— А-а! Миасская пещера?

— Да. Прямо из сказки Бажова. Помните подземные богатства «Хозяйки медной горы»?

— Помню…

Столяров рассмеялся.

— Вы, Одарка, тоже из сказки.

Одарка смотрела на него удивленно:

— Почему?

— Хозяйка подводной горы.

Одарка пожала плечами:

— Во-первых, это не гора, а только большая скала. А во-вторых — это открытие не только мое…

— Я знаю, — перебил ее Столяров. — Кстати, на какой глубине находится вершина этой скалы?

— На глубине пятисот метров.

— Какие породы преобладают в ней?

— Гранит, кварц…

Помолчали… Столяров внимательно глядел на стоявшую перед ним круглолицую миловидную девушку. У нее были большие, как и у многих украинских девушек, карие глаза, готовые в любой миг загореться буйным огнем смеха, а через минуту подернуться тенью грусти.

Одарка отвела от него внимательный наблюдающий взгляд.

— Я на днях видела вас на экране кинорадиогазеты, — сказала она. — Расскажите о своей подземной торпеде. Это очень интересно.

Они стояли подле огромного, почти во всю стену окна; перед их взором, далеко внизу расстилалось бескрайное море льда, казалось, будто разбушевался там за окном седой океан и в одно мгновенье застыл навеки. А над ледяным полем стояло безоблачное, глубокое темно-синее небо, чуть позолоченное весенним солнцем.

Столяров залюбовался дикой красотой полярной природы.

— Хорошо… — тихо сказал он.

— Очень хорошо, — прошептала Одарка.

И здесь, стоя перед этим широко раскрывшимся, словно с иной планеты сошедшим ледяным полем, Столяров рассказал Одарке о своей юношеской мечте, осуществленной после десяти лет упорного труда, об удивительном атомном снаряде, который по воле человека сможет преобразить лицо земли.

— Когда-то английский геофизик Джоли только допускал, что радиоактивные процессы в недрах земли рождают новые горы и острова. А сейчас с помощью атомной энергии советские ученые смогут поднять со дна океана горы и холмы! Там, где была на тысячу километров вокруг вода, мы, советские люди, вместе с людьми других стран создадим острова! Вот, смотрите…

Столяров подошел к столу и развернул чертеж.

— Это схема моей подземной атомной торпеды. С этой торпедой мы пошлем в недра земли новый радиоактивный элемент «циклоний», он вызовет в недрах земли искусственный геологический процесс, который протечет быстрее, чем протекает в природе, но не настолько быстро, чтобы вызвать катастрофу. Подводная скала, которую вы, Одарка, открыли на дне океана, выступит над поверхностью воды; она сама придет сюда к нам. Здесь, на полюсе появится настоящий естественный остров, которому не нужны будут ракетные якоря, теплый воздух и гелий.

Одарка, с восхищением до сих пор следившая за словами Столярова, в раздумье склонилась над своим водоемом.

— Все, что вы рассказали, прекрасно. Но я боюсь, что разлюблю свою подводную скалу, как только она поднимется на поверхность.

Столяров смотрел на нее удивленно.

— Почему?

— Потому, что я больше люблю Арктанию… — задумчиво глядя в окно, ответила Одарка.

Столяров растерянно развел руками.

— Мне тяжело вас огорчать, но…

Он умолк.

— Что?… — Одарка смотрела на него тревожно.

— Я прибыл на Арктанию для первых изыскательских работ. По решению Высшего научного комитета при Совете Министров СССР здесь в районе полюса будет произведен первый в мире опыт поднятия мирского дна с помощью изобретенного мною снаряда.

— А Арктания?…

— Если мой опыт удастся, воздушная станция над полюсом уже не будет нужна. Полюсную станцию можно будет расположить на новом острове.

Одарка опустила голову. Видя ее печаль, Столяров сказал:

— Я думаю, что такое чудесное сооружение, как Арктания, не останется без дела. Советские ученые используют ее для каких-нибудь новых важных научных изысканий…

Одарка водила Столярова по палубе воздушной станции. С таким же воодушевлением, как молодой геофизик час назад рассказывал ей о своей атомной подземной торпеде, она сейчас говорила о своей любимой Арктании. На ее лице светилась гордость. Она говорила:

— Еще недавно в область физики тонких пленок вторгалось лишь смелое воображение сочинителей фантастических романов, а сейчас…

— Сейчас из пористых сверхлегких металлов, наполненных газом, строят самолеты и даже здания, — закончил Столяров. Я это знаю.

