Не нашлось ни одного человека, видевшего его вблизи, и сумевшего потом рассказать об этом. Только слухи, обильно приправленные домыслом, в соответствии с развитием фантазии у свидетеля. Убийство же короля Фирсоффа было организовано в день нападения неожиданно для всех вассалов Фалька, и никто не посмел отказаться от участия из страха перед Человеком без Лица.
— Вы сомневаетесь в его существовании, лейтенант? — Баямо, когда находилось хотя бы немного времени, свободного от забот о раненых, охотно присоединялся к изысканиям Блавика. — Такого абсурда не выдумаешь, не сочинишь. Да, и стольких людей не подучишь отвечать одинаково…
— Нет, маг, в существовании его я не сомневаюсь. У забора не меньше трёх сотен доказательств его существования.
— Да-да, лейтенант, я тоже не представляю, что нужно было сделать с людьми, чтобы превратить их в это… — лекарь, проследив взгляд Блавика, и сам глянул в сторону ограды постоялого двора. — Никак слова не подберу для названия этих существ. Видели бы вы их в бою… Даже у самого храброго человека может дрогнуть сердце, когда они атакуют, — маг сам вздрогнул, вспомнив неожиданную атаку лысых через выбитые ворота. — Они страшны не только внешним видом, но и полным безразличием к смерти, что к чужой, что к своей… И каким-то не понятным мне единством, нет — скорее, одинаковостью, в действии. Что вы намерены предпринять?
— Что же мне предпринять? Что предпринять? Конечно же, писать отчёт своему начальству, а для этого я должен осмотреть всю округу, чтобы проверить каждое из показаний. Больше всего меня интересует место, где держали этих несчастных. И вы правы, маг: важно знать, что с ними сделали. Хотя совсем не хочется этим заниматься: мне жутковато на них смотреть, а каково же их родным?..
Многого лейтенант до отъезда обоза сделать не успел, но предварительный отчёт, отправленный Блавиком, для надёжности, с капитаном Паджеро, и составленный им не без помощи капитана, был следующего содержания:
«Тринадцатый день первого месяца зимы, постоялый двор „Голова лося“ на скироно-аквиннарской границе.
Докладная записка лейтенанта Блавика, командира пограничной заставы №31.
Вечером одиннадцатого дня первого месяца зимы на территории постоялого двора „Голова лося“ неизвестными людьми был убит раттанарский король Фирсофф. Свита короля погибла почти полностью. Я решил провести расследование, из-за близости постоялого двора к моему участку границы. Расследованием установлено:
1. Нападение на короля Фирсоффа было организовано бароном Фальком, объявившим себя скиронарским королём Фальком Первым.
2. Нападением непосредственно командовал баронет Фальк: барон в отъезде, по-видимому, в столице.
3. При нападении помощь баронету оказывало существо неизвестного происхождения, прозванное у местных жителей Человеком без Лица, и умеющее непонятным мне образом подчинять своей власти людей, заставляя их выполнять свои команды. Люди, при этом, почти полностью утрачивают нормальный человеческий облик.
4. Все преобразованные Человеком без Лица люди, общим числом от пяти до восьми тысяч, вооружённые мечами, ушли на Скирону. Хочу предупредить, что в бою они безжалостны и неустрашимы, и, по рассказам выживших раттанарцев, совершенно не чувствительны к боли.
5. Баронет Фальк убит на честном поединке одним из выживших раттанарцев. Все дружинники Фальков, и те, кто участвовал в нападении на „Голову лося“, и те, что несли охранную службу в имении, общим числом около ста человек, сложили оружие.
6. Ситуацию на границе и в имении Фальков я полностью контролирую силами своего пограничного отряда.
7. Этот краткий отчёт я отправляю с раттанарским капитаном Паджеро: раттанарцы собрали обоз для доставки своих погибших на родину. Обоз пойдёт под охраной тысячи трёхсот гномов, присягнувших новому королю Раттанара Василию, и идущих в Скирону, на соединение с ним. Более надёжного способа доставки этого донесения я, не зная обстановки вокруг столицы, не вижу…»
Лейтенант поставил подпись, скрепил свиток печатью и передал его Паджеро:
— Удачи вам, господин капитан.
