Что возвращает меня к вопросу, заданному мне в пригороде мумифицированного имперского Рима. Хотя с ходу ответить трудно, но все же социальные центры – не гетто. Они – окна, не только в другой, отдельный от государства способ жить, но и в новую политику участия. И, да, они что-то, может быть, прекрасное.

Я никогда не вступала ни в какую партию, ни разу не была на политическом съезде. На последних выборах, когда меня за волосы приволокли к урне, меня свалила боль в животе, даже более острая, чем у моих друзей, которые просто сжевали свои бюллетени. Так почему же я вдруг обнаруживаю, что соглашаюсь с тем, что нам нужен новый политический альянс, объединяющий канадские прогрессивные силы, даже новая партия?

Подобные вопросы обсуждаются во всех странах, где левые партии бессильно барахтаются, но активизм идет в гору – от Аргентины до Италии. Канада не исключение. Ясно одно: левая, как она составлена сегодня – ослабевшая и неэффективная Новая демократическая партия (NDP)[34], и нескончаемая череда уличных протестов, – это средство драться, как сумасшедшие, чтобы все было не так плохо, как было бы без того. Но все равно весьма плохо.

Последние четыре года стали свидетелями волны политической активности и воинственного протеста. Студенты блокируют торговые совещания, где политики торгуют будущим. В селениях первых народов, от острова Ванкувер до Бернт-Черч в провинции Нью-Брансуик, растет число требующих для себя права контроля над лесами и рыбным промыслом; людям надоело ждать, когда Оттава выдаст разрешение, уже продиктованное судами. Коалиция Онтарио по борьбе с нищетой занимает в Торонто здания и требует для бездомных жилья – это является правом всех канадцев.

Нет недостатка в организационных процессах, радикальных и базирующихся на принципах, но чтобы превратить все это в координированную политическую силу, одного расширенного «охвата» со стороны все тех же игроков мало. Надо начать с чистого листа, систематически выявлять свой потенциальный электорат – тех, кто более всех страдает при нынешней экономической модели и уже самым решительным образом организуется против нее, – и с этой базы строить политическую платформу.

Я подозреваю, что такое видение будет не очень похоже на нынешнюю платформу NDP. Прислушайтесь к наиболее отверженным – экономически и социально – канадцам, и вы услышите нечто напрочь отсутствующее в левом крыле большой политики: глубокое недоверие к государству. Это недоверие основывается на живом опыте – придирки полиции к инакомыслящим и иммигрантам, кошмарные офисы социального обеспечения, неэффективные программы профессиональной подготовки, политическая продажность и коррупция, возмутительное разбазаривание природных ресурсов.

Проанализировав недовольство, направленное по всей стране против федерального правительства, NDP ответила лишь планом действий, направленным на совершенствование центрального управления. В ее представлении нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить с помощью более сильной вертикали власти. Своим вечным нежеланием замечать потребность в местном контроле и заслуженный скептицизм в отношении централизованной власти NDP целиком уступила антиоттавские избирательные голоса правому крылу. Ведь теперь одна только жестко правая партия Канадский альянс предоставляет избирателям вне Квебека возможность «подать Оттаве сигнал» – пусть даже это будет всего лишь требование компенсации за низкопробную демократию в форме снижения налогов.

Национальная партия левого крыла могла бы сформулировать другое видение, которое будет основано на местной демократии и устойчивом экономическом развитии. Но, прежде чем это сможет произойти, левые должны уяснить себе, как канадцы видят правительство. Они должны прислушаться к голосам индейских резерваций и неиндейских сообществ, жизненно связанных с природными ресурсами, – там растет возмущение властями – федеральными и провинциальными – за нерадивое владение землей и океанами из своих городских офисов. Правительственные программы, призванные «развивать» регионы, полностью дискредитировали себя по всей стране. Федеральные инициативы подключить, например рыбаков к экотуризму или фермеров к высоким технологиям, воспринимаются как надуманные проекты, не отвечающие местным потребностям, а порой и губительные.

Недовольство головотяпным центральным планированием свойственно не только канадской сельской местности и, конечно, Квебеку. Населенные пункты городского типа по всей стране связывают вопреки их воле в мегаполисы, а больницы, в которых когда-то процветали самые передовые программы, укрупняют в неэффективные медицинские мануфактуры. А послушайте учителей, которым полуграмотные политики насильственно навязали стандартизованные экзамены, и вы услышите то же негодование на власть, до которой далеко, и тот же призыв – к местному управлению и более глубокой, повседневной демократии.

В основе всех этих недовольств – люди, видящие, как власть перемещается все дальше и дальше от мест, где они живут и работают, – к ВТО, к неподотчетным транснационалам, но также и к все более централизованным правительствам – национальному, провинциальным и даже муниципальным. Эти люди хотят не более просвещенного центрального планирования, они хотят рычагов, как финансовых, так и демократических, чтобы самим управлять своей судьбой, использовать свои знания и опыт, выстраивать многообразные экономические структуры, которые по-настоящему устойчивы. И идей у них хватает.

Жители западного побережья острова Ванкувер призывают к созданию банков рыболовных лицензий – учреждений, которые сохраняли бы рыболовные права на местах, а не продавали бы Оттаве и корпоративным флотилиям. Тем временем рыбаки – и из коренного населения, и из некоренного – в обход Министерства рыбного промысла и океанов стараются спасти семужный промысел, восстанавливая места нереста и охраняя инкубатории. В других районах Британской Колумбии говорят о локальных лесозаготовительных лицензиях: об изъятии государственных земель из пользования транснациональными лесозаготовительными компаниями, которые заинтересованы лишь в валовой вырубке, и передачи управления лесами в руки местных сообществ.

Даже в Ньюфаундленде, давно уже зачисленном Оттавой в разряд регионов-получателей социальной помощи, во время выборов 2000 года раздавались голоса о пересмотре федерализма с целью обретения контроля над богатыми энергетическими резервами провинции и того, что осталось от рыбного промысла. Это еще сигнал – от вождей племени инуитов, полных решимости добиться, чтобы прибыли потенциальных нефте – и газодобытчиков, когда те снова придут на их земли, направлялись на развитие региона, а не только на обогащение транснациональных корпораций.

Эти спонтанные, возникающие снизу идеи и эксперименты во многом являются антитезисом модели свободной торговли, которую проталкивают федеральные либералы и согласно которой увеличение иностранных инвестиций – это ключ к нашему процветанию, даже в обмен на наши возможности осуществлять демократическую власть. Эти сообщества хотят противоположного: полноценного местного управления, чтобы они могли делать больше с меньшими затратами.

Это видение также предоставляет четкую альтернативу антииммигрантским и местническим настроениям, которые используют популисты правого крыла. Конечно, снижение налогов и козлы отпущения – неплохие утешительные призы, если больше предложить нечего. Но у нас в стране вполне очевидно живет глубокое желание и дальше действовать коллективно, собрать в один котел ресурсы и знания и построить что-то лучшее, чем то, чего мы достигли как индивидуумы. Это предоставляет левым огромные возможности, но они совершенно не используются NDP и социал-демократическими партиями по всей Европе. Сейчас на политическом ландшафте открывается широкое пространство для новой политической коалиции, которая бы видела в призывах к локализации не страшную угрозу национальному единству, а структурные элементы объединенной – и многообразной – культуры. В этих призывах к самоопределению, низовой демократии и экологической стабильности содержатся частицы нового политического видения, охватывающего многих канадцев, которые никогда раньше не были представлены так называемой левой партией.