XI. Раз этому движению был дан толчок, преследования ученых и литераторов зачастили одно за другим. Никогда не было недостатка ни в невежественных доносчиках, ни в лжеученых, которые, будучи ослеплены своими предубеждениями, причисляли к заслуживающим порицания вещи, которые не были таковыми. Мне было не под силу соединить все судопроизводства, предпринятые против литераторов, на которых инквизиция накладывала телесные или позорящие наказания. На сжатого списка, который я даю, читатели видят, как легко можно увеличить его, перелистывая (при большем количестве времени, которого я не имел) архивные документы трибуналов для выяснения мотивов процессов и актов, которыми книги были запрещены или подвергнуты очистке. Нет ни одного декрета, который не доказывал бы того, что расследовали именно религиозные мнения автора осужденной книги и карами самого автора как еретика или подозреваемого в ереси.
XII. Я расположил имена всех этих жертв в алфавитном порядке, чтобы предоставить читателю легкое средство быстро найти статью о преследуемом ученом, историю которого он захочет узнать.
1. Абад ла Сьерра (дом Агостино), епископ Барбастро, — см. главу XXIX.
2. Абад ла Сьерра (дом Мануэль), архиепископ Силиврии, — см. главу XXIX.
3. Альмодовар (герцог) — см. главу XXVI.
4. Аранда (граф) — см. главу XXVI.
5. Арельяно (дом Хосе Ксавье Родригес), архиепископ Бургоса, — см. главу XXIX.
6. Авила (достопочтенный Хуан д'), белый священник, родившийся в Альмодовар-дель-Кампо и прозванный апостолом Андалусии. Я дал отчет о его процессе.[1159]
Кроме преследований, о которых я уже говорил, он имел огорчение видеть запрещенным в 1559 году свой труд, озаглавленный: Христианские наставления и правила на стих псалма Давидова: «Слыши, дщи, и виждь». Он умер в Монтилье 10 мая 1569 года, в семидесятилетнем возрасте. Николас Антонио дал подробную заметку о его литературных трудах в своей Новой испанской библиотеке.
7. Асара (дон Николас) — см. главу XXVI.
8. Бальвоа (доктор Хуан), каноник-доктор кафедрального собора Саламанки и профессор права в университете этого города. Он был одним из выдающихся литераторов своего века. Николас Антонио упоминает только один его труд, озаглавленный Саламанкские чтения. Он, однако, составил несколько трудов, и между прочим один из них мог привести его к аресту инквизицией, если бы не покровительство Кардинала дома Антонио Сапаты, главного инквизитора, и нескольких членов совета этого трибунала. Это была докладная записка, которую он составил и представил в 1627 году Филиппу IV от имени университетов Саламанки, Вальядолида и Алькалы. Она содержала представления, имевшие целью побуждение к отказу иезуитам в испрашиваемом ими разрешении устроить под их управлением в университете коллегию под названием Императорской мадридской. Отцы иезуиты сделали донос на этот труд, обзывая некоторые из его тезисов ошибочными, оскорбительными для благочестивого слуха, соблазнительными, обидными для правительства и для всех духовных лиц, монахов Общества Иисуса. Они напоминали, что правительство уже строго поступило с другим трудом того же автора. Совет велел исследовать докладную записку квалификаторам, которые объявили, что она не заслуживает богословской цензуры. Вследствие этого приговора совет прекратил дело. Вероятно, цензоры (которые в качестве монахов должны были заботиться об интересах соответствующих орденов) приняли неблагосклонно донос иезуитов и это их расположение оказалось благоприятным для Бальвоа. Отцы иезуиты воспользовались доверием к графу, герцогу Оливаресу, со стороны короля, который велел главному инквизитору дать отчет о деле. Но эта попытка снова оказалась напрасной, и Филипп не захотел заходить дальше. Он остался только недовольным тем, что кардинал Сапата обнаружил такую снисходительность к университету Саламанки, от имени которого была представлена докладная записка. Инквизитop отвечал, что святой трибунал занимается только бумагами и трудами, подлежащими цензуре по догматическому вопросу. Если бы трибунал постоянно держался этих принципов, сколько вопиющих злоупотреблений не существовало бы в отправлении его юрисдикции! Но язык, которым говорил при этом обстоятельстве Сапата, был внушен ему личными соображениями. Другой труд, который считают принадлежащим Бальвоа, напечатан в 1636 году в Риме, в типографии апостолической камеры. Он написан по-латыни, напечатан в четвертую долю листа, носит имя Альфонсо де Варгаса Толедского и имеет такое заглавие: Донесение христианским королям и государям о политических стратагемах и софизмах Общества Иисуса для установления всемирной монархии, в котором объяснительными документами доказывается неверность иезуитов по отношению к королям и народам, наилучшим образом их принявшим, их вероломство и упрямство по отношению к самому папе и страсть к нововведениям в деле веры. Говорили, что этот труд был напечатан во Франкфурте, кроме дополнения, состоящего из оправдательных документов. Автор выставляет и доказывает очень важные обвинения против иезуитов.
