Реншёльд ехал шагом вдоль огромной змеи — колонны пехоты. Он остановился у авангарда и обратился к Юлленкруку, который во время продвижения ехал верхом вслед за неркинцами и был одним из тех, кто направлял марш; Реншёльд сердито спросил: «Неужели он тоже не умеет маршировать в колонне?» — «Я марширую, пропустив вперед батальон, — возразил Юлленкрук, — моя задача — довести его до леса». Но фельдмаршала явно не интересовали его дальнейшие объяснения, он перебил его хмурым «Марш, марш!» и поехал обратно. Они успели пройти еще отрезок по направлению к рощице, когда вдруг как снег на голову пришел приказ остановиться. Это еще что такое? Юлленкрук сказал командиру батальона Врангелю, что поедет назад проверить приказ, и ускакал.
Оказалось, что шведское командование узнало правду, столь же прискорбную, сколь и истинную: батальоны Рооса по-прежнему не появились. Те батальоны, которые они недавно видели в отдалении, оказались русскими (часть армии Ренцеля, возвращавшаяся в лагерь после того, как разбила Рооса). Эту новость принес генерал-адъютант Андерс Гидеон Юлленклу, тридцатичетырехлетний уроженец Стокгольма. Именно он был послан в Пушкаревку за подкреплениями и по дороге на юг встретил группу, которую с нетерпением ожидали, принимая за группу Рооса. Когда он подъехал к ним поближе, он сделал ошеломляющее открытие, что это русские. Он повернул коня обратно и галопом помчался в прямо противоположном направлении к главным силам, чтобы доложить об этом.
Сведения, которые привез Юлленклу, тут же подтвердились. Одновременно поступили сообщения от отрядов, которые были посланы на поиски исчезнувшего Рооса. Ни вестманландцам, ни драгунам Ельма не удалось добраться до Рооса. Драгуны сражались с русской иррегулярной конницей и пробились, но это не помогло. Русские к тому времени снова завладели ранее сданными редутами,[31] дыры, которые ценой такой большой крови шведы пробили в системе укреплений, были снова заткнуты. (Русские смогли сделать это без особых усилий, поскольку шведские военачальники не оставили во взятых шанцах гарнизона. Русским оставалось всего лишь войти в шанцы вновь, после того как батальоны в синей форме отправились дальше своей дорогой.) Но этим шведам все же удалось увидеть раздавленные батальоны Рооса и наблюдать на расстоянии их борьбу не на жизнь, а на смерть на зеленой лесной опушке.
Не помогло и то, что Карл Пальмфельт, молодой капитан, которому удалось убежать, когда был разбит отряд Шлиппенбаха, в конце концов добрался до главных сил, точно зная, где найти пропавшие батальоны. Энергичный русский контрудар расстроил попытку присоединить группу Рооса к главным силам.
Фельдшеры осмотрели рану короля и велели сделать ему новую перевязку. Хюльтман, который занял место попавшего в плен мундшенка, бегал вокруг, разыскивал воду и давал Каролусу пить из особого серебряного кубка. Генерал-майор Спарре, который вернулся после неудавшейся попытки присоединить группу Рооса к главной армии, имел совещание с королем и рассказывал, что он видел. Он сказал, что не смог пробиться «сквозь вражескую силу», но сообщил, что «генерал-майор Роос стоит в лесу и защищается хорошо». Одним из тех, кто слушал донесение Спарре, был Юлленкрук, и он заметил, что тут нет ничего хорошего, лучше бы Роос «был здесь». Спарре почувствовал скрытую критику и хмуро ответил, имея в виду Рооса, что «ежели он не хочет пробиваться, имея при себе шесть батальонов, то пусть делает, что хочет, черт побери, я не могу ему помочь». Надежда на воссоединение рассыпалась в прах, но впереди были еще более неприятные сюрпризы.
Светскую беседу небольшой компании резко прервал Реншёльд. У него было сенсационное сообщение: «Неприятель выходит из своих укреплений». Русская пехота, вся без исключения, начала выступать из лагеря — темная река пик, штыков и орудий.
Потребовалось много подтверждений, прежде чем Реншёльд понял это. Одним из первых заметил угрозу Крёйц со своего холма. Оттуда он увидел, как русские батальоны начали выходить из укрепленного лагеря и устанавливаться в боевые порядки. Когда через некоторое время фельдмаршал проезжал поблизости, Крёйц доложил об этом. Реакция фельдмаршала была спокойно-недоброжелательной. «Пусть это вас не волнует», — ответил он и поскакал обратно к королю. Карл, однако, воспринял это не так спокойно, наоборот, считал, что Реншёльд проявил небрежность. «Сегодня фельдмаршал сделал не очень удачную рекогносцировку, — ворчливо сказал он Реншёльду, который стоял рядом с ним, опираясь на носилки. — Пошлите кого-нибудь на высокие места понаблюдать, что происходит». Но Реншёльд и слушать ничего не хотел. «В этом нет нужды, — ответил он, — я и так знаю, как обстоят дела. Я знаю эту местность как свои пять пальцев». Сразу же после этого пришло еще одно донесение о том, что русские маршируют полным ходом. Король снова приказал Реншёльду проверить, действительно ли это так, но фельдмаршал упрямо отказался. Он сказал, что это невозможно, русские не могли быть столь дерзкими. Беспечность Реншёльда проистекала из трагической недооценки русского войска. Он не понимал, что русские инициативны и что боевой дух их высок. Шведский план, который мы знаем, также предполагал, — как уже упоминалось, — что русские будут проявлять полную пассивность, в то время как шведские войска будут проделывать свои красивые тактические пируэты. Согласно плану русские вовсе не должны были вести себя так, как говорилось в донесениях. (Кроме того, возможно, что Реншёльд вначале отмахивался от всех сообщений о русском марше в район развертывания, потому что полагал, будто в донесениях речь идет о ранее упомянутом построении русских войск по бокам лагеря, чисто оборонительной мере со стороны русских, которую, как возможно, считал он в своем высокомерии, менее компетентные люди, чем он, неправильно истолковали.)
Карл дал приказ лейтенанту драбантов Юхану Ертте съездить и выяснить, насколько верны тревожные донесения. Тот вернулся и сообщил, что все на самом деле так и есть. Недоверчивый Реншёльд не удовлетворился этим и выехал сам, чтобы собственными глазами убедиться в правильности донесений. Он поднялся на холм, где стоял Крёйц, и пристально вгляделся в залитую солнцем равнину. Да, это была правда. Батальон за батальоном, которым, казалось, не было конца, непрерывным потоком текли из лагеря на поле и строились. Уж не задумали ли русские перейти в наступление?
С той поры как шведское войско оставило Саксонию в конце лета 1707 года, оно пыталось вынудить русских к решающему бою. Раз за разом русские ловко уклонялись от угрозы генерального сражения, все к большему стыду шведского командования. Теперь решающий бой, которого они так страстно домогались, стал реальностью, и они оказались с нею лицом к лицу. Но время было выбрано не так уж удачно для шведов.
Крёйц повернулся к Реншёльду и сказал, что «необходимо построиться», и заодно указал на проблему местности, где они стояли: «здесь отвратительное болото». Фельдмаршал не стал вдаваться в подробности и поскакал вниз, к королю. Наступил судьбоносный час.
