Пегги Сью с друзьями забились в угол кабины и сидели ни живы ни мертвы, молясь о том, чтобы их грузовик не расплющил кусок какой-нибудь стены. Бомбардировка местности скошенными под корень деревьями и останками домов продолжалась.

Неразбериха была полная. Пегги хотелось заткнуть уши, чтобы больше не слышать, с каким невыносимо жутким звуком трется хвостом о землю, оставляя за собой пустоту. Этот хлыст из плоти и камня не щадил ничего, и нетрудно было вообразить, как с тою же легкостью скашивает он небоскребы больших городов.

Девочка почувствовала свое полное бессилие и страх. Только что она поняла, что с этим невозможным динозавром нельзя было сделать ни-че-го!

Никто на Земле не сможет причинить ему ни малейшего вреда, потому что в своем брюхе он переносит робота-врача, который залечивает раны любой сложности за рекордное время!

Диплодок из Блэк-Чэтоу был сотворен с запасом прочности на тысячу лет вперед, он умрет в назначенный срок и никак не раньше, и ни один хорохорящийся «герой» не в силах укоротить его жизнь!

Этот дракон не нуждается в пище, он прост до безобразия – может лишь шагать и отдыхать, когда притомится его искусственная кожа. Да, каменный диплодок будет шагать, и шагать, и шагать… еще десяток грядущих веков, до тех пор, пока наконец не состарится. Но к этому времени он, возможно, уже уничтожит на планете все живое, причем не из ненависти, не из кровожадности, нет, – просто оттого, что он не ведает, что творит.

Невинный глупый катаклизм! Гигантская сомнамбула, в чьей власти уничтожить весь мир, задремывая прямо на ходу. Он переместится из одного конца страны в другой и повернет обратно, когда доберется до моря, вытопчет деревья в лесах, вновь повернет назад и сровняет с землей горы, словно в подражание тем тиграм, что бесконечно ходят кругами от одних прутьев клетки до других и никогда не устают от этой механической прогулки.

По грузовику сзади долбануло упавшее дерево, и его круто развернуло. На секунду Пегги показалось, что их сейчас расплющит, но ствол, кувыркнувшись, рухнул в двух метрах от капота, пощадив подростков с собакой в самое последнее мгновение.

Дженни бросила руль; прижав кулаки ко рту, она кусала костяшки пальцев и всхлипывала.

Пегги подумала, что у них остается один-единственный шанс избежать мировой катастрофы – если колебания в земной коре от тяжелой и тряской поступи зверя вызовут настоящее землетрясение. Да, только реальное землетрясение может их спасти! Бездонная расселина, что откроется вдруг под чревом зверя Апокалипсиса и поглотит его на веки вечные в недрах земных. Но такие театральные эффекты и неожиданные развязки встречаются лишь в фильмах, в самом конце последнего ролика кинопленки, как раз перед тем, как герой со своей смазливой подружкой сольются в долгом поцелуе на фоне дымящихся развалин.

Пегги растормошила Дженни, заставив ее снова взяться за руль. Она хотела ехать вслед за зверем, чтобы не пропустить тот момент, когда он остановится; во время его привала они, возможно, успеют подложить под одну из его лап динамит.

«Сколько еще времени должно пройти, чтобы мир узнал о существовании монстра?» – думала Пегги. Пока же бóльшая его часть была поглощена туманом. Землетрясение в несколько баллов, вызванное его ходьбой, послужит ему алиби лишь до тех пор, пока солнце не поднимется в небе достаточно высоко. На руку ему, правда, оказалось то, что эта часть побережья бывала практически пустынна, на карте были помечены точками всего несколько городков. А все из-за погоды, остававшейся мерзкой-премерзкой круглый год. Так что бороздить этот унылый ландшафт с чередующимися пустынями, ландами с редкой растительностью и городами-призраками зверю Апокалипсиса ничто не мешало.

