Он с силой захлопнул тетрадку и отшвырнул ее в сторону. Лениво махнув клетчатыми крыльями, она бздынькнула пружиной о чугунную батарею, подняв в воздух столбик пыли. Какая глупость. Ка-ка-я глу-пость.

Он еще раз подошел к столу и опасливо заглянул в черные недра сумки. Что там еще? Какой-то старый блокнот. Он пролистал несколько страниц. Черт, ему уже лет семь. Может, больше. Будет интересно почитать. Но не сейчас. Потом. Слишком много прошлого для одного дня. Слишком. Сейчас надо просто попробовать еще поспать. Совсем чуть-чуть. Часа два-три.

Генеральный директор ЗАО «Информационная безопасность» встречался с уголовником Федором в хинкальной на окраине Черкизовского рынка. Федор нервничал, ему не нравилось место.

– Вы, с вашим опытом, не можете не понимать, – с жаром твердил он, – тут полно стукачей. Тут – чертова прорва сук, понимаете? Весь город будет о нас говорить уже к вечеру.

– Не гоношись, мы им не интересны.

Пожилой зэк замолчал, с энтузиазмом переключившись на пережаренные в прогорклом масле «настоящие дагестанские чуду».

– Не понимаю, что такого человека, как вы, может привлечь в таком месте? – спросил он с набитым ртом.

– Не поверишь, – небольшая пауза, – отменная кухня.

Федор хрюкнул.

– Теперь – о деле. Помнишь, я говорил, что смогу найти работу? Я тебе ее нашел. Будешь работать у меня.

– У вас? Кем? И чем вы, собственно, занимаетесь?

– Информационной безопасностью.

– Это на дверях?..

– Да, на дверях. Мне нужен сотрудник, сотрудник для особых поручений. Дела у меня идут нормально, платить я тебе буду хорошо. У меня есть только одно условие, неисполнение которого не приветствуется. – В этой ситуации гораздо логичнее прозвучало бы: «карается смертью».

Федор, уловив нужную и понятную интонацию, даже перестал жевать.

– Я слушаю…

– Ты ничего не услышишь. Даже не услышишь, как растет трава. Все остальное – по факту.

– Но, послушайте, – закипел уголовник, – я – пожилой человек, я так не могу, я должен знать…

– Ты – должен. Это очень правильное слово. Ладно. Прием пищи окончен. Достаточно уже приобщились к аутентичной кухне. Завтра в одиннадцать тридцать в офисе. Рискуешь узнать кое-что.

Бросив на стол несколько купюр, странный генеральный директор странного ЗАО развернулся и вышел. На ходу он немного подволакивал ноги. «Странная походка, – лихорадочно думал Федор. – У него или пуля в спине, или позвоночник сломан. Такого в толпе засечь – даже если он себе грудь третий номер пришьет…»

Генеральный директор тем временем, поплутав в лабиринтах торговых контейнеров, вышел на Большую Черкизовскую. Он успел купить себе отравительного цвета зеленую куртку и шел сейчас упруго и четко, как строевой офицер. Где-то в районе китайского сектора метались трое неприметных молодых людей. Они не сомневались, что здесь, на Черкизоне, потеряют объект. Но не думали, что так быстро. В контору им теперь совсем не хотелось. За девяносто два дня слежки они потеряли своего подопечного ровно девяносто два раза.

Глава МВД генерал-майор Худойбердыев бьш последним в нынешнем правительстве человеком, назначенным еще прошлым президентом. Его несколько раз пытались сместить, но все попытки заканчивались полным провалом. На него вообще не было компромата, и люди со Старой площади только разводили руками – при всех допусках, МВД работает как часы. Дай бог каждому министерству, особенно – силовому. Четкое реагирование, адекватные мягкие реформы ведомства, независимость на грани откровенного хамства на заседаниях правительства. Худойбердыев, пожалуй, бьш первым главой российской милиции, которого любили журналисты, что само по себе уже немыслимо.

Еще девять лет назад, заняв кабинет на Житной, генерал ввел новшество – раз в месяц он принимал граждан, самых настоящих обычных граждан, по личным вопросам. Задень через его кабинет проходило человек сорок– пятьдесят. По большей части, конечно, приходили сумасшедшие, только им, верящим в силу психотронного оружия, давно разочаровавшимся в собственном участковом, который не может извести на корню зловредных инопланетян и агентов ЦРУ, хватало терпения ждать приема по году. Но министр не изменял правилам: раз приемный день есть, значит – надо принимать.