Одарка продолжала:

— Арктания создана из гелинита. Весь ее корпус пронизан легчайшим газом, впервые обнаруженным учеными в спектре солнца и затем уже открытым на земле.

Столяров быстрым взглядом окинул удивительный воздушный корабль, неподвижно парящий над арктическими льдами.

— Ваша Арктания напоминает мне могучего орла, кости которого наполнены воздухом.

— Ее строили люди, похожие на орлов, с крылатой мыслью и очень смелые, — взволнованно сказала Одарка.

Она подошла к борту и, опустив руку вниз, указала на раструбы ракетных камер, заключенных в днище станции. Столяров склонился над бортом станции. Оглушительно ревущие ракетные двигатели уже отошли в прошлое, и молодой геофизик слышал могучее, но мягкое дыхание ракетных камер, — из их раструбов вытекал бесцветный газ. Снежная пыль, попадая в раскаленную струю газа, разлеталась во все стороны в виде радужных капель.

— Полет на месте! Красиво! — восхищенно воскликнул Столяров.

Пройдя в центр станции, молодые люди остановились подле большого прозрачного шатра, внутри которого виднелась небольшая черная палатка. Одарка выразительно посмотрела на своего спутника. Столяров узнал эту историческую палатку и прочел на ней надпись:

У 937 ю. д. ПЕРВАЯ ДРЕЙФУЮЩАЯ СТАНЦИЯ ГЛАВСЕВМОРПУТЬ — «СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС».

Одарка засмеялась.

— Мы, арктанинцы, называем эту палатку «нашей маманей». Это жилье первых советских поселенцев на полюсе.

В небольшой уютной столовой Ветлугиных мать Юры, метеоролог Арктании Ирина Ветлугина, маленькая голубоглазая женщина с лицом тихой и умной девочки, накрывала на стол. Вошел дед Андрейчик. Потирая сухие маленькие руки, он втянул теплый воздух комнаты и сладко зажмурился:

— Пахнет борщом. Приятно!.. И еще… постой… Чем же еще пахнет?…

— Угадай, — лукаво улыбаясь, сказала Ирина.

— Голубцами! Право же, голубцами!..

— Правильно! — подтвердила Ирина. Она знала, что ее отец — любитель голубцов, и попросила в арктанинской столовой изготовить сегодня голубцы.

Дед огляделся деловито и уже без всякого юмора спросил:

— А где Юра?

— Отпросился на часок полетать.

— А-а! Так вот куда он мою кирку утащил! Амундсена собирается во льду искать.

Ирина удивленно взглянула на отца.

— То есть как это «искать»? Не понимаю.

— Не понимаешь? А вот он тебе расскажет. Даже точно укажет координаты, где в данное время нужно искать труп погибшего Амундсена.

Ирина пожала плечами:

— Каждый раз что-нибудь новое. Зачем ему понадобился труп Амундсена?

Дед Андрейчик заложил руки за спину и забегал по комнате, плутовато поглядывая на дочь.

— Ай-яй-яй! Какая же ты отсталая, дочка! Ты даже не знаешь, что профессор Бахметьев уже оживил двух замороженных макак.

Ирина смотрела на отца изумленно.

— При чем тут макаки?

— Вот тебе на! — с напускным гневом воскликнул дед Андрейчик. — Как это, «при чем тут макаки»?… Если макаки заморозились и потом обратно разморозились, то почему бы нашему Юрке не найти замерзшего Амундсена и тоже не «разморозить» его? Ведь это же пустячное дело!..

Ирина неодобрительно покачала головой:

— Новая затея.

Старик усмехнулся:

— Это пока еще не затея, а идея. Идея красивая, как сказка. Это хорошо! Из таких малолетних фантастов потом получаются смелые экспериментаторы, ученые, инженеры. Но сейчас за ним надо смотреть в оба. Если он вздумает сам полететь на поиски Амундсена, он может попасть в беду.