Размеры гаража позволяли разместить в нем три автомобиля, но место одного занимала домашняя мастерская с верстаком и инструментами. Второе место пустовало. «Шеви» Розалии стоял у ближней к дому стены.

Попытавшись открыть багажник, я обнаружил, что он заперт.

Мысль о том, что труп поедет на заднем сиденье за моей спиной, определенно не радовала.

За двадцать лет я навидался всяких странностей. Наверное, более всего поразил меня призрак президента Линдона Джонсона, вышедший из рейсового автобуса на автовокзале Пико Мундо. Прибыл автобус из Портленда, штат Орегон, а направлялся в Сан-Франциско и Сакраменто. Но Линдон Джонсон перешел в другой автобус, который держал путь в Финикс, Тусон и далее в Техас. Поскольку он умер в больнице, одет был в пижаму, без шлепанец и выглядел потерянным. Когда понял, что я его вижу, сердито глянул на меня, подтянул пижамные штаны и отвернулся.

Я никогда не видел оживший труп, не встречал и труп, оживленный черной магией. И, однако, осознание того, что мне придется повернуться спиной к трупу Робертсона и вести машину в дальний уголок Пико Мундо, наполняло меня ужасом.

С другой стороны, я не мог посадить его, в белой упаковке, на переднее сиденье и ехать по городу с самокруткой весом в двести пятьдесят фунтов.

Чтобы затащить тело на заднее сиденье «шеви», мне пришлось не только выбиваться из сил, но всячески подавлять рвотный рефлекс. В своем коконе Робертсон казался расслабленным, мягким… перезревшим.

И то и дело перед моим мысленным взором появлялась влажная, с неровными краями рана в груди. Плоть клочьями висела вокруг нее, из самой раны сочилась какая-то темная жидкость. Я не приглядывался к ране, лишь бросил на нее быстрый взгляд, но этот образ возникал в моем мозгу, как черное солнце.

К тому времени, когда труп улегся на заднее сиденье и я смог закрыть дверцу, пот катился с меня градом, словно какой-то великан выжал меня, как тряпку для мытья посуды. И чувствовал я себя той самой тряпкой.

Вне гаража к двум часам ночи температура упала до более-менее сносных восьмидесяти пяти градусов.[50] Но в безоконном гараже воздух был гораздо теплее.

Смахивая со лба пот, я пошуровал под приборным щитком, нашел нужные проводки. Током меня ударило только раз, потом двигатель завелся.

Пока я это проделывал, мертвец на заднем сиденье не шевельнулся.

Я выключил в гараже свет, положил пластиковый пакет со своими вещами на переднее пассажирское сиденье. Сел за руль, нажал на соответствующую кнопку пульта дистанционного управления, включив электромотор, поднимающий ворота. Вытирая лицо бумажными салфетками из коробки, которая стояла в углублении между сиденьями, вдруг понял, что еще не подумал о том, где буду разгружать автомобиль. Ни городская свалка, ни большой контейнер для мусора, которых в Пико Мундо хватало, для этого не годились.

Если бы Робертсона нашли слишком быстро, чиф Портер начал бы задавать мне вопросы, которые могли помешать предотвращению той катастрофы, что нависла над городом. Идеальным я бы посчитал вариант, при котором тело спокойно пролежало бы двадцать четыре часа, а уж потом попалось бы кому-то на глаза.

И вот тут я вспомнил, что такое место в Пико Мундо есть. Церковь Шепчущей Кометы: бар «Топлесс», книжный магазин для взрослых и «Божественный бургер».

Церковь Шепчущей Кометы возникла больше двадцати лет тому назад, неподалеку от автострады, в нескольких сотнях ярдов от территориальных границ Пико Мундо, на заросшем кустарником участке пустыни.

Возведенное там здание никогда не напоминало церковь. В ясную и звездную ночь оно более всего походило на космический корабль, правда, без носового обтекателя, наполовину погребенный в землю: полуцилиндр из ржавого металла с окнами-амбразурами длиной в двести футов, шириной в шестьдесят. Короче, большой куонсетский ангар.[51]

Вокруг него, теперь среди мертвых или умирающих кустов и деревьев, наполовину скрытые тенями и бледным лунным светом, расположились маленькие куонсетские ангары. В свое время они служили жильем для верующих.

