— М-да, — сказал он и почесал затылок.

— Может, скрутим того, кто в данный момент одолевает? — предложил я, покосившись на дерущихся. В данный момент, кстати, одолевал брюнет, а блондин, соответственно, висел на перилах.

— Гм, — сказал лектор. — А справедливо будет?

— Почем мне знать! Вы же подкованные в этой области — вот и решайте!

— Так-то оно так, — замялся лектор. — А все-таки…

— Ну, схватим обоих. Вы — одного, я — другого.

— Схватишь их, дьяволов! — тоскливо сказал лектор. — У вас какой вес?

— Шестдесят одно кило.

— Ну вот, — вздохнул он. — А у меня — пятьдесят четыре. А это ж, посмотрите, что делается — бой быков!

В конце концов мы нашли выход. Подговорили зрителей (тут лектор, правда, поработал) и все вместе начали скандировать:

— Пре-кра-тить! Пре-кра-тить!.. Парни остановились.

— Че надо? — спросил блондин, выкатив на нас невидящие глаза.

— Прекратите это отвратительное побоище! — вибрирующим от душевного напряжения голосом произнес лектор.

— Ух, гнида! — сказал брюнет и честно гвозданул лектора в ухо.

Слава те, господи! Вот теперь все прояснилось. Я издал боевой клич и ринулся на брюнета. Через секунду мы с брюнетом и примкнувшим блондином бешено катались по земле…

Думаю, что теперь у лектора есть конкретный пример с нашего предприятия. Правда, учитывая приговор народного суда (всем троим дали по десять суток), вряд ли этот пример будет положительным.

Откровенно говоря, я довольно долго не решался взяться за этот рассказ. Меня и так некоторые товарищи упрекают. Почему это, говорят они, в ваших произведениях так много пьют? Вы, собственно, на что этим намекаете?

А я, честное слово, ни на что специально не намекаю. Просто жизнь ежедневно подбрасывает свежий материал на эту тему. Потому что в действительной жизни пьют у нас все еще исключительно много. И это бы, как говорится, полбеды. Ну, кто не пьет? Разве только курица. Тревожит другое: уж очень в последнее время безбоязненно стали пить люди. Другой товарищ молоко с большей осторожностью покупает. Он, бывает, не отойдет от прилавка, пока не выяснит досконально: и какой процент жирности, и пастеризованное ли оно, и точно ли выпущено в четверг, как значится на крышечке, а не во вторник, и нет ли в районе ящура. А вот что ему иной раз на дружеской пирушке в стакан набабахали — денатурат или марганцовку — даже не поинтересуется.

Хотя наши уважаемые медики много сил кладут на то, чтобы популярно объяснить возможный вред от неразборчивого употребления алкоголя. Но им почему-то редко кто верит. А зря. Все-таки, не всегда товарищи медяки бывают неправы.

Позвольте в подтверждение этого своего заявления рассказать действительный кошмарный случай, который произошел не так давно с приятелем одного моего хорошего знакомого.

Все началось именно на дружеской пирушке. Как говорится, «вино лилось рекой, сосед поил соседа». Что касается вина, то оно, на самом деле, лилось рекой. Дело в том, что этот мой знакомый — садовод, держит мичуринский участок. И надо сказать, выращивает колоссальные урожаи. А поскольку на базар фуговать излишки ему неудобно, он приспособился перегонять их на вино. И достиг в этой области большого совершенства: варит самые неимоверные сорта — из вишни, из крыжовника, из ранеток. Даже научился, представьте, изготовлять самое настоящее шампанское «Брют» из какой-то специальной смородины. Хоть сейчас на международную выставку.

Вот, значит, сидят они, и мой знакомый потчует своего приятеля.

Наливает ему бокал вина — из крыжовника, что ли — и говорит:

— А ну, давай пробуй.

Приятель, конечно, не заставляет себя ждать — пробует.

— Ничего, — говорит. — Сладковатое такое, вроде сиропа. Не берет, правда, но пить можно. Если магазинного нет.

— Ха! — говорит хозяин. — Магазинного! Скажешь тоже! Да в магазине знаешь что? Суррогат—вот что… Ну-ка, давай пробуй другое. — И наливает ему из второй бутылки.

