Литмир - Электронная Библиотека

— Признавайтесь, — в несколько истерическом возбуждении выкрикнул Юра, — кто получил анонимку? А?

Тишина. Но я-то знаю!

— Нас уже трое: я, Михаил Григорьевич и Надя. Неужели это все?

— Еще я, — равнодушно извещает Светлана Петровна. — Я не придала ей значения, поскольку там нет ничего конкретного. Детское развлечение.

Снова пауза.

— И я, — не вполне уверенно добавляет Костик. — Ну да. Так это что, Ленька расстарался? Ну и ну! Во козел!

Я смотрю на Олега. Тот брезгливо вытаскивает из кармана записку и кидает на стол. Остается Витя. Он внимательно читает то, что получил Олег, и лишь после этого мрачно выдавливает:

— Я тоже. А я думал, мне одному, как всегда, не везет. Вяжутся ко мне всякие психи. А раз ко всем, то хорошо. Значит, все в порядке.

И вновь воцарилось несколько подавленное молчание.

— Ладно, — прервал его Костик, — потом все обсудим. Сейчас о деле. К нам заедет Анатолий Анатольевич. В связи с последними событиями. Так что все по местам и готовьтесь. Ясно?

Я предпочла не уточнять, как именно требуется готовиться к приходу высокого гостя, и села за компьютер.

Глава 4

Высокий гость прибыл не один, а с супругой. Я глянула на Ирину и остолбенела. Она выглядела двадцатилетней красавицей. Ни следа скучающего выражения светской дамы не было в ее лице. Глаза сияли, ресницы трепетали, щеки пылали ненарисованным румянцем. Золотые волосы, не поднятые в прическу, волной спадали на спину. Я не узнала бы ее, честное слово!

— Мы решили поддержать вас в трудный момент, — лениво протянул Соболев, умостившись в самом удобном кресле. — Дузин — крупная потеря для «Сириуса». Но, я полагаю, восполнимая.

— Ваше внимание восполнит любую потерю, — сообщил Костик.

— Разумеется. Главное для вас — сохранить лицо. А мое покровительство и есть лицо фирмы. Увидев, что я от вас не отвернулся, все поймут, что произошедшее — лишь досадная случайность и вовсе не означает вашей нестабильности и не является следствием сложности внутренних взаимоотношений. Мне известен микороклимат в коллективе, и хотя я не мог бы, не покривив душой, признать его идеальным, в то же время он представляется мне более положительным, чем отрицательным. Его амбивалентность не является недостатком, ибо, если принять в расчет жизненные реалии…

Анатолий Анатольевич продолжал вещать в том же духе. Я не понимала и половины из произнесенных им фраз. Я сталкивалась раньше с подобным типом людей — вроде бы они что-то тебе сообщают, однако пересказать содержание их сообщений я не в состоянии. Большинство «сириусцев» явно дремало, Костик время от времени восклицал: «О, как это верно!», а я тихонько наблюдала за Ириной. Ее сияющие счастьем глаза были откровенно устремлены на Олега. Он же стоял, сжав побелевшие губы, и лицо его походило на каменную маску. Вот она приблизилась к нему, взяла его за рукав и тихо утянула из комнаты. Она — сумасшедшая! Конечно, муж ее увлечен своими мудрыми речами, но он же не слеп! Она погубит себя и Олега!

Самое смешное, что я так и не сумела выведать, кто же такой пресловутый Соболев. Сослуживцы отказывались мне отвечать, однако уверяли, что он практически всесилен. А я… я испытывала к нему отвращение. Мне казалось, он не ведает моральных преград. Если он сочтет Олега своим соперником, то последствия страшно представить. Да просто наймет киллера и убьет! Или я сама себя запугала? В наши дни и в нашей стране от ревности не убивают. Только мне жутко, и зубы опять стучат. Вернулись! Вернулись довольно быстро. Теперь у Олега горят щеки, а Ирина бледна. Вот к ней подходит Михаил Григорьевич, и она покидает комнату уже с ним. Это хорошо. Это отвлекает.

Когда высокий гость умолк и обвел глазами помещение, он не обнаружил там своей жены и ее дядюшки.

— Иришка! — тонким и срывающимся, совершенно не своим голосом позвал он. — Ты где?

И лицо его озарила глупая-преглупая улыбка. Я хорошо ее знала. Она возникает, когда думаешь об очень любимом человеке.

