Думаю, что ему бы понравились мои изобретения. Впрочем, моих работ не видит никто, если только результат моих усилий не взмывает над Чикаго.

Ловушки — на каждом шагу, но Сполох преодолевает их, как сказочный герой. Я заморозил его в глыбе льда, но он растопил лед. Лаву он остудил дыханием и разбил вдребезги. Электричество, отравленные дротики, черепа вуду… На всякий случай пробую все! Лазеры оставляют на его коже красные полосы, которые исчезают через несколько секунд — странный побочный эффект. Сполох теряет терпение. Это мы уже проходили.

Он проходит сквозь последнюю дверь, отбрасывает плечом провода под током. Идея с парализующими электрическими разрядами не сработала.

Между нами только воздух. Я всего лишь в шестидесяти футах от него, на троне.

— Привет, Сполох. Все умничаешь?

— Тебе это не сойдет с рук, — рычит он.

— Ладно, не выпендривайся! Уже сошло. Ты безвременно почившего изображал, вот и пропустил.

— Я тебя в порошок сотру!

— Ну, давай. Приступай. Бей!

Он ринулся вперед, по ступеням, мчится, готовится нанести удар, способный расколоть алмаз. Кулак беззвучно проходит сквозь голограмму; в лаборатории звенит смех.

— Прости. Не смог удержаться.

Свет загорается над настоящим троном. Едва успеваю поднять руки, как он нападает.

Где мы только не сражались — под водой, в космосе, в горящих машинных отделениях и на взрывающихся космических кораблях, в древних храмах, на Марсе и в центре Земли. Всякий раз я проигрывал.

Победа бывала так близка! Но источник его силы — очень мощная штука, причудливое завихрение дзета-энергии, в котором я пока не разобрался. Сполох двигается так, как будто одновременно обладает и сверхъестественной плотностью, и невесомостью мыльного пузыря. Физики теряются в догадках.

В начале нашей борьбы я бросал против него роботов и лазеры, огромные машины; нагромождал железо, надеясь измотать противника. Он разбивал все вдребезги. Я творил металлических монстров, но Сполох неизменно оказывался сильнее.

В семидесятые я действовал изощреннее, стал применять психологические методы, брал заложников, похищал его закадычных друзей, женщин и собак. Мы с Эрикой часто были вместе — в поездах, в пещерах, но она ни о чем не догадывалась — я всегда носил маску. Сполоха можно было обмануть, перехитрить с помощью зеркал, наркотических препаратов или безумных логических построений; ввести в заблуждение двойниками-андроидами, голограммами, телепатией и мозголомными приборами — но лишь на время. Когда морок рассеивался, я неизменно попадал под его тяжелый кулак.

В восьмидесятые я взял на вооружение магию и новую кибернетику. Ничего не помогало — он разбивал меня в пух и прах. Я вынослив, но сколько же можно меня бить? Всему есть предел… Недаром цель моей карьеры — доказать, что я лучше, чем он.

Скипетр тут же вылетает, вырванный из рук точным ударом, скользит по мрамору пола. Не беда — жезл работает на дзета-энергии, бессильной против Сполоха. Заношу кулак, но он перехватывает руку и лупит по шлему. В накидке сложно драться, но я не стану подыхать в футболке и джинсах! Выхватываю бластер, палю по врагу — дань традиции. Что, горячо?

Его можно ранить, пустить кровь. Какой-то инопланетянин однажды вызвал его на бой, и драка закончилась неслабым фингалом. Как-то раз я ему, кажется, нос сломал.

Он с треском переламывает бластер, хватает меня за ворот и швыряет о стену. Пролетев футов тридцать, я падаю. Дыхание восстанавливается не сразу. Он озадачен, удивлен, словно спрашивает: «К чему все это?». Снова наступает.

Сплетение тел. Беспорядочная возня, напряженное сопение, сила против силы… Он пыхтит мне в щеку. Вот так всегда — несмотря на все предосторожности, ловушки, заградительные уровни, хитрости и уловки! Во рту — знакомый вкус крови, пота и поражения.

Сполох остается сильнейшим из моих соперников. Он пытается взять меня в замок, но я выскальзываю, едва не задохнувшись под накидкой. Швыряю парочку бомб ослепляющего действия, чтобы выиграть время.

Целюсь в глаз, но попадаю в мрамор. Он слегка отводит голову.

— Наигрался? — спрашивает с вечным сарказмом, со всегдашней насмешкой. Даже не вспотел.

Улыбается, туманится рябью, и я пропускаю незамеченный удар. Падаю на четвереньки. Поднимаюсь… Комната не то, чтобы вращается, но покачивается. Шрам, которым он меня когда-то наградил, слегка покалывает — я начинаю волноваться.

Глаза его на миг меняют цвет, и верхний слой накидки начинает тлеть. Срываю плащ, выпрямляюсь. Он пытается схватить меня за горло, я перехватываю руку, швыряю его через голову на ковер. Вытаскиваю Молот Ра.