— Это, вроде, получше, — отмечает приятель. — Уже горчит маленько. Тоже пока не берет, но, кажется, начинает приближаться.

— То-то, — смеется хозяин и кричит жене — Маруся! Подай-ка сюда мою солдатскую кружку!.. Вот ты у меня сейчас еще этого вот попробуешь — из четверти. — И льет в свою солдатскую кружку с краями.

Гость выпивает эту полную кружку, утирается ладонью и выносит заключение:

— Хорошо… Но не берет.

— Фу ты! — говорит тогда хозяин. — Ну что с тобой делать—прямо не знаю… Маруся! Неси, что ли, то… экспериментальное.

Тут Маруся вносит двухлитровую банку с какой-то довольно мутной жидкостью и нацеживает гостю так примерно с полстакана.

Гость пьет и чувствует, что глаза у него сводит к переносице.

— Вот это берет! — говорит он, вытирая слезы. — Из чего гнал?

Хозяин смеется:

— Даже неудобно сознаваться. Считай, что не из чего. Травка такая есть — ревень. У нас в Сибири произрастает. Вот из нее. Ну, маленько там сахару, маленько того-cero, а так почти задаром.

— Спиши рецепт, — говорит приятель. — Обязательно дома такую штуку сделаю. Тем более, раз почти задаром.

Ну, знакомый мой и списал ему рецепт. Приятель раздобыл ревеню и по этому рецепту на другой же день заварил вино.

Заварил он его в четверг, а через два дня подходит воскресенье. И как раз День строителя — есть повод опробовать.

— Мать, — говорит приятель жене во время завтрака. — Тащи сюда эту косорыловку — посмотрим, что там нахимичилось.

Выпил он стаканчик, колбаской закусил и сидит, ждет эффекта — когда глаза к переносице полезут.

И дождался. Только совсем другого эффекта. Вдруг его всего скрючило и аж переломило пополам. Схватился он за живот — и ходу. В совмещенный санузел.

Жена — за ним. Стучит в дверь кулаками:

— Петя, что с тобой?! Что такое?!

— Вино проклятое! — отвечает приятель.

— Да не может быть! — говорит жена. — Это тебя, наверное, с колбасы. Я ее, раззява, забыла вчера в холодильник положить.

— Ох, с вина это! — стонет муж.

Пока они там перестукивались, малолетний сын приятеля из детского любопытства вытянул пару стаканчиков. Выскакивает он в коридор и ревет:

— Папка, выходи!

— Да что вы, черти такие, голову мне морочите! — говорит жена. — Ну, ты сопливый еще — ладно. А этот-то слон… В него же ведро влей — ничего не будет.

Короче, мать, чтобы разоблачить, как она полагала, обман, пошла в комнату и лично выпила полстаканчика. Буквально через минуту она убедилась, что мужчины ее не разыгрывали, и тоже заняла очередь за сыном.

И вот в такой пиковый момент заявляется к ним в гости свояк приятеля. Ему, конечно, быстренько (тут уж не до разговоров) объяснили ситуацию — что к чему. А надо оказать, что свояк в смысле выпивки вообще профессор был. Он даже рассердился, услышав такую версию.

— Да вы что тут, — говорит, — белены пообъедались! Кому-нибудь другому арапа вправляйте, только не мне. Я понимаю, если бы вы натощак кефира напились — тогда другое дело. А с вина этого никогда не может быть. Вино только дезинфицирует — и больше ничего. Да я сейчас на ваших глазах четыре стакана выпью—и хоть бы хны. Где оно у вас тут? Ага… Вот смотрите: раз… два…

До трех свояк, конечно, не досчитал — вылетел из комнаты весь белый, как бумага, покрутился, покрутился, видит: ничего положительного ему в этих малогабаритных условиях не дождаться — и на автобусную остановку.

А живет он, между прочим, на Западном поселке — сорок минут езды. Он, правда, догадался — сунул водителю десятку и говорит:

— Останавливай по первому требованию! И сам примостился возле передних дверей. Только отъехали метров четыреста, свояк кричит:

— Тормози!

Ну, пассажиры первый случай перетерпели, не сразу сообразили, что к чему, думали, может, колесо спустило.