«— Что, опять я виновата?»
«— На этот раз не ты — пять дней, что я провалялся без сознания. Пора бы уже нам ехать…»
«— Ехать — так ехать! Вот только нас теперь и проводить толком некому, — стала канючить Капа. — Одни Астар да Кайкос с Крейном. Ни тебе обниманий, ни поцелуев на прощание… Тоска… Даже уезжать не интересно».
«— Как же ты будешь целоваться без устов… устей?.. Ну, ты меня поняла. Я за тебя целоваться с бородатыми да усатыми дядьками не намерен. Может, переживёшь как-нибудь расставание без поцелуев, а? Ну, переживи… Ну, пожалуйста… К тому же, провожать нас ещё будут Чхоган…»
«— …и Шильда. Вот с ней можете поцеловаться: я отвернусь».
«— Никогда не мог понять женщин: почему, если мужчине хорошо, женщинам обязательно надо всё ему испортить?»
«— Вы это о чём, сир?»
«— О твоём, Капа, сводничестве. Никак не можете вы, женщины, равнодушно смотреть на счастливого одинокого мужчину. Так и тянет вас приспособить ему шею какую-нибудь коросту из вашего же пола, чтобы отравить человеку безоблачное существование. Ни тебе с друзьями пивка попить, ни королевством поуправлять от души и в своё удовольствие. Давай, ненаглядная, ты перестанешь сватать меня за первую встречную…»
«— Хорошо, ладно, уговорили — подождём вторую… Или третью… За Ваши, сир, деньги — любой каприз! Для милого дружка — серёжку из ушка. Старый друг лучше новых двух. Услужливый дурак… Нет, это не то, не из той оперы. Ага, вот: скажи мне, кто ты, и я скажу тебе, кто — я».
«— Ну, понеслась, ну, поехала…»
«— Поехала — как же! С Вами, сир, поедешь, пешком — на месте. Ничего быстро делать не умеете!»
«— Я очень быстро устаю, Капа. Да ты же знаешь. Ну, кажется, всё, готово».
«— А? Что? Уже пора, сир? В дорогу?»
Вошёл Бальсар, стряхивая с плеч и волос снег:
— Снежок пошёл, сир. Мелкий такой, как пудра. Ехать, я думаю, не помешает… Всё готово, сир, можно отправляться.
«— Я же говорила, что поедем, а Вы мне не верили. Так как же с кодировкой на диарею, сир? В дорогу — в самый раз, очень будет действенно… Если принять, что молчание — знак согласия, то Вы, сир, согласны. Ну, что ж, я считаю до трёх и кодирую… Раз… Два…»
«— Не-е-е-ет!!! Не-е-е-ет!!! Капа, не дури!!!»
«— Кажись, проснулся… Что, сир, опять Вы купились? Беда мне с этими королями: словно дети малые — всему верят… Хи-хи-хи, хи-хи-хи…»
2.
Ехали быстро: не было с собой ни саней, ни возков, ни вьючных лошадей, вечно сбивающихся с шага или путающих поводья, и не знающих места в строю. Весь необходимый в дороге груз помещался в кошеле Бальсара, туго набитом золотыми — не королю же платить в дороге. Даже личное имущество солдат, кроме оружия, конечно, увёз Паджеро с обозом два дня назад. Налегке — оно и есть налегке. По расчетам Василия, чтобы въехать в столицу вместе с обозом, догнать его следовало на полпути между Мургабом и Раттанаром.
Король и Капа коротали время в непринуждённой беседе, и эта лёгкая мысленная болтовня время от времени отражалась на лице Василия то мимолётной улыбкой, то нахмуренными бровями. Изредка Василий облизывал пересохшие губы, и едущий рядом скучный Бальсар торопливо протягивал ему флягу с креплёным вином: всё не одному пить. Вино, наверное, и было причиной очередного наплыва философского настроения на слегка захмелевшего короля, в котором до сих пор ещё не выбродила писательская закваска.