Зря я столько ждал… Прикоснувшись к молоту, я ощутил его мощь. Он сломан, но оставшейся энергии хватит на то, чтобы на несколько минут дать мне неуязвимость.

Шепчу невоспроизводимое слово — из молота в меня истекает, переливается сила. Я становлюсь быстр и легок; мир замедлился. Ощущаю каменную мощь мышц. Замечательно, хоть и жульничество. На мгновение Сполох — это я. Я лучше Сполоха. Я — Доктор Невозможный!

Он пытается встать, но я бью его в челюсть, и он отлетает к двери. Зал гудит от удара. Он слегка удивлен, не ожидал от меня такой силы. Он привык к победам, он не ждет сюрпризов, но — пока — не боится.

— Привет от Нельсона Джерарда!

Спрыгиваю со ступеньки, замахиваюсь, луплю сильнее. Бабах! Эхо мечется под сводчатым потолком. Он чувствует то, что неизменно происходит со мной за две минуты до очередного ареста. Сполох оглушен, пытается прийти в себя.

— Ш-ш… — Он явно хочет что-то спросить.

— Получил? Ну, и кто теперь непобедимый?

Удар — и он отлетает к противоположной стене. На лице его появляется невиданное, ошалелое выражение. Я почти достал его. Он начинает усваивать урок — как я в свое время. Учусь и я. Зачем нужны сложные устройства, если дело всегда заканчивается кулачной дракой. Бум! Герои мне неустанно демонстрировали, как это происходит. Почему я не обращал внимания?

Он еле стоит на ногах. С трудом вздымает руки, пытается сжать кулаки. Я выжидаю. Раз, два, три, бум! От кого ты получил первый удар, Сполох? От меня!

Я колочу его, вытесняю во двор. Заряд силы слабеет. Наконец он теряет сознание. Единственный, идеальный миг триумфа — я победил весь мир.

Тащу его назад, в лабораторию, приковываю к колонне. Другого места для него нет.

— Ты уже очнулся.

Сложно обездвижить существо с такими способностями. Времени на это ушло немало.

— Ладно. Притворяйся. Хотелось, чтобы ты увидел, как я стану величайшим суперзлодеем всех времен. Открой глаза! Вот он, я!

Наконец он разлепляет веки.

— Нравится? Мое лучшее творение. Не ценишь ты меня. Кроме тебя, этого никто не увидит.

Он молчит.

— Нечего сказать? Ну, хорошо.

Он раздраженно вздыхает, точно я ему ужасно надоел. Негромко замечает:

— Ты хоть объясни, в чем дело.

— А что? Интересно стало? — спрашиваю я задумчиво. Иногда приятно быть злодеем. — Так вот, у меня тоже есть суперспособности, можно было твоим путем пойти. Представляю даже, как это было: на заходе солнца (летом часов в восемь), дома, где-нибудь в Нью-Йорке, разминаешься, ждешь, пока улицы опустеют. Открываешь окно нараспашку. Ступив на подоконник, выглядываешь на улицу. Наклоняешься, высовываешься, одной рукой держась за раму, вытягиваешься всем телом и виснешь. Повисел. Ночной ветер проникает под футболку. Полная луна освещает город, манит к себе. Лезешь, цепляясь за щели в стене, точно по лестнице. Пара пустяков… С крыши смотришь на город, вдыхаешь его запах. Воздух — как теплая ванна; резкий соленый ветер дует с залива. Разбегаешься, перепрыгиваешь на здание через дорогу. Между домами — пятнадцать футов, до земли — пять этажей; ни о чем не думаешь, отталкиваешься от края, лениво кувыркаешься в воздухе, приземляешься, раскинув руки, даже не пошатнувшись. Идеально! Несчастный случай дал новые способности, но и старых не лишил: ты силен, стремителен; мускулы — как пружинная сталь, кожа — словно тефлон… Вырабатываешь ритм: десять шагов — прыжок; движешься к центру города. Для разнообразия виснешь на карнизе, раскачиваясь, как на турнике… Преодолеваешь с полмили, не касаясь земли; светишься золотом в косых лучах закатного солнца… Бродишь ночами по городу: Гарлем, Сохо, Уолл-стрит. Таишься над улицами, высматриваешь наркоторговцев и хулиганов. Упиваешься наслаждением, выступая из тени лестничных колодцев! Преступники не догадываются, что их ждет, насмехаются над тобой, но издевательские ухмылки сменяются воплями ужаса, а лица искажает гримаса страха. Вдобавок, невинные жертвы благодарят за чудесное спасение… Мои планы благодарностей не снискали… Да, для тебя все было по-другому. Ты умеешь летать. Ты поднимаешься с крыши ввысь, в теплый ночной воздух, паришь над городом, выискивая негодяев. Великолепное ощущение. Весь мир тебя обожает! За что? За то, что ты — в команде победителей! Но в этот раз не выйдет… Джейсон.