зданию – сержант Вяткин.

Вяткин, съежившись в ожидании начальственного гнева, пролепетал:

– Владимир Митрофанович, мы там товарища Ульхта нашли… так он прилег, там отдохнуть… ну мы вот не знаем – нам его будить или не надо…

Корнев резко встал из за стола, его лицо и шея мгновенно залились красной краской:

– Хорошо начальство у нас умное – психиатра нам прислало! Самое время. Не НКВД – военизированное подразделение! Та же армия считай! А дурдом какой-то! Богадельня, мать ее так! Один в слезах и соплях чуть не утоп, каплями отпаивали как девицу на выданье, у которой жених убег, другому ведьмы мерещатся повсюду – а третий среди рабочего дня отдохнуть, видите ли, прилег! Это где же наш бледный товарищ так переутомился? Он, может, вагоны разгружал всю ночь или каналы рыл? Или лес валил? Так мы его трудоустроим лес валить годков на десять за такие выдающиеся успехи в работе! Веди, – толкнул Корнев в плечо не на шутку испуганного дежурного, тот засеменил к расположенным в нижнем этаже камерам, за ним прошествовали Корнев в сопровождении Баева и Прошкина, горевших желанием присутствовать при сцене примерного наказания Ульхта.

Дежурный остановился перед дверью самой дальней камеры. Это камера традиционно считалась резервной, и ключ от нее был только у самого Корнева. Как правило, в ней находились, во избежание последующих слухов и недоразумений, особо сановные узники, судьба которых еще не была решена окончательно на высоком руководящим уровне.

– Ну? – нетерпеливо обратился к дежурному Корнев.

– Так загляните сами товарищ Корнев, – безнадежно указал на глазок дежурный.

– И зачем вы его там заперли? Кто вам такое распоряжение дал? – поинтересовался Корнев заглянув в глазок.