I. По смерти кардинала дома Альфонсо Манрике Карл V назначил его преемником по должности главного инквизитора Испании и соединенных королевств кардинала дома Хуана Пардо де Таверу,[925] архиепископа толедского. Буллы о его утверждении в должности были посланы папою Павлом III в сентябре 1539 года, и через месяц он приступил к исправлению своей должности. Таким образом, верховный совет в течение года вел один дела инквизиции.

II. При инквизиторе Тавере была основана в Риме буллою от 1 апреля 1543 года конгрегация святого трибунала. Она даровала титул и права главных инквизиторов веры на весь христианский мир нескольким кардиналам, в числе которых были два испанца: дом Хуан Альварес Толедский, епископ Бургоса, сын герцога Альбы, и дом Томас Бадиа, кардинал-священник церкви во имя Св. Сильвестра, гофмейстер священного дворца.[926] Оба эти кардинала[927] принадлежали к ордену св. Доминика. Вновь учрежденная конгрегация святого трибунала в Риме заставила испанских инквизиторов опасаться, как бы не было затронуто их верховенство. Поэтому папа формально заявил, что не имел намерения изменять что-либо в давно уже установленном и что новое учреждение общих инквизиторов состоялось без ущерба правам, которыми пользовались другие инквизиторы или которыми будут пользоваться позднее те, которые могут быть установлены вне состава светской области Церкви.

III. Заставило ли время потерять из виду эту декларацию или ее действие было ослаблено как бы само собою, но главная инквизиция много раз бралась за предписание законов испанской инквизиции. В особенности это происходило в деле запрещения некоторых сочинений, учение которых подверглось проскрипции[928] в Риме. Главные инквизиторы предписали испанским регистрировать цензуру, произведенную богословами, потому что их надо считать самыми образованными и самыми мудрыми в католической Церкви и потому что их указания приобрели силу закона через конфирмацию со стороны верховного главы Церкви, который, по уверению кардиналов-инквизиторов, был непогрешим, когда действовал в качестве суверенного первосвященника, как он это делал в настоящем вопросе, одобрив и приказав принять со смиренным подчинением и исполнить декреты конгрегации кардиналов, названной конгрегацией инквизиции, и составленный ею список запрещенных книг по вопросам, касающимся учения.

IV. Эта претензия римской курии нисколько не подействовала на главных инквизиторов Испании, которые постоянно защищали свои права так энергично, что не раз отказывались исполнять апостолические бреве, если они противоречили решениям, принятым в согласии с верховным советом. Мы встречаем пример этого сопротивления при папе Урбане VIII[929] по поводу вынесенного в Риме осуждения творений иезуита Хуана Баутисты Позы, и при папе Бенедикте XIV, когда главный инквизитор дом Франсиско Перес дель Прадо, епископ Теруэльский, отказался вычеркнуть из Индекса запрещенных книг творения знаменитого кардинала Нориса,[930] внесенные им в список вопреки настояниям и формальному приказу этого великого папы. Таким образом, система испанской инквизиции представляет непонятную непоследовательность, если мы будем судить ее по принципам религии и христианской морали, а не по макиавеллистическому духу, который всегда являлся неизменным правилом ее поведения, хотя инквизитор и осуждал всегда учение Макиавелли.[931]

V. Действительно, испанские инквизиторы утверждали, что их власть в делах веры и относительно цензуры сочинений канонична и духовна и что она была им делегирована суверенным первосвященником, который непогрешим, когда он говорит с кафедры (ex cathedra); его декреты имеют божественную силу, когда он решает, определяет и приказывает как глава католической Церкви, сообразуясь с предписанными правилами, то есть после глубокого исследования учения, призвав помощь Духа Святого. Отсюда необходимо следует, что, если папа вместе с конгрегацией кардиналов индекса осуждает учение, содержащееся в книге, или объявляет, что она не должна быть осуждена, он непогрешим, потому что говорит, сидя на кафедре св. Петра, то есть не как частный ученый, а в качестве вселенского учителя и главы Церкви, призванного исполнять заповедь, данную св. Петру, его предшественнику, в следующих словах Иисуса Христа: «Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих».[932] Принципы римской инквизиции те же, что и испанского главного инквизитора и членов верховного совета; те и другие осуждают книги, оспаривающие это учение, и наказывают их авторов.

VI. Однако испанские инквизиторы противоречат этой непогрешимости и отказываются подчиниться папским декретам, когда они противоположны их решению или интересу их частной системы. Инквизиторы действовали бы иначе, если бы не были уверены, что, обращаясь к королю и участвуя в его политике, они принудят королевскую власть принять участие в их дрязгах и воспротивиться мерам суверенного первосвященника, который без этой почти всемогущей поддержки не преминул бы поступить с ними так, как поступают с мятежными делегатами, то есть низвел бы на положение простых священников, объявив их уволенными со службы.

VII. Таков был план, которому постоянно следовал совет испанской инквизиции. Он напоминает следующую выходку одного босого кармелита,[933] строгого духовника. Этот монах сильно журил кающегося бедняка, который винил себя в том, что по нужде проработал несколько часов в воскресенье. Узнав, что дело происходило в монастырском огороде, кармелит успокоился и сказал грешнику: «А это — другое дело; я думал, что в мирском поле». Такова непоследовательность, которую легко допускает выгода, таковы и позорные результаты, которые не могут не обнаружиться, как бы старательно ни пытались их скрыть.

VIII. Решение, которое инквизиция осмелилась принять — иногда несправедливо, а иногда основательно, — о том, чтобы поддержать свой авторитет против всякой другой власти, и злоупотребление со стороны главных инквизиторов непогрешимыми средствами, которыми они распоряжались для обмана королевского доверия, были — истинной причиной постоянных распрей, разделявших обе эти силы. Я это уже доказал несколькими примерами, но считаю полезным привести и несколько других, потому что чрезмерно скандальный их характер при детальном изложении может оказать пользу истории. Два события, с которыми я предлагаю ознакомиться, относятся к 1543 году. Первое касается дона Педро де Кардоны, наместника Каталонии, а второе — маркиза де Террановы, вице-короля Сицилии.