Страхов назначил Вику лечение, а сам, осмотрев его еще раз в палате, сказал громко и явно рассчитывая на камеры (которые были спрятаны так ловко, что Вик, как ни старался, не сумел их разглядеть):

– Что ж, молодой человек! Случай тяжелый, но не смертельный. Надо исключить гепатит, гастрит, язву и прочие гадости. Недельку поваляетесь.

– Так много? – воскликнул Вик с огорчением, подыгрывая ему.

– Не меньше! – отрезал профессор.

И Вик, не теряя времени, решил тем же вечером обследовать первым делом чердак.

Он прогулялся для вида в коридоре, а сам искал лестницу, которая вела бы вверх.

И нашел ее в дальнем конце коридора.

Но лестница упиралась в металлическую дверь. У двери нет ручки, только маленькая дырочка для ключа.

Вик вспомнил: когда он глядел со двора на дом, заметил на крыше два слуховых окна. Что если попробовать добраться до них. Но как?

А вот как: добраться до внешней пожарной лестницы по карнизу, как Вик уже делал, убегая отсюда с Ником, и полезть не вниз, а вверх. На крышу.

Вик выглянул в окно.

Увиденное его не обрадовало: лестница не доходила до края крыши. Не хватало метров двух. Если встать на верхнюю ступеньку, Вик все равно не дотянется. Но можно подпрыгнуть и уцепиться за водосток, который проходит по краю крыши. Он загнут, цепляться удобно. А если не получится допрыгнуть? Если водосток оторвется?

Вик старался об этом не думать. Вот стемнеет, надо будет попробовать. На месте все будет понятно.

Ему было, конечно, страшно. Но он говорил себе, что это всего лишь действие страхонагоняющей инъекции. Ничего страшного нет. Все равно что ползать по шведской стенке в школьном спортзале.

Через час, когда стемнело, Вик, оглядевшись и никого не увидев, полез в окно.

Он встал на карниз и застыл.

То, что и при дневном свете было жутко сделать, сейчас казалось еще опаснее.

Какая разница, уговаривал себя Вик, мало ли что кажется! Ведь даже необязательно хорошо видеть, можно идти на ощупь – карниз довольно широкий.

Но он не мог заставить себя сделать даже шага.

И тут услышал шепот, от которого так вздрогнул, что чуть не свалился.

В окно высунулась голова Васи:

– Ты куда?

– Я? Я так…

– На крышу? – догадался Вася. – Я с тобой. Давно хотел слазить, посмотреть, что там.

– Не надо, я один.

– Он один! Ты-то один, а я что буду делать? В коридоре никого, все в своих палатах закрылись, Страхова нет.

– Лев Николаевич есть.

– Дрыхнет твой Лев Николаевич. А мне жутко. Нет, я с тобой, решено!

Вик подумал, что Вася, пожалуй, поможет ему вскарабкаться на крышу. Да и вообще, вдвоем не так страшно.

– Ладно, – сказал он. – Только я просто так. Подышать свежим воздухом.

Вася не удивился:

– Я тоже люблю подышать на крыше свежим воздухом! Ну, вперед!

Отступать теперь было некуда, Вик пошел вперед.

Добрался до лестницы, вцепился в прутья-перекладины и, не давая себе времени испугаться, полез вверх.

Сзади пыхтел Вася.

Достигнув края лестницы, Вик, не оборачиваясь, сказал:

– А тут меня подсадить надо.

– Подсадим!

Вася одной рукой обхватил его за ноги и, помогая плечом, приподнял, Вик схватился за край слива и начал подтягиваться. Вася держал его и толкал вверх. Еще одно движение – и вот Вик на крыше.

А следом ловко вскарабкался гибкий и крепкий Вася.

– Вид какой! – восхитился он, вставая на скате крыши.

– Пригнись, увидят!

Вася пригнулся.

И сказал:

– Интересно, а что там на чердаке?

– Ты и раньше об этом думал? – спросил Вик.

– Мало ли я о чем думал. А ты разве не для этого полез? – лукаво спросил Вася.

– Слишком много вопросов! – ответил Вик одной из фраз отца.

– Ну, давай без вопросов, – согласился Вася.

