С величайшим трудом Вери подняла Орли, уложила на три сиденья под окном и, прикрыв одеялом, положила ему под голову резиновую надувную подушку. Затем она сняла с него наушники, с сожалением поглядела на рацию и подумала: «Как плохо, что я не научилась обращаться с нею…».

Она была отрезана от своих друзей, от всего мира.

Вери пробралась в заднюю часть машины. Здесь в ящике подле зеркала у нее были припасены самые необходимые медикаменты, бинты, йод. Но все оказалось разбитым, размытым грязной водой и валялось на полу. Однако уцелел пакетик сульфазола и, с трудом разжав зубы Орли, она всыпала ему в рот порошок, а затем влила три ложки воды.

Вери подошла к зеркалу, отражающему работу счетчика Гейгера. С Энергоном все было в порядке: полет и выброска корпускулярного потока из вакуума шли нормально.

Вери вновь села за руль — «Бегемот» двинулся дальше, но, пройдя всего лишь пять километров, остановился. Лежавший с закрытыми глазами Орли заговорил.

Вери подошла к нему:

— Мой родной! Вы звали меня? — спросила она.

Орли молчал, дыхание его было тяжелым. Неожиданно он открыл воспаленные веки и посмотрел прямо перед собой. Почерневшие губы зашевелились, он что-то шептал.

— Что? Что вы говорите? — склонившись над ним и с нежностью глядя на него, спросила Вери.

Орли перевел на нее остановившиеся блестящие глаза и хрипло спросил:

— Что вам от меня нужно?… Вы опять пришли меня мучить?… Опять эта проклятая доска?!..

Он рванулся, Вери едва удержала его.

— Орли! Успокойтесь! Здесь я, только я, ваша Вери!..

Орли откинул голову на подушку, закрыл глаза и затих. Так лежал он, тяжело дыша и не шевелясь, минут пять. Затем он вновь открыл глаза, взгляд их на этот раз был осмысленным. Он устало смотрел на Вери, будто припоминая ее лицо, потом слабо улыбнулся и сказал:

— Это вы, Вери?… Очень хорошо… Не отходите от меня никуда… Слышите? Никуда!..

— Да, да! Я слышу. Я не отойду от вас, — сказала она.

Он вдруг приподнялся на локте и озабоченно посмотрел на нее:

— А что наш Энергон еще дышит?…

— Дышит, Орли. Он ведет себя отлично.

Орли тяжело вздохнул и сказал тихо:

— Сегодня ночью кончится, иссякнет энергия мегония. Нужна перезарядка… в лабораторных условиях…

— Наши друзья помогут нам, — успокаивала его Вери.

Губы ее вздрагивали. Она плохо верила в то, что говорила.

— У меня внутри все ноет, — тихо сказал Орли.

Все тело Вери тоже болело, будто сильно избитое, но она сдерживала себя огромным напряжением воли.

— Это рассеянные в воздухе мегоны свалили меня, — почти шепотом продолжал Орли. — Мария Склодовская и Пьер Кюри открыли радий, но ничто не защитило их от его лучей. То же происходит и с нами, Вери.

Вери покачала головой:

— О, нет, дорогой! Мы с вами еще долго продержимся.

— Я бы не возражал, — слабо улыбаясь, сказал Орли. — Но сейчас вы все же возьмете мою тетрадь, Вери, и напишете то, что я вам скажу…

— Я слушаю вас, Орли.

— Пишите на той же странице, где я сделал запись о газовой атаке…

— Вы очень слабы, Орли, — сказала Вери. — Я запишу потом.

— Нет!.. Может быть потом я уже не смогу говорить…

— Вы только простудились, Орли.

— Да, конечно. Но главное не это… Пишите! Экраны из бористой стали и одежда, пропитанная препаратами бора, не предохраняют от рассеянных в воздухе мегонов и гамма-квантов… На другой день повышается кровяное давление и появляются резкие симптомы сердечной недостаточности… сыпь и ожоги на коже… нарушаются функции желез внутренней секреции.

Орли повернул голову к Вери:

— Вы человек науки, Вери. Вы тоже должны записать свои ощущения в эту тетрадку.

