Марина думала об этом, выкладывая на стол купленные ими продукты. Игорь в это время разбирался с обувью, смывал с подошв грязь, смешанную со снегом, протирал в прихожей пол – он не выносил неряшливости и беспорядка. Наконец, закончив уборку и вымыв руки, Игорь подошел к Марине, которая размышляла о том, что приготовить на ужин.

– О чем задумалась? – спросил он.

– Столько продуктов! Можно подумать, что мы устраиваем прием…

– Ладно… На неделю хватит… Не бегать же каждый день по магазинам…

– Слушай, Игорек, я ужасно хочу молодой картошки, сваренной в мундире, и с этими подкопченными сосисками. Я положу их в картошку, перед тем как сливать воду… Это потрясающе вкусно… Особенно с квашеной капустой…

Марина отложила в сторону сетку с французским картофелем, чистеньким, мытым, пакет с сосисками и прозрачную пластмассовую коробку с капустой.

– Лук у тебя есть?

– Конечно…

– Приправлю капусту растительным маслом, посыплю сахаром, добавлю репчатый лук… Остальные продукты можем убрать в холодильник… Блинчики подогреем на завтрак. Рыбу под маринадом оставим тебе на обед… Ты будешь обедать дома?

– Не знаю, – ответил Игорь. – Там видно будет…

Марина поставила варить картошку. Игорь убрал покупки.

Теперь можно было переодеться, смыть дневную пыль и рабочий пот – в фигуральном, а не буквальном смысле этих слов.

Домашняя одежда у Марины здесь была: тренировочный костюм, теплый халат и кое-что из белья она давно уже завезла к Игорю. Она любила надевать и его вещи, особенно если они хранили его запахи, тепло его тела. Обожала носить его рубашки, они заменяли ей привычные бесформенные халаты. Его майки и свитеры на ней смотрелись, как пикантные платьица – она тонула в них, в ней пробуждалось кокетство, жажда игры…

Марина приняла душ. Вспомнила, как началась их близость – в Париже, в квартире, которую снимал Игорь. Марина тогда скрывалась от преследования… И вот опять она у Игоря, и снова он защищает ее от беды… Она едва сдержала слезы, торопливо набросила халат и вышла из душа…

– Смотри, не простудись… В доме холодно, – заметил Игорь.

– Ничего, я сейчас оденусь..

В спальне – а у Игоря она была открытой, без перегородок и дверей – Марина переоделась в спортивный костюм и поспешила на кухню. Картошка вот-вот должна была свариться.

За пару минут Марина приготовила капусту, положила в кастрюлю с картошкой сосиски: «Тебе сколько?» – «Три». – «Они маленькие». – «Ну тогда четыре». Поставила на стол тарелки, положила приборы. Нарезала пилкой «боярский» хлеб – с корки летели крошки, очень вкусные, между прочим. Вернувшийся из душа Игорь достал из холодильника бутылку водки «Белуга», модный в Москве напиток. Некоторые даже считали ее лучшей из водок, хотя, если внимательно изучить этикетку, то обнаружишь, что произведена она в шахтерской Кемеровской области, из натурального продукта, которым в местных условиях мог быть разве только каменный уголь… «Может, у них очистка тройная?» – предположила Марина. Игорь только усмехнулся: «Водка действительно хорошая…»

Марина любила молодую картошку в мундире. Ей нравилась тонкая прозрачная кожица, которая не давала клубням развариваться и оставалась на ломтиках, когда она резала клубни аккуратными кружочками уже в тарелке. От картошки шел пар, пропитанный ароматом слегка подкопченных сосисок. И хлеб был просто замечательным – еще теплая мякоть и хрустящая корочка…

– Капусту не забудь, – напомнила Марина.

– Уже положил, – ответил Игорь.

Он не спеша наливал водку в граненые хрустальные стопки.

– За что выпьем? – спросил он. – Поводов много…

– Давай выпьем за любовь, – предложила Марина. – И со свиданьицем!

Они выпили. Марина ела с аппетитом, торопливо, словно боялась, что кушанье быстро остынет. Игорь смотрел на нее и улыбался.

– Ты что, сегодня не обедала? – спросил он.

– Нет! – Марина ответила весело. Водка – тем она и хороша! – быстро подействовала на нее, мгновенно согрела и подняла настроение. – Некогда было, сам понимаешь… Сначала прощалась с машиной, потом меня допрашивали – следователь, вы с Азаровым, Магринов… Суржиков принес статью… Ну, и так далее…

Она разрумянилась. Рыжие волосы светились… Марина видела – Игорь любуется ею, и это делало ее счастливой. Наперекор обстоятельствам, которые в последнее время явно были против нее…

Странно, он не делал ей замечаний, не учил суровым правилам выживания, даже не расспрашивал. Будто ничего страшного вокруг них не происходило. Их мир сузился – до пространства под низко висящей лампой с тарелкой-абажуром. Только их дом, этот стол на модернистской кухне, простая бесхитростная еда и напиток, не слишком популярный у новомодных знатоков тонких вин.