Покуда монстр будет разгуливать в этих ничем не примечательных краях, для остального мира он останется словно бы невидимым. Впрочем, как только первые тревожные сообщения достигнут телефонного коммутатора полиции, можно смело ставить на то, что поначалу их никто всерьез не воспримет. Просто потому, что новости о монстре покажутся высосанными из пальца… слишком уж невероятными… «уткой» фантазеров! Куча времени должна будет пройти, пока власти под напором поступающих от граждан звонков и совпадающих в деталях свидетельств не оторвутся от насиженных кресел. Плюс ко всему, ввиду землетрясения – или того, что они за таковое явление примут, – полицейские патрули перейдут на круглосуточный режим работы и будут больше заняты тем, как обеспечить защиту лавок и магазинов от мародеров, чем розысками так называемого доисторического чудовища, которое разгуливает где-то в провинциальной глухомани.

Волноваться же всерьез все начнут только тогда, когда фигура зверя нарисуется на горизонте, а его громадная лапища чиркнет по фасадам небоскребов. Да, только тогда все завопят от ужаса, и неконтролируемый людской поток выплеснется на улицы…

Дженни вновь села за руль. Ехать по перекопанной равнине, покрытой обломками черт-те чего, было непросто. Пегги Сью предположила, что подобный ландшафт теперь будет возникать повсюду, где пробежит фальшивый динозавр. Всего несколько месяцев его идиотской прогулки – и страна превратится в усеянное обломками, ровное-ровное поле.

«Вот он и наступил, первый день конца света…» – подумала она с горечью.

В течение следующего получаса зверь смел с лица земли две деревушки.

Пегги машинально посмотрела на часы. С того момента, как монстр отправился в путь, не прошло еще и сорока минут, а у нее было такое ощущение, что она едет по его следам уже целую вечность.

– Мы направляемся к морю, – сообщил Себастьян беззвучным голосом.

– Что-что? – вскрикнула Пегги.

– Зверь… – пояснил мальчик, – идет прямиком к океану. Такими темпами он доберется туда меньше чем за четверть часа.

– Как только он обнаружит воду, он, как пить дать, туда не сунется, – заметила Пегги. – Скорее всего, он пойдет параллельным курсом по пляжу.

Больше они не сказали ни слова, пока сквозь завесу пыли не показалась сияющая водная гладь. В этом месте, на довольно крутом спуске, увлекаемый своим весом, динозавр пошел еще быстрее.

– Сейчас он застопорится и свернет, – повторила Пегги. – Когда его лапы войдут в контакт с водой, искусственная плоть поменяет его траекторию. Она запрограммирована на то, чтобы обеспечить выживание зверя, а не на то, чтобы его утопить.

– Ошибаешься, – возразил синий пес. – Как же эта скотина потонет, если она не дышит? У нее же ни рта, ни легких!

– А ведь и правда! – обомлела Пегги. – Какая же я дуреха! Забыла, что искусственная кожа выживает в любой среде и может приспособиться к чему угодно…

Дженни затормозила, опасаясь, что на спуске машину может занести, и поставила ее поперек дороги на ручник, до отказа вывернув колеса, чтобы грузовик не скатился вниз, как лодка со стапеля.

А по пляжу уже размашисто шагал диплодок. И вошел в море, ни на миг не замедлив движение; волны бились о его грудь, поднимая пенные валы, будто о форштевень пассажирского судна, покидающего сухой док.

Пегги открыла дверцу и забралась на капот, откуда было сподручней всего наблюдать за событиями. Зверь не отклонился от заданного курса ни на градус. Верный раз и навсегда избранной прямой линии, он продолжал идти вперед, нимало не заботясь о воде, которая дошла уже до половины его тулова. Он погружался…

– Трам-тарарам! – буркнул что-то неразборчивое Себастьян. – А ведь, похоже, он не плывет, а погружается. Смотри, он все-таки погружается! И будет топать по океанскому дну!

Себастьян как в воду глядел. Вместо того чтобы поплыть, зверь продолжал потихоньку-полегоньку свой путь по склону континентального шельфа. То, что в его теле было полным-полно воздуха, кажется, нисколько его не смущало. Но, возможно, его анатомия уже перестроилась и в нем там и сям открылись ды́хала, как у китов, и жабры, через которые проникала вода?