И пошел на четвереньках к слуховому окну.

Оно было деревянное, со створками, сделанными на манер жалюзи. Вася толкнул его, оно легко и бесшумно открылось.

Вася смело полез в темноту.

Вик – за ним.

Сначала на чердаке показалось кромешно темно, но потом глаза привыкли, они начали различать предметы. Собственно, никаких предметов и не было: балки, стропила, кирпичные столбы вытяжных труб. Но в дальнем конце виднелось что-то громоздкое, смутно вырисовываясь неровным силуэтом.

Вася, который, похоже, был бесстрашным человеком, направился туда.

Вик не отставал.

Они подошли и увидели что-то накрытое плотным полотном защитного цвета – брезентом. Вася, не сомневаясь в правильности своих действий, откинула край полотна. Они увидели большие продолговатые ящики, поставленные один на другой. Но не в строгом порядке, а так, будто кто-то очень торопился – края ящиков торчали вкось и вкривь.

Вася ощупал и осмотрел верхний ящик.

– Чем бы мне его… – пробормотал он, озираясь.

– Не надо, – сказал Вик.

– Боишься?

– Нет.

Вик не мог сказать Васе, почему он не интересуется содержимым ящиков: дело не в боязни, а в том, что БГ вряд ли будет прятать Ину таким образом.

А Вася подобрал с пола ржавую железку, поддел крайнюю доску ящика и резко дернул вверх. Отскочила не доска, а вся крышка ящика целиком. И тут же из ящика высунулась рука с растопыренными пальцами, готовая ухватить. Одновременно раздался не то писк, не то свист. Вася вскрикнул и помчался к слуховому окну. Вик бросился за ним.

Они вылезли на крышу, потом Вася спустился на лестницу и, стоя на ней, помог спуститься Вику.

Вернувшись в палату, они шепотом обсуждали, что там такое могло быть.

И пришли к выводу: абсолютно непонятно, что там такое могло быть. Поэтому надо либо перестать об этом думать, либо наведаться на чердак еще раз, предложил Вася.

– Лучше не думать, – сказал Вик.

Вася согласился.

Вы можете спросить: а как же родители Вика и Ника? Как же родственники всех остальных, оказавшихся в Стране Страха? Неужели они не ищут, неужели не горюют?

Отвечаю: ищут и горюют. Но я об этом не буду рассказывать: я не люблю описывать бесплодные поиски и безысходные горести.

А если бы и хотел, не могу: я ведь сейчас нахожусь в подземелье со своими героями, поэтому о том, что творится наверху, ничего не знаю.

Страбытов доставили в расположение воинской части, разместили в небольшой казарме, выделив отдельную крошечную комнатку для Машки, отобрали у них одежду и выдали одинаковую форму камуфляжной расцветки (коричнево-зеленую). Страбыты были в сомнении. С одной стороны, главная их болезнь заключалась в том, что они не хотели быть, как все. А получалось теперь, что они будут похожи друг на друга. Да, но зато все вместе они не будут похожи на остальных других. Этой мыслью они и успокоились.

Потом явился парикмахер и всех постриг наголо. Это ни у кого не вызвало протеста, а Машке-рыжефобке, Женьке-девчонкофобу, будущему вору в законе Лешке и длинному Валерке даже понравилось. Вообще-то обидно, если тебя не спрашивают, но Валерка боялся, лишь когда обижают его одного, когда же всех вместе, это даже прикольно. То есть смешно.

А потом началось. Подъем в шесть утра, холодные обливания, зарядка, строевая подготовка, завтрак. Уборка помещения и окружающей территории, окраска стен и травы искусственного газона, рытье окопов в специально отведенных местах с закапыванием их после того, как командир одобрит работу, изучение уставов, строевая подготовка, обед. Продолжение изучения уставов, физическая подготовка на турнике, брусьях, шведской стенке, бег по стадиону на время, строевая подготовка, ужин. Назначение караула на ночь, изучение уставов, воспитательная работа, строевая подготовка, в десять вечера отбой. Страбыты не представляли, что кто-то способен уложить их в десять часов, но в первый день так умаялись, что упали на кровати и немедленно заснули.