– Господи, как хорошо! – воскликнула Марина. – Мне у тебя нравится, Игорек… Можно, я к тебе перееду? Насовсем?

Игорь улыбнулся – и его улыбка была счастливой.

– Переезжай! Я буду рад. – Он налил водки и сказал торжественно: – С новосельем, родная!

Выпив, добавил к сказанному:

– Завтра и переедешь…

– Как хорошо-то!

Марине действительно было хорошо – такое вот сиюминутное счастье – и никаких претензий на большее. Шут с ней, с машиной, думала она, главное – жива и может радоваться жизни, видеть улыбающегося мужа, который с заговорщицким видом собирается подлить ей водки…

– Нет, нет, я больше не пью! – остановила его Марина. – Ты что, забыл – мне утром на работу…

– Как знаешь, – с готовностью согласился Игорь. – Я, пожалуй, тоже не буду – за компанию…

Марина убрала грязные тарелки и заварила чай.

– Жаль, про сладкое мы забыли, – сказала она.

– В морозилке есть мороженое, будем пить чай с мороженым…

– Здорово…

И все же Марина ждала, когда Игорь заговорит с ней о взрыве, о том, было ли это предупреждением ей или просто случайностью, на что она втайне надеялась… Но он говорил о чем угодно – перевезет ли она к нему свои цветы, куда они поставят ее любимые безделушки, в каком шкафу разместят ее вещи, но ни разу не вспомнил о том, что произошло утром.

– А знаешь, Марина, кажется, я нашел выход, – сказал он. – Мы будем у тебя хранить вещи, которые не носим по сезону. Зимой – летние. Летом – зимние… Очень удобно, тогда все уместится. Ничего нового не придется достраивать… А письменный стол тебе дома не нужен… У тебя кабинет на работе. Понадобится стол, я отдам тебе свой…

– Прекрасно! – поддержала его Марина. – Тогда хотя бы по выходным я буду отдыхать…

Ей очень понравилась эта идея. Он уже представляла себе, как замечательно они будут жить в его доме. Она внесет в него милые «женские» мелочи, если, конечно, цветы и красивую посуду можно назвать «женскими»…

– Знаешь, Игорек, ты меня совершенно обезоруживаешь, – сказала Марина. – С тобой я чувствую себя защищенной и даже слабой… Это так непривычно! И даже опасно… Сейчас я должна быть сильной… Война с «Эндшпилем» только начинается…

– Нет, Маринка, твоя война закончилась, – остановил он ее. – Мы же договорились… Разве нет? Ты занимаешься журналом – и только… Обещаешь?

– Посмотрим…

Марина ответила уклончиво. Она понимала, что уже не может выйти из игры, или – войны, как сказал Игорь. События разворачиваются стремительно, маховик запущен, множество других людей – она их даже и не знает – уже вовлечены в боевые действия…

– Но я постараюсь, – улыбнулась Игорю Марина.

Она не хотела портить Игорю настроение. Не собиралась отравлять страхами дивную атмосферу их первого – по-настоящему семейного вечера… Что-то странное, трудно объяснимое случилось с ними – еще недавно они были только любовниками, верными, страстными, и этого им было вполне достаточно. Чего же еще желать? Но оказалось, что супружеские, семейные отношения, осмеянные в байках и анекдотах, имеют какую-то свою особенную прелесть. Нет, не прелесть – прелесть как раз в летучих, ни к чему не обязывающих романах. Есть ценности выше – и надежное счастливое супружество – из их числа. Что-то происходит с мужчиной и с женщиной, связавшими друг с другом жизнь. Жизнь ведь не один лишь любовный экстаз – много чего в ней намешано. Говорят, главное в жизни – выжить, сохранить себя и физически и духовно. Ради чего? Где эта цель, в чем смысл нашей жизни? Может быть, как раз в том она и состоит, чтобы быть опорой тому, кого ты любишь… Другие ценности со временем меняются и сильно падают в цене. Успех, всеобщее признание, которого многие с таким трудом добиваются, оборачиваются унизительным забвением – в лучшем случае. В худшем – тебя проклинают шустрые и неблагодарные потомки, у которых другое представление о твоей роли в этой странной истории – истории людей и цивилизаций.