— Я там была.

— С этими бумагами?

— Да.

— И что? — полюбопытствовал Павел Сергеевич.

Я спокойно поведала ему, что. Он постучал пальцами по столу, посвистел и выпил еще воды. Затем снова постучал пальцами и констатировал:

— Вполне логично. Кому охота делать лишнее? Только некоторым… которых, понимаете ли, работа любит.

— Я, видимо, из них, — призналась я.

— Очень приятно, — хмыкнул он. — Дурак дурака видит издалека. Итак, Надежда, самым перспективным выглядит некий «Сириус». Вы о нем что-нибудь знаете?

— Я теперь там работаю, — поведала я. — Временно. Специально устроилась.

Нецветаев закашлялся, хотел выпить еще воды, однако обнаружил, что графин пуст. С легким упреком посмотрев на меня, он напился прямо из-под крана, горько заметив:

— Гублю из-за вас свое здоровье.

Я предложила:

— Хотите, и я выпью? За компанию.

— Ну, еще не хватало. Нести ответственность за смерть молодой цветущей девушки — это для меня слишком. Итак, рассказывайте.

И тут я поняла, что расставила сама себе ловушку. Вернее, не совсем себе, но все-таки… Откровенно говоря, я пришла в милицию не только и не столько из-за алиби Андрея, сколько по другой причине. Перед милицией я посетила почту, где поинтересовалась, могу ли я по номеру абонентского ящика узнать фамилию адресата. Мне сообщили, что тайна сие великая есть и что именно из-за таких ревнивых жен, как я, несчастные мужчины вынуждены заводить абонентские ящики. Конечно, я сама во всем виновата. Следовало хорошенько продумать тактику, а потом лезть. Историю какую-нибудь сочинить. Только состояние мое было неподходящим для разумных поступков. Душа болела, вновь и вновь переживая вчерашний вечер, а остальное оставалось где-то на периферии сознания. Я продолжала расследование, но не увлеченно, как раньше, а словно сомнамбула. Сомнаблулы же не способны выбирать умнейшие пути.

Короче, на почте меня отшили. А вот милиционера отошьют вряд ли! Это вторая причина, приведшая меня в седьмое отделение. Похоже, мне, наконец, улыбнулась удача. Я встретила порядочного и заинтересованного человека. Однако этот человек — представитель закона, а мои сведения касаются вещей, за которые закон карает. А мне было жалко своих знакомых! Да, убийцу Софьи Александровны следовало найти и наказать, но вот остальных…

Посудите сами. Костик занимался торговыми аферами, Светлана Петровна о них знала. Как я могу рассказать о шантаже, утаив его причины? Итак, я должна выдать Светлану Петровну и Костика. Не хочу! Хочу, чтоб Костик прекратил махинации, но сажать его в тюрьму или лишать лицензии — не хочу, не хочу, не хочу! Тем более не хочу наказывать бедную Светлану Петровну. И Зинаиду Ивановну, честно говоря, тоже. Одно дело, если б ее вранье вскрылось сразу, а теперь она много лет живет себе в квартире, и вдруг — раз! — из-за меня ее лишится. И где будет жить — на улице? А больше всего не хочу говорить ничего об Олеге. И не скажу, хоть режьте! Только раз ничего не скажу, зачем явилась и морочу несчастному собеседнику голову?

Он изучал выражение моего лица с некоторым недоумением.

— Что-то не так? Я не вызываю у вас доверия? Вообще-то репутация у меня неплохая…

— В том-то и дело! — вырвалось у меня.

Нецветаев помрачнел:

— Вы что, натворили что-то незаконное?

— Нет, но… Я знаю о некоторых незаконных вещах. Или догадываюсь. Вот по этой тетрадке. Не убийства, а просто всякие… ну, махинации. А люди, которые их совершали, хорошие.

— Неужели? — съязвил Павел Сергеевич.

— Или почти хорошие. Они не сделали мне ничего плохого, а я возьму и их выдам. Их из-за меня посадят в тюрьму или еще что-нибудь. Я так не могу. Простите! Я пришла, не подумав, и зря вас затруднила.

— Ага! И среди этих почти хороших кто-то убил вашу знакомую. Поэтому, чтобы, не дай бог, их не обидеть, вы оставите убийцу гулять на свободе. Так?

— Что вы! — обиделась я. — Я же ей обещала. Просто я опять попытаюсь найти его сама.

