В жизни любого повесы наступает момент, когда приходится платить по счетам: забыть о своих пороках, раскаяться в содеянном и стать почтенным отцом семейства.

Всем известно, что век очарования и красоты юности недолог, не говоря о промотанном, состоянии, которое заканчивается еще быстрее. Дэвид Рис был готов к такому повороту событий. Он и так продержался довольно долго и решил впредь не дразнить госпожу Фортуну.

Но он и предположить не мог, что месть ее окажется столь суровой.

– С Адамсом я договорился, – сказал Маркус. – Он будет готов во всем помогать тебе, так же как мистер Краббит, мой банкир, и мистер Ратбон, мой адвокат.

– Отлично, – сказал Дэвид, а про себя добавил: «Слава Богу».

Весь последний час он только и слушал, на что должен обращать внимание, пока его брат будет находиться за границей и это было первое упоминание хоть о какой-то помощи. Конечно, Маркус знал, что Дэвид один не справится со всеми делами. Да и сам Маркус не позволил бы ему этого. Дэвид рассчитывал на помощь, когда давал согласие заниматься делами Эксетеров. Маркус взглянул на него.

– Да, отлично. Однако… – Он замолчал, приводя в порядок бумаги на письменном столе. – Адамс неплохой секретарь, – произнес он сухо. – Но он молод и неопытен. – Опять молчание. – Ты не должен полагаться на него; он способен выполнять распоряжения, но не отдавать их.

Чертов умник. Дэвид до последнего момента надеялся, что секретарь Маркуса знает, как вести дела, и никаких проблем у него не будет.

– А как насчет помощника отца? – спросил он, вспоминая знающего свое дело господина, который работал на их семью. – Как его звали… Холт?

– Здоровье заставило мистера Коула оставить дела. Если ты сможешь вернуть его на прежнее место, буду тебе до конца жизни признателен, – сказал Маркус.

Дэвид почти отчаялся. Вот это удар. Человек, который знал все дела Эксетеров вдоль и поперек, ушел в отставку.

– Но ведь он, верно, передал свои… э-э… знания этому парню, ну Адамсу?

Но суровый взгляд Маркуса не оставлял надежды.

– Надеяться, конечно, можно, но, к несчастью, все складывается не так, как нам хочется. – Он поднялся. – Вот почему ты мне и нужен, Дэвид. Только тебе я доверяю.

Дэвид кивнул, отчасти в знак подтверждения, отчасти чтобы скрыть свое возрастающее удивление, уж очень все это похоже на правду. Он не помнил, чтобы хоть раз, с тех пор как они были детьми, его брат выражал ему доверие, да еще в таком важном деле. А уж после того, что произошло прошлой весной, чудо было, черт возьми, что брат с ним еще разговаривал. И вдруг он просит его три месяца присматривать за его делами. Сейчас он должен оправдать его доверие.

Решительно поднявшись, он наблюдал, как его брат собирает бумаги в большой кожаный кейс. Он закрыл кейс, затянув ремень, и поставил его на край стола ближе к Дэвиду.

– Это текущие дела, – сказал он, усугубляя подавленность Дэвида. – Остальные будут в Лондоне, в моем кабинете. Полагаю, тебе там будет удобно работать.

Дэвид улыбнулся. Остальные? Сколько их еще?

– Верно. Люблю, чтобы было удобно.

Маркус улыбнулся, обошел стол.

– Какое облегчение знать, что именно ты будешь всем заниматься, – сказал он, похлопывая Дэвида по плечу. – Иначе вряд ли я решился бы уехать на столь длительный срок.

Едва ли прошел месяц, как Маркус женился, и теперь он вез молодую жену в свадебное путешествие. Целых три месяца они будут путешествовать по континенту, развлекаясь и получая все самое лучшее, что только можно получить за деньги, утопая в любви и счастье, в то время как Дэвид скорее всего будет погребен под горой гроссбухов, имея в подручных лишь неумелого секретаря.

Но это справедливо. Дэвид подавил в себе желание отказатьея от предложения брата и кивнул, положив руку нас кейс. Он в долгу у Маркуса, даже более того. Сидеть за столом, прочитывая бумаги, было лучшее из того, что он заслужил, поэтому он постарается сделать все, что от него зависит.

