«Тщеславие – вот в чем они уязвимы, – поняла Марина. – Они научились отражать нападения, всегда сами готовы атаковать, но вот с собственным стремлением к славе и широкой известности им справиться будет труднее…» И тут же поправила себя – из чистого суеверия: «Я надеюсь, что труднее…» Потом она подумала, что создавать славу негодяям – дело омерзительное, заниматься этим не хочется, хотя риска практически никакого: бесплатный пиар на самом деле – дорогой подарок, кто же от него откажется? А если не поможет? Об этом Марина пока решила не думать.

Новый подход облегчил Марине подбор материалов по темам. Павел Ершов со своей исковерканной жизнью, конечно, оставался в центре готовящихся публикаций. (Кстати, отметила Марина, и он влип в историю из-за соблазнительного желания прославиться…) Но его искусителями были все те же Говоров и Костин, фактические хозяева его бренда. Бренд – самое материальное и самое прибыльное проявление славы. Имя – как товарный знак, имя – как продукт, выставленный на продажу! Оно нуждается в рекламе, во всяческом прославлении, популяризации его замечательных достоинств и уникальных свойств. Говоров и Костин собирали бренды – скупали, отнимали, использовали в своих целях. Но не создавали собственного товарного знака – возможно, из осторожности. Кто скажет, что это они придумали и осуществили план – скупать на распродажах дешевое барахло и пришивать к нему этикетки «Павел Ершов»? Это делал недобросовестный модельер Павел Ершов, ведь это его имя было на контрафактных изделиях… Говоров и Костин берегли свою репутацию, по крайней мере, в глазах тех, кто покупал их товары. Все мерзкое и гадкое они совершали тайно и, скорее всего, чужими руками. Может быть, не только потому, что боялись попасться, но знали: честное имя и незапятнанная репутация – это то, чего нельзя купить ни за доллары, ни за евро. Это вообще не продается – даже в век беззастенчивого пиара и виртуозного имиджмейкерства.

«Ладно», – Марина решила, что от рассуждений и философствования пора перейти к делу. Определить наконец план и последовательность действий.

Достаточно быстро она расположила по темам собранные ее сотрудниками и коллегами материалы. Определила жанры публикаций: какая-то информация позволяла написать очерк, другие факты укладывались в серьезную статью – с комментариями и ссылками, некоторые снимки можно подать в виде фоторепортажа, другие – как фотоокна с небольшим текстом. Был материал и для небольших заметок в различные газетные рубрики – «Из истории моды», «Забытые имена», «Памяти модельера» и даже «Мы и мода», вел же эту рубрику Ершов…

Получалось около двадцати материалов. Марина и представить себе не могла, что их будет так много… С посмертным пиаром Ершова все в порядке, хотя этот пиар ему уже не нужен. Но как быть с разоблачением хитроумных дельцов «Эндшпиля»?

Марина вновь вспомнила о том, о чем думала некоторое время назад. Слава и публичность, к которой все так стремятся, вещи опасные. Даже тот человек, чей имидж, публичный образ создан и поддерживается профессионалами, не может измениться настолько, чтобы в определенных ситуациях не проявить себя таким, каков он есть на самом деле. Вот тот же знаменитый стилист-суперзвезда, с которым они провели вечер в ресторане «Отбивная», не мог же скрыть своего безумного самомнения, пошлого хамства, не говоря уже об убогом словарном запасе… И все-таки стоит попробовать вместо привычного компромата, которого, кстати сказать, у них и нет, использовать славу, публичность. Говоров и Костин, похоже, стремятся к этому, хотя и осторожничают, как все, у кого рыльце в пушку. В конце концов, выбирать будут они сами…

Она попробовала представить себе, как это будет выглядеть в истории Павла Ершова, о которой они собираются рассказать. Говоров и Костин были именно теми людьми, которые создали Дом моды Павла Ершова. Они – хозяева бренда «Павел Ершов», они создали производство (какое именно – говорить необязательно), и Ершов работал у них, пока не понял, во что вляпался (это тоже нуждается в доказательствах). Значит, можно писать только о том, что вездесущий «Эндшпиль», возглавляемый двумя благодетелями, открыл Ершову путь в моду, сыграл решающую роль в его судьбе. И это все – остальное нуждается в подтверждении фактами, а потому уйдет в подтекст. Дом моды рухнул после «необъяснимого» ухода Ершова, Ершов потерял все, стал дворником и только временами возвращался в моду в качестве фотомодели.