Очередной посетитель только что ушел, оставив на столе свои бумаги – листов триста двенадцатым шрифтом с одной и с другой стороны. Конечно, министр не станет читать это. Есть помощники, которые вполне справятся, которые смогут отличить по первым строчкам – бред или правда. Худойбердыев позволил себе немного отдохнуть. Он встал, оттолкнул к стене глубокое кресло темно-зеленой кожи, сделал несколько пружинистых шагов по кабинету и хрустнул костяшками пальцев, сцепив их перед собой в замок. Он подошел к зеркалу и небрежным движением правой руки поправил пробор. Узкое лицо, резко выдающиеся вперед скулы, обтянутые пергаментной, уже почти старческой кожей. Живые черные глаза. Маленькие и опасные. Ему нравилось это выражение собственных глаз. Лет тридцать назад, когда он только начинал в милиции, он любил эффект, производимый этими глазами. Редкий задержанный выдерживал пытку взглядом. Со временем, став министром, он научился гасить свои глаза. Делать их почти зеркальными, совсем невыразительными. Он дотронулся до узла галстука и чему-то тихо улыбнулся.

– Следующего пригласите! – крикнул министр в сторону двери и проворно вернулся в кресло. Подкатился к столу, открыл ежедневник и достал дорогую перьевую ручку. Очередной посетитель должен был застать его за работой и подождать – хотя бы минуты две-три – пока генерал обратит на него внимание.

Этот молодой человек не производил впечатления психа, хотя и говорил довольно дикие вещи. Министр отложил перо и исподлобья посмотрел на посетителя. Мужчина утверждал, что располагает информацией, которая позволит раскрыть несколько убийств и один крупный теракт. Генерал поймал себя на мысли, что перестал чертить геометрические фигуры и машинально делает пометки в блокноте, пытаясь определить – где она, привычная грань сумасшествия? Шестое чувство подсказывало – нет ее здесь.

– Я знаю, вы не в ладах с соседями, – серым голосом проговорил посетитель. Было похоже, что он ждал какой-то более живой реакции на свои слова и был сейчас весьма разочарован результатом своего визита. – Я могу дать вам шанс не только раскрыть несколько «глухарей», но и наказать их так, что Лубянка замолчит на несколько лет. Как вам – такая перспектива? Молчание – знак согласия. Я могу спокойно говорить здесь?

Министр отрицательно покачал головой и что-то записал в блокноте.

– Хорошо, вы сами скажете, где и как. Мне осталось немного, потерпите. – Мужчина напротив неожиданно улыбнулся. Улыбка получилась у него странная. «Все же псих», – подумал генерал.

– Я сейчас скажу кое-что, не подумайте, что подставляю вас. Потом, если захотите, я расскажу вам, почему решил в открытую сказать это в вашем кабинете, который, понятное дело, продувается всеми ветрами. – Снова странная улыбка. – Мою жену и дочь убили они – директор ФСБ и действующий президент. Я хочу им отомстить, и я это сделаю. Предпочтительнее, конечно, вашими руками.

Странный почти псих что-то положил на стол и быстро ретировался. Худойбердыев просидел без движения десять минут, потом поднялся, обошел стул и взял со стола записку. Обычный листок из принтера. Всего несколько строк. Министру потребовалась вечность, чтобы прочитать текст два раза. Он расстегнул верхнюю пуговицу, расслабил дорогой шелковый галстук и несколько раз вдохнул-выдохнул. Повертев листок в руках, он зашел в комнату отдыха, спрятанную за обычной ореховой панелью, какими бьши отделаны стены его кабинета, и засунул записку в измельчитель-«шредер». Аппарат радостно и хищно располосовал документ. Худойбердыев собрал тонкие полоски, смял их в комок, бросил в пепельницу Немного подумав, закурил. Не гася зажигалку, поднес язычок пламени к бумаге. Золотой огонек весело взметнулся над дорогим журнальным столиком. Генерал уже принял решение: он входит в игру. И не потому, что у него есть личные причины. И не потому, что он, как скажут, наверняка, потом, не любит свою страну. Просто так нельзя. Вот почти как угодно можно, атак – нельзя. Последняя мысль: «А если он все же псих» – вылетела в окошко вместе с дымом. «А ведь кабинет мой и вправду – продувается, – с улыбкой подумал он. – Осталось только выяснить, насколько верно этот ненормальный рассчитал скорость и направление ветра».