9. Байльс (дон Бенито), профессор математики в Мадриде, автор курса этой науки для школьного употребления. В конце царствования Карла III инквизиция возбудила против него процесс по подозрению в атеизме и материализме. Байльс был разбит параличом и не в состоянии заниматься делами. Это мучительное положение наряду с преклонным возрастом, казалось, предохраняло его от заключения вне дома. Однако он был взят и отправлен в тюрьму святого трибунала вместе с одной из племянниц, которая хлопотала и получила разрешение разделить его плен, чтобы продолжать за ним уход, в котором он нуждался. Действительно ли подсудимый высказывал тезисы, в которых его обвиняли по доносу свидетелей, или ему показалось слишком трудным доказывать их ошибку, только он подготовил, насколько мог лучше, свой способ защиты. До оглашения свидетельских показаний он сознался в своей вине в достаточной мере для того, чтобы уверить, что он искренен в своем сознании и раскаивается. На вопрос о его внутреннем убеждении он отвечал, что имел некоторые сомнения о бытии Божием и бессмертии души, но никогда не был в действительности ни атеистом, ни материалистом, что одиночество, в котором он жил с некоторого времени, позволяло ему, к его удовольствию, думать и размышлять серьезно об этом предмете и о зависящих от него вопросах и он чистосердечно готов отречься от ересей, а особенно от той, в которой его подозревают. Он попросил отпущения грехов и получения епитимьи, которую обещал исполнить, насколько ему позволит здоровье. Его положение приняли во внимание. Вместо заключения в монастыре, где он не мог бы пользоваться уходом своей племянницы, его оставили на некоторое время в секретной тюрьме инквизиции, затем препроводили домой, где теперь была его тюрьма. Его обязали покрыть расходы по продовольствию и подвергнуться некоторым епитимьям, между прочим — исповедаться у назначенного ему священника трижды в год: в Рождество, на Пасху и в Троицын день.
10. Вальса (Франсиско), францисканец, проповедник, пользовавшийся большой славой в эпоху Карла III. Когда иезуиты были изгнаны из Испании, он открыто говорил с кафедры против царствовавшей тогда нравственной распущенности; восставал против авторов, которые ее ввели и распространили; называл книги, учившие ей, и старался внушить отвращение к чтению их. Так как многие из авторов, с которыми он боролся, были иезуиты, он пошел дальше и пустился в неистовые декламации против лиц, которые дурно говорили о короле и осуждали меры, принятые для изгнания этих монахов (т. е. иезуитов) из государства. На Вальсу донесли в Логроньо. Инквизиторы дали ему почувствовать, насколько они считали его виновным в неосторожности выражений, и угрожали более суровым обращением, если он не переменит свой язык. Читатели могут судить по этим деталям, одобряли ли инквизиторы искоренение иезуитской морали.
11. Бариоверо (доктор Фернандо), каноник-богослов толедской церкви, адъюнкт-профессор университета этого города. Против него возбудили процесс за то, что он одобрил в 1558 году катехизическое учение дома Бартоломео Каррансы. Он отвел бурю, взяв обратно свои слова, когда получил королевский указ, и послал свое отречение папе, когда к этой мере прибегли архиепископ Гранады, архиепископ Сант-Яго и епископ Хаэна.[1160]