Маловато, конечно, но заставит задуматься. Модная тусовка, привыкшая расшифровывать намеки, будет строить смелые предположения. Факты, известные многим, приобретут достоверный характер. В прессе появятся отклики – желтые издания начнут искать сенсации. А следователи и дружище Магринов начнут наконец расследовать убийство дворника с рвением, какое им обычно свойственно в отношении опасных приключений всенародно любимых звезд…

Что ж, подвела Марина некий – пусть и промежуточный – итог, если этот план удастся, шансы на то, что его убийцу и его заказчиков найдут, должны увеличиться. Возможно, Говоров и Костин и сами в чем-то раскроются, проявят себя… Хотя всерьез на это не стоит рассчитывать.

До конца дня Марина окончательно разобралась с основными материалами о Павле Ершове, определила, кто и о чем будет писать, в какие издания хотелось бы передать ту или иную информацию. С этим все было ясно. Оставались лишь две справки – Слуцкой и Суржикова о том, какие слухи ходили вокруг холдинга «Эндшпиль».

Марина бегло просмотрела несколько страниц текста. Дом моды Серегина в них не упоминался – возможно, потому, что, по мнению авторов справки, к слухам эта история отношения не имела. И впрямь, какие уж тут слухи – Дом моды продан, и это общеизвестный факт.

То, о чем писали Слуцкая и Суржиков, и слухами-то назвать было трудно. Это скорее был некий анализ тех событий, происшествий и даже преступлений, которые в общественном мнении были связаны с «Эндшпилем» и его хозяевами. Никаких расследований, судя по всему, никто не проводил, во всяком случае, о них известно не было. Пропал немаленький человек из самого холдинга – ушел и не вернулся, умер молодой банкир – сердце подкачало, сгорел старинный особняк – памятник архитектуры, между прочим, покончила с собой красавица фотомодель – только-только из Италии приехала, с дочкой повидаться… И много всякого, в таком роде. Суржиков к тому же составил список предприятий, предположительно, находящихся в долевой – или полной? – собственности Говорова и Костина.

Если бы Марина не знала всего того, что произошло с Серегиным, она сочла бы истории, приписываемые «Эндшпилю», одним общим заблуждением, своеобразным «поиском врага». Прием этот давно используется в политике, но здесь? Хотя – почему бы нет… Но ведь возможно и другое: отдельные факты, случайные наблюдения самых разных людей нередко, подобно пазлам, складываются в одну общую картину, которая со всей очевидностью открывает истинное положение вещей, образ происходящего, его смысл. Кто, если не они? Убивали, отбирали, захватывали… Все это, как говорится, к делу не пришьешь, нужны факты, доказательства. У нее их нет и не будет.

Марина сложила бумаги и убрала их в сейф. Пора было отправляться домой. Выходной все-таки.

В понедельник Марина уже собралась идти к Азарову, но он пришел к ней сам. Она рассказала о том, какие материалы она готова предложить в другие издания и что можно опубликовать в собственном журнале.

– Вместо компромата мы предложим им славу, – пояснила она. – Кто будет возражать, если его хвалят, а не обличают? Но, естественно, в связи с известным отечественным дизайнером – Павлом Ершовым…

– Минуточку, – прервал ее Азаров. – Поясните, с какой стати я должен оплачивать их пиар?

– Конкретных, доказанных фактов у нас против них нет, – ответила Марина, настроенная отстаивать свою позицию. – Единственное, что мы можем, – выстроить ассоциативный ряд, связанный с судьбой и гибелью Павла Ершова. Похвала их обезоружит – они ждут нападения… Кроме того, и следствие наконец поймет, что в их руках не дело об убийстве дворника, которое они, судя по всему, расследовать не собираются, а убийство известного модельера, который работал в Доме моды, принадлежащем «Эндшпилю». Говоров и Костин автоматически попадут в круг подозреваемых… Пока же об этой связи, я думаю, следователи не подозревают…