«— Возвращение домой, — неторопливо и немного выспренно объяснял Капе Василий, — всегда вызывает в человеке некий дух невесомости… Такое себе состояние возвышенной приподнятости. Оно сродни свободному полёту парящей в прозрачном небе птицы… Возвращение домой, как правило, становится вехой в человеческой жизни, чётко разделяющей её на этапы: завершенный и вновь зарождающийся. И потому — это движение к манящей нас мечте. Движение сквозь облако сладостной эйфории. Движение через полное обновление глубинной сущности человека… Возвращение домой — одно из самых ярких событий, случающихся в переполненной серыми буднями жизни. Но, чтобы это понять и прочувствовать, человеку обязательно нужен какой-то пустяк, какая-то житейская мелочь…»
«— Отъезд ему нужен, сир, всего-навсего — отъезд. Не уедешь — не вернёшься. О каком возвращении домой Вы мечтаете, если никогда не были в Раттанаре? Впрочем, любой вправе мечтать, как он хочет и о чём он хочет. А Ваша мысль о глубинной сущности — это здорово! Просто замечательно! Можете в этом не сомневаться, сир — так считаю и я, та самая Ваша глубинная сущность…»
«— Сущность — это точно… Та ещё… сущность… Почему ты уверена, что я не возвращаюсь домой — разве мы с тобой не земляки?»
«— Тыц-грыц! С чего это мы с Вами земляки, сир? Вовсе даже не земляки».
«— А мне одна особа совсем недавно доказывала, что родина у неё — Чернигов и, немножечко, Одесса. Чуть ли не пяткой стучала в грудь и кричала, что всех порвёт за Украину, как мавпа газету. И после этого я тебе не земляк?»
«— Так оно и есть, сир. Я, само собой, Вам — землячка. По рождению моей личности, так сказать. А вот вы мне — нет. Тут даже и спорить нечего. Нельзя же, в самом деле, так откровенно, я бы даже сказала, не побоюсь этого слова — нахально, примазываться ко мне! Вы, сир, кто?»
«— Кто?»
«— Вы приглашённый со стороны король. Варяг, так сказать. Нет у Вас в Соргоне ни родины, ни дома. Вот когда Вы свою работу выполните, когда Соргон избавится от Масок, вот только тогда мы, старожилы, и подумаем над вашим гражданством. Может быть, и позволим вам считать Раттанар своей второй родиной. А до тех пор — фигушки — никакой Вы мне не земляк…»
«— Зря ты такая упрямая и несговорчивая, Капа. Давай попробуем порассуждать вместе. Всё очень легко, сверкающая ты моя. Смотри: раттанарская Корона выехала — раттанарская Корона возвращается. Согласна с этим?»
«— Вполне, сир».
«— А под Короной всегда — кто?»
«— И кто же?»
«— Под Короной, Капа, всегда — король. Значит, король тоже выехал — король возвращается. А кто сейчас король? Правильно, я! Получается, что как король, я возвращаюсь в Раттанар, хотя прежде там никогда не был. Понятно, солнышко моё?»
«— Что-то в ваших рассуждениях неверно, сир, никак не соображу — что. Но я подумаю и найду, где вы меня дурите: время ещё есть».
«— Вот-вот, подумай, а я природой пока полюбуюсь…»
Любоваться, правда, было особенно нечем. Разве что снегом под копытами коней, или снегом на деревьях, растущих вдоль дороги, а то и снегом, кружащимся в воздухе. «Красота неописуемая, сир. Только, на мой невзыскательный вкус — снега маловато. Шутю, сир». Мелкий снежок шёл весь день и припорошил, словно присыпал пудрой, и Василия, и едущего рядом с ним Бальсара, и сотню солдат, два десятка из которых маячили где-то впереди — дозором, а остальные жались вокруг короля и мага, закрывая их от неведомой напасти.
Движение на дороге было почти никакое: редко-редко отряд обгонял попутные сани или разъезжался со встречными. Как это не удивительно, но короля узнавали все, даже те, кто ехал навстречу, и путники обменивались вежливыми поклонами, но с достоинством, без придворного подобострастия.
«— Знаешь, Капа, тот физик, который сможет открыть механизм мгновенного распространения слухов, наверняка получит ключ к самым сокровенным тайнам природы. Куда там скорости света — шепнул словечко, и ты — в другой галактике…»
«— Ну, и к чему этот бред, сир? Вы в Соргоне уже без малого… — начала высчитывать Капа, — …два пишем, семь на ум пошло… корень квадратный из минус единицы… или лучше кубический?.. берём десятичный логарифм… интеграл… экстраполяция…»
«— Скоро ты там?»
«— Не мешайте, сир, а то собьюсь… Ну, вот, сбилась… Теперь всё сначала начинать… Почему Вы всегда стараетесь мне как-то помешать, что бы я ни делала? В Чернигове на машинке печатать не разрешили, теперь мои математические выкладки Вам покоя не дают. Скажите спасибо, что я вычисляю в уме, а не на счётах: там костяшки грохочут — будь здоров».