— Какая там удача, лейтенант… Я не справился со своей задачей: не уберёг короля. И не погиб, защищая его. Еду теперь навстречу позору, может быть, казни, и… Впрочем, это не помешает мне выполнить ваше поручение. А вам удача понадобится — неизвестно, что придёт сюда из Аквиннара… Прощайте, лейтенант. Извините, что не встаю, но меня ещё плохо держат ноги… Спасибо за помощь, Блавик… Дайте сигнал к отправлению, нам — пора…
Траурный кортеж короля Фирсоффа двинулся в свой печальный путь, сопровождаемый с двух сторон охраной из закованных в броню гномов. Сани с убитыми проезжали между обнажившими головы пограничниками, и Блавик, провожая их взглядом, думал: откуда гномам известно, что король Василий в Скироне, и почему они так уверены, что смогут довести туда этот печальный обоз? Ведь там, впереди, Человек без Лица со своей ужасной армией… И, вообще, кто знает, что там ещё впереди?
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
1.
Улица Столбовая получила своё название от межевого столба, разделявшего земли двух деревень в те ещё времена, когда не были возведены новые стены разросшегося Раттанара, и не были заключены в их кольце и обе деревни, и все их земли, и сам межевой столб. Жили на ней люди хорошего достатка и высокого положения в обществе. Особняки богатых купцов и знати здесь без труда соседствовали с домиками зажиточных ремесленников и не столь зажиточного дворянства. Проживать на улице Столбовой не считали зазорным даже некоторые из весьма привередливых баронов и чиновников самого высокого ранга.
Улица представляла собой длинный ряд чередующихся глухих заборов, скрывающих особняки, и ажурных штакетных оград, часто увитых плющом — перед более скромными строениями. Несколько перекрёстков с пересекающими Столбовую улицами и выходящими из неё тупиковыми переулками немного оживляли это заборное однообразие.
Особняк барона Фехера стоял в стороне от улицы Столбовой, в глубине прямого и широкого переулка-тупика, образованного двумя глухими заборами. Переулок перекрыли рогатками, возле которых постоянно находились люди из квартальной охраны. Такие же посты были выставлены около всех баронских особняков. Даже Геймар не избежал подобного внимания со стороны горожан. Понимая необходимость подобной предосторожности и не желая выделяться особым положением среди остальных, он сам попросил об этом Вустера. Капитан охотно согласился на просьбу Геймара: барон есть барон, и что ему в голову стрельнет и когда — одни боги знают. К отмеченным в списке Джаллона заговорщикам никаких мер пока не принимали, ограничились осторожным наблюдением. Один только купец Тетуан был немного ущемлён в своих правах: к огромным продовольственным запасам на его складах выставили охрану, чтобы помешать их вывезти из города или привести в негодность. Конфискации до приезда короля решили не проводить — еды в Раттанаре пока хватало.
Главные действующие лица заговора — секретарь пенантарского посольства Бастер (или, как выяснилось, барон Неблин, мастер меча из Пенантара) и барон Фехер — не делали ни малейших попыток связаться, ни со своими сторонниками, ни между собой. Предложение Рустака поручить посты у баронских особняков солдатам Тусона принято не было. Их оставили за горожанами, но для контроля раз в два часа проводили обходы усиленным патрулём — полусотней пехотинцев под командой капрала, сержанта, а то и — офицера. Конечно, посты у домов попавших в список баронов, особенно Фехера, при обходе проверяли особенно тщательно.
Кроме того, конные разъезды постоянно объезжали улицы города, и, внешне, не было заметно никаких признаков враждебной Короне деятельности. Конных в городе заметно прибавилось: обращение королевы Магды к раттанарцам помогло обеспечить вполне приличным конским составом и городскую конницу Ларнака, пересадившего своих собутыльников по «Костру ветерана» с тележных одров на верховых лошадей, и конные сотни в ротах Тусона.