Он закрыл глаза. Глубокий сон сковал его уста и веки. Вери сидела подле него, прислушиваясь к его прерывистому дыханию…

Это происходило в небольшой деревеньке Плинто. На деревенской площади остановилась танковая колонна в двенадцать машин. Перед танками стоял АО Магнус и разговаривал с командиром колонны, толстым багроволицым офицером.

— Господин майор, — говорил Магнус. — Я получил донесение, что их трактор стоит на одном месте уже два часа. Следя за ними в бинокли, наши наблюдатели не видят в машине самого Орли, в окнах машины лишь иногда показывается спутница Орли… Что-то случилось, и они, видимо, не могут продолжать путь. Их рация не работает, но аппарат на крыше машины еще действует. Одиночные выстрелы снайперов разрывными пулями подтверждают это.

— Что ж, попробуем выключить и их аппарат, господин полковник, — небрежно сказал толстый майор.

— Это было бы неплохо, господин майор, — без всякого выражения произнес Магнус. — Итак, ваша задача вам ясна?

— Вполне, господин полковник. Я был в России в 1943 году с армией Гудериана. Там мы часто проделывали такие номера, не без хвастовства сказал майор.

— Очень хорошо, — процедил сквозь зубы Магнус. — Только здесь результат должен быть иной, чем в России.

Майор пожал плечами:

— Ну, это само собой.

— Вы знаете, майор, что мятежники в горах вывесили свой собственный флаг?…

Майор засмеялся:

— О, да! Зеленая тряпка, с намалеванным нацией белым голубем. Ха-ха! Они не очень изобретательны, господин полковник.

— Это не важно. Я сейчас вам вручу зеленое знамя с белым голубем и вы воткнете его в башню своей головной машины.

— Понятно, господин полковник!..

АО Магнус подозвал своего ординарца и отдал ему какое-то приказание.

— Лозунги «Война — войне», белые голуби и прочие фокусы дезертиров как будто на ваших танках намалеваны, — сказал Магнус.

— Намалеваны, господин полковник.

— Отправляйтесь, и да благословит вас святая дева, — замороженным голосом произнес Магнус.

Толстый майор чуть было не сострил насчет «Евы» и «девы», но вспомнил, что Магнус — ревностный католик, и проглотил свею остроту.

— Держите со мной связь по радио. Пользуйтесь только шифром, — закончил свое напутствие Магнус.

— Слушаю, господин полковник! Счастливо оставаться!

Толстый майор козырнул и пошел к своей машине. Вскоре вся колонна с развевающимся зеленым знаменем, грохоча и поднимая тучи пыли, двинулась в путь и скрылась за поворотом дороги.

Почти одновременно со всем происходившим на деревенской площади, человек тридцать боевиков, вооруженных автоматами и одетых в зеленые защитные плащи, собралось в роще неподалеку от деревни Плинто. Это был отряд Анны. В том же отряде находился и Спиро.

Уже несколько часов рация «Бегемота» не отвечала на позывные сигналы Анны. Анна и Спиро были в большой тревоге. Они ничего не знали о том, что действие Энергона вскоре должно прекратиться, когда иссякнут запасы мегония, но они догадывались, что кто-то из пассажиров «Бегемота» (а может быть и оба они) болен. Что-то, видимо, приключилось у Орли и с его рацией.

Положение было очень серьезное и настолько сложное, что Анна пока была в нерешимости. Спиро предлагал подождать до вечера. Если «Бегемот» простоит весь день, значит с его пассажирами что-то неладно. Тогда нужно дождаться ночи, внезапно напасть на конвой, забросать танки подрывными и зажигательными ракетными гранатами, вызвать основательный переполох в стане врагов и, воспользовавшись им, увезти Орли и Верив одно из надежных убежищ «Свободной родины», а Энергон вместе с «Бегемотом» взорвать, чтобы ценный и опасный аппарат не достался врагам.

Не мало опасных неожиданностей сулил этот план, и Анна еще на нем не остановилась. Она ждала своего связного, который держал ее в курсе всего, что происходило непосредственно подле машины с беглецами. За «Бегемотом» и танковым конвоем постоянно наблюдали самые опытные разведчики отряда Анны и через связных посылали сведения в отряд.

Анна нетерпеливо смотрела на свои ручные часы. Связной должен был явиться пятнадцать минут назад.