У двери, перед тем как она со скрипом открылась, послышался шум.

– Посмотри, – сказала маленькая девочка, входя в комнату. Она тащила корзину, которая явно была велика для нее. – Посмотри на моих котят. – Она проковыляла через комнату, и поставила корзину у ног Маркуса, потом стянула с нее покрывало, под которым оказались трое чудесных котят явно не аристократического происхождения.

Дэвид увидел, что его брат улыбается, нежно положив руку на светлую кудрявую головку малышки.

– Как мило. А где же их мама, Молли?

– В конюшне, – радостно ответила падчерица, вытаскивая одного из котят. – Это моя любимица. Я назвала ее Мун. Она любит кататься в моей корзине.

Пока она разговаривала, котенок вырывался из ее рук.

– Перестань, Мун, – приказала Молли, прижимая к груди извивающегося котенка.

Дэвид не мог сдержать смех, когда два других котенка, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, выпрыгнули из корзины и побежали по комнате: один стал играть с бахромой на ковре, другой – ловить пылинки в солнечном луче, который пробивался через окно.

– Они разбегаются, – сказал Дэвид.

Молли повернулась и с подозрением посмотрела на него.

Дэвид поднял голову и улыбнулся:

– Собрать котят?

Молли увидела, что ее котята разбегаются по комнате и закричала:

– Нет-нет, назад. – Она побежала за ними, схватив серого котенка, который играл бахромой. – Иди сюда, Батер!

Батер, желтоватый котенок, оставив свою забаву с пылинками, карабкался по шторе. Молли с мольбой в голосе обратилась к Маркусу:

– Папа, пожалуйста, поймай их для меня.

Бровь Дэвида от удивления поднялась, когда он увидел, как его рассудительный, серьезный брат снимает котенка со своей чудесной бархатной шторы, осторожно отцепляя его маленькие коготки, потом сажает всех котят в корзину и накрывает ее. Молли захлопала в ладоши.

– Здорово! Теперь они снова могут покататься.

Дверь опять открылась.

– А, Молли… О, Молли! Мы же договорились, что котята останутся в конюшне вместе с их мамой-кошкой. Почему они здесь?

– Я хотела показать их новому папе, – сказала малышка.

Девочка надула губки. Рот ее матери открылся от удивления, она посмотрела на Маркуса. Тот пожал плечами, но Дэвид видел, что тому нравится, что его называют папой.

– И все же ты должна помнить о Бетти. Пожалуйста, отнеси котят назад в конюшню, – сказала мать уже мягче.

– Да, мама.

Молли, опустив голову, направилась к двери. Мать взяла девочку на руки и крепко прижала к себе. Та завизжала от радости.

– Мама, поставь меня на пол, – все еще смеясь, попросила Молли. – Мои котята.

Мать выполнила ее просьбу.

– Ну иди.

Молли вышла, ее голосок зазвенел, когда она заговорила с няней, и дверь за ней закрылась. Дэвид посмотрел на брата:

– Папа?

Маркус оглянулся.

– Она попросила разрешения называть меня так. Я не стал возражать.

Выражение покоя исчезло с его лица, он вопросительно посмотрел на жену. Они обменялись взглядами и поняли друг друга. Напряжение исчезло с лица Маркуса, он даже слегка улыбнулся. Этот взгляд оставил у Дэвида странное ощущение. Маркус был не тем человеком, которого беспокоит, что думают о нем другие. Дэвид не мог припомнить, чтобы Маркус улыбался так часто.

– Думаю, в следующий раз она попросит разрешения называть как-нибудь и вас, Дэвид, – произнесла Ханна.

Дэвид усмехнулся:

– С месяц назад она назвала меня лгуном и с тех пор больше никак не называла.

Его брат и невестка снова обменялись взглядами. Дэвиду это не нравилось. Ему казалось, что они ведут молчаливый разговор о нем.

– Она ребенок, – сказала Ханна.

– При этом очень наблюдательный, – пробормотал Маркус.

Ханна бросила на мужа предостерегающий взгляд.

– Молли забудет, – добавила она добродушно. – Хотите чаю, Дэвид? Вы здесь целую вечность.