Нецветаев как-то странно на меня посмотрел и меланхолически заметил:

— Я, кажется, уже сообщал, что не собираюсь нести ответственность за смерть молодой цветущей девушки. Только поэтому я вас слушаю, теряя свое рабочее, — он глянул на часы, — вернее, уже свое личное время. Если вы полагаете, что мне совсем уж нечего делать и я загорюсь желанием расследовать какое-нибудь уклонение от налогов или тому подобную текучку, случившуюся не на моем участке… особенно учитывая, что хозяйственными преступлениями занимаемся не мы…

И я решилась. Я рассказала почти все. О Зинаиде Ивановне, об Андрее, о взаимоотношениях в «Сириусе», о торговых аферах. Даже о связи Олега с Ириной. Схитрила я совсем немного. В самом начале повествования я мимоходом вставила, что двоих можно из списка подозреваемых смело исключить — программист Дима до преступления уехал в отпуск, а коммерческий директор Леня утонул. Я не сообщила, к о г д а он утонул, а собеседник не спрашивал. Зато я акцентировала внимание на странной ситуации с повторным шантажом и на абонентском ящике.

— Я понял, — кивнул Павел Сергеевич. — Хорошо, узнаю. А вам советую больше на работу в этот «Сириус» не выходить. Они там наверняка не слепые и догадались, что с вами дело нечисто. А береженого бог бережет.

— Если б со мною там должно было что-нибудь случиться, оно бы уже случилось, — с улыбкой возразила я. — Я уж доработаю. Немного осталось. У них там дел сейчас навалом, не могу ж я все бросить. А вы скажете мне, чей это ящик, или это сразу станет служебной тайной?

— А это мы поглядим. Ого! Кстати, уже темно. Не собираясь нести ответственность за смерть молодой цветущей девушки, я вынужден отвезти вас домой на машине. Заодно познакомлюсь с замечательной собакой вашей замечательной старушки. Вы согласитесь нас друг другу представить?

На следующий день я отправилась на работу в несколько более бодром расположении духа, чем накануне. Это было тут же отмечено Костиком, без обиняков заявившем, что наконец-то на меня снова можно смотреть. Что он с удовольствием и осуществлял. Действительно, удачный поход в милицию помог мне взять себя в руки. По крайней мере, я оказалась в состоянии думать об Олеге не каждую минуту своего существования, а лишь каждую вторую. Оставшееся время я уделила мыслям об убийце Софьи Александровны, поданные же директором данные обсчитывала чисто механически.

Итак, возвращаемся к сказке про белого бычка. Костик утверждает, что не убивал, и я ему верю. Светлане Петровне я верю тем паче. И Олегу. Признаваясь в одном преступлении, не станешь упорно скрывать другое. Да и вообще, этих трех я давно исключила по психологическим мотивам, равно как и Зинаиду Ивановну. Остались Михаил Григорьевич, Витя, Юра и Лерочка, которых я исключила по причине абсолютного отсутствия мотива. Придется согласиться на дьявольскую силу или на то, что Софья Александровна ошибалась, полагая, будто в ее бумагах я найду разгадку тайны. Ее убил случайный хулиган. Нет, неправда! Она — не я, она не способна на подобную ошибку. Лучше я зайду с другой, новой стороны.

Костик сообщил, что получил загадочное письмо с требованием денег, которое бедная Софья Александровна не посылала. То самое, с абонентным ящиком. Павел Сергеевич пообещал мне выяснить, на чью фамилию оформлен номер. Почему я не обратилась в милицию раньше? Впрочем, я же обращалась. Просто вчера словно сама судьба подтолкнула меня именно к тому человеку, который согласится помочь. Однако я почти убеждена, что фамилии он мне не назовет. Он явно полагает, что я и так была слишком неосторожна. И, кстати, даже не подозревает, до чего прав. Нет, не стану опять растравлять себе душу! Итак, чей же это ящик? Разумеется, того, кто был в курсе Костикиных махинаций. А кто был в курсе?

Сам Костик, Светлана Петровна, Софья Александровна, Леня. Причем Леня клялся и божился, что он тут не при чем. Кто еще? Да уж не Юра с Лерочкой. Слишком мелкие сошки. Скорее Михаил Григорьевич или Олег. Пожалуй, даже Михаил Григорьевич… Только этого мне не хватало! Я прошла в общую комнату и уставилась на замдиректора по снабжению. Он мрачно корпел над какими-то бумагами. Работу свою он ненавидит, так? Но не бросает ее из-за денег. Следовательно, деньги ему требуются позарез. Настолько, что ради них он готов на все… или не на все? У него дети, внуки, все разевают голодные рты. А у Костика деньги так и летят между пальцами, сотней долларов больше, сотней меньше — он и не заметит. Хорошо, пусть так. Только Софью Александровну убивать зачем?