Ирина появилась, и я снова остолбенела. Теперь ей было не двадцать, а сорок пять.

— Сколько можно тебя ждать? — раздраженно поинтересовалась она. — У тебя дела, а мне что прикажешь делать? Умирать со скуки?

— Но мне казалось, — растерянно выдавил муж, — мне казалось, ты сама хотела сюда со мной приехать. Я так понял…

— И ошибся. Я согласилась заехать с тобой по пути в клуб, но не имела намерения торчать тут до бесконечности. Впрочем, тебя никто не торопит. Я могу и одна.

— Ни в коем случае! — вскочил Анатолий Анатольевич. — Прости, милая. Я и впрямь заговорился.

Он нежно обнял супругу и, не прощаясь, покинул наш гостеприимный кров.

Костик облегченно вздохнул и бодро заметил:

— Не знаю, почему, но после их визитов меня жутко тянет выпить. Все равно рабочий день уже фактически кончился. Девочки, займитесь, а?

Вскоре мы уселись за стол. Как всегда, тамадой был начальник.

— Ну, что, — бодро начал он, — первый тост надо за него. За Ленчика то есть. Пусть это будут поминки. «Чтобы жизнь не шла зазря, опрокинем стопоря», — и он действительно опрокинул в себя стакан водки. — Кстати, похороны завтра в три. Мне придется пойти, а вам не обязательно. По желанию. Ясно?

«Слава богу, что у Лени нет детей, — пронеслось у меня в голове. — Как бы я посмотрела им в глаза?» И меня замутило.

— Откровенно говоря, — продолжил Костик, снова хорошенько дерябнув, — никто с покойным всерьез не дружил. Отношения были чисто деловыми. Так что горе изображать было бы смешно. Главное, чтобы происшествие не повредило коллективу в целом. Хотя, конечно, по человечески всем его жаль. Но больше всего меня удивляешь ты, Надя. Голову бы дал на отсечение, что вы с ним друг друга терпеть не можете. Если уж и клеишь ты кого, так совсем другого. И вдруг такие пенки… Позавчера была куколка — ну, чистый пломбир. А сегодня — краше в гроб кладут. Неужто ты по Леньке сохла? Или ты у нас просто такая кисейная барышня? Колись, а?

И он, хитро прищурясь, немелодично затянул старую песню:

— Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный
В любую сторону твоей души!

— Да отвяжетесь ли вы от нее когда-нибудь?! — вдруг раздался резкий голос Олега, и в нем прорвалась столь откровенная злоба, что все разом смолкли. Олег, всегда спокойный и сдержанный… Кажется, он и сам ошеломлен своей вспышкой.

Первой опомнилась я и, надеясь сгладить странное впечатление, попыталась улыбнуться:

— Сейчас не те времена, Костя, двугривенным не отделаешься. Цены на транспорт неуклонно растут.

Лерочка радостно засмеялась немудреной шутке, за ней вступили остальные, и инцидент был похоронен. Только я, дура, до самого конца надеялась, что Олег, так неожиданно и непонятно выступивший в мою защиту, предложит меня проводить. Однако проводить меня вызвался Михаил Григорьевич.

Мы медленно шли по улице, и я понимала, что он пытается, но не решается что-то сказать. Наконец, я не выдержала:

— Вы ведь хотите со мной поговорить, Михаил Григорьевич? О чем-то неприятном?

— Не… не знаю, — неуверенно сказал он. — Может, не неприятном, только… Я, конечно, не имею права, и вы не обязаны мне отвечать. Но, поверьте, это не… не праздное любопытство. И не обижайтесь, пожалуйста.

— Хорошо.

— Вам нравится Олег?

— Да.

— Очень?

— Да.

Он помолчал, вцепившись руками в волосы, потом вздохнул:

— Ох, как плохо!

Я и вправду на него не обиделась. В его вопросах было столько искренней доброжелательности, что я не сумела уклониться от ответа или соврать.

— Почему же плохо? Я, разумеется, особо не рассчитываю на взаимность, но ведь любовь и без взаимности прекрасна. Разве нет?

— Давайте сядем, — предложил мой собеседник.

Мы присели на скамью.

— Моя жена очень любит Ирину, — словно бы нехотя выдавил он. И смолк. Он молчал, и вздыхал, и стонал. Потом с трудом произнес:

34
{"b":"106865","o":1}