Основатель церкви, Цезарь Зедд-младший, утверждал, что получает послания, главным образом во сне, иногда и бодрствуя, которые нашептывали ему инопланетяне. Они летели к Земле в космическом корабле, находящемся в комете. Эти инопланетяне объявляли себя богами, создавшими людей и все живое на нашей планете.

Большинство жителей Пико Мундо полагало, что службы в церкви Шепчущей Кометы приведут к тому, что в один прекрасный день вся паства отведает отравленного «Кулэйда»[52] и из ангара придется вывозить сотни трупов. Но все закончилось гораздо прозаичнее: полиция выяснила, что основатель церкви и прихожане не столько молились, как занимались производством таблеток «экстази» чуть ли не в промышленном масштабе и распространяли их по всей стране.

После того как церковь перестала существовать, некая организация, которая называлась «Общество защиты Первой поправки[53]», владеющая сетью книжных магазинов для взрослых, баров «Топлесс», интернетовскими порносайтами и танцполами с караоке по всей территории США, уговорила власти округа Маравилья выдать ей бизнес-лицензию. Они переделали ангары в парк развлечений с сексуальным уклоном, существенно удлинив прежнюю неоновую вывеску: «ЦЕРКОВЬ ШЕПЧУЩЕЙ КОМЕТЫ: БАР «ТОПЛЕСС», КНИЖНЫЙ МАГАЗИН ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ И «БОЖЕСТВЕННЫЙ БУРГЕР».

В городе говорили, что бургеры и жареный картофель там действительно готовили отменно, да еще выполняли обещание наливать первый стакан прохладительного напитка бесплатно. Но тем не менее туда не потянулись ни семьи, ни профессиональные пары, которые обеспечивают основной доход любому ресторану.

Однако заведение, прозванное в городе «Шепчущим бургером», приносило немалый доход, несмотря на убытки ресторации. Потому что бар «Топлесс», книжный магазин для взрослых (там, правда, продавали не книги, а видеокассеты) и публичный дом (не упомянутый в заявке на получение бизнес-лицензии) работали с завидной прибылью.

И хотя адвокатам корпорации, этим бесстрашным защитникам Конституции, удавалось держать открытыми двери десяти маленьких ангаров, где Жрицы любви принимали жаждущих, «Шепчущий бургер» канул в Лету после того, как голый клиент, накачавшись наркотиками и виагрой, застрелил трех проституток.

Неуплата налогов «Обществом защиты Первой поправки» и наложенные на него штрафы привели к тому, что ангары стали собственностью округа. За последующие пять лет в техническое обслуживание ангаров не вкладывалось ни цента, а пустыня не прекращала попыток отвоевать отнятую у нее территорию. В результате ржавчина и вандализм сделали свое черное дело.

Территорию церкви ранее превратили в тропический рай с сочной травой лужаек, разнообразными пальмами, папоротниками, бамбуком и цветущими лианами. Однако без каждодневного полива, с влагой, поступающей лишь в короткий сезон дождей, все живое увяло и усохло.

Свернув с автострады, я выключил фары и подфарники и ехал сквозь тени, отбрасываемые в лунном свете мертвыми пальмами. Асфальтовая дорога, вся в трещинах и выбоинах, привела меня к заднему торцу главного здания, а потом к россыпи маленьких куонсетских ангаров.

Мне не хотелось оставлять автомобиль с работающим двигателем, но иначе я лишал себя возможности быстрого отъезда. Без ключа зажигания требовалось достаточно много времени, чтобы вновь завести двигатель.

Вытащив из пластикового мешка ручной фонарь, я отправился на поиски подходящего места для привезенного трупа.

Пустыня Мохаве вновь задышала. С востока подул легкий ветерок, пахнущий сухой травой, горячим песком, странной жизнью пустыни.

Когда куонсетские ангары использовались под общежития верующих, в каждый набивалось по шестьдесят человек, которые спали чуть ли не друг на друге. После того как церковь сменил бордель с бургерами, эти ангары подверглись капитальной реконструкции и превратились в уютные спальни проституток, от которых клиенты получали то самое, что только обещали голые по пояс официантки бара.