Амишка, жалобно поскуливая, прижался к моей ноге, и я подняла его, посадив рядом с Касьяном. Ну, сейчас самый важный момент… только бы они не разругались… умницы вы мои! А теперь — спать. Я легла, и хитрые красавчики пристроились по бокам. Вообще-то у них имеются уютные подстилки, но уж ладно. У них тоже была тяжелая ночь.

Проснулась я от настойчивого звонка в дверь. Боже, кто в такую рань? Впрочем, будильник показывает начало второго, и это неудивительно, учитывая, что домой я вернулась не раньше семи утра. Я накинула халат.

— Кто там?

— Бурков Сергей Викторович с супругой.

Я опешила. Бурков Сергей Викторович, да еще с супругой? Я впервые слышала это имя.

— Я внучка Софьи Александровны, Люба, — добавил женский голос, а мужской цыкнул: — Не лезь!

Я открыла дверь, и непрошенные гости зашли в прихожую. Однако провести их в комнату я не успела. Сергей начал свою речь немедленно, и в голосе его теперь звучало все, что угодно, только не скука.

— Я не потерплю, — агрессивно заявил он, — чтобы всякие авантюристки вмешивались в дела моей семьи. Моя жена — ближайшая родственница и единственная наследница Знаменской Софьи Александровны, и я могу подтвердить сей факт документально.

— Какой факт? — тупо осведомилась я. Если меня неожиданно вытащить из постели, я всегда плохо соображаю.

— Факт родства, — несколько снизив напор, пояснил Бурков.

«Но не наследования», — машинально подумала я, и тут до меня дошло.

— Вам что, медсестра что-нибудь сказала?

— Эта непрофессиональная особа не может быть свидетелем. Не считайте меня дураком! Я своего не отдам! Не для того я ждал столько лет, чтобы мое наследство досталось постороннему человеку. Закон на моей стороне…

— Подождите, — вставила я, когда мой собеседник на секунду замолк с целью набрать побольше воздуха в грудь. — Я вовсе не претендую ни на какое наследство. Только Амишка и сверток, который Софья Александровна непременно велела мне взять. И все.

— Судебные издержки придется оплачивать вам, — по инерции продолжил Сергей, но Люба взяла его за руку и несколько раз настойчиво повторила: — Ей не нужно наследство, Сережа!

— Что? — наконец-то опомнился он и с подозрением уставился на меня. — Это как понимать?

— Бабушка велела ей взять Ами и какой-то сверток. А больше она ни на что не претендует.

— Твоя бабушка никогда не считалась с разумными доводами. Сколько я доказывал ей, что это старое животное пора усыпить, а она только тратила деньги на его лечение. Деньги, которые должны были достаться нам! И если ты считаешь, что я намерен теперь с ним возиться…

— И не надо возиться. Ами взяла себе Надя, — с ангельским терпением пояснила Люба.

«Усыплять надо не старых животных, а отвратительных людей», — захотелось сказать мне, но я сдержалась. Как бы то ни было, это родственники Софьи Александровны, и я должна держаться с ними вежливо.

— Так вы собираетесь судиться? — уточнил мой собеседник.

— Нет, не собираюсь. Отдайте мне сверток и забудьте о моем существовании.

— Сверток… — медленно процедил Бурков, явно не веря, что все может разрешиться так просто. — А что в нем?

— Не знаю.

— Ах, не знаете! — обрадовался он. — Вы считаете меня идиотом? Это что за ценности должны быть в свертке, чтобы ради него отказаться от квартиры в центре города? И дачи? Благоустроенной, между прочим, а не времянки! Имейте в виду, сверток тоже принадлежит мне, и своими руками отдавать его я не собираюсь. Я не так прост, как некоторые. С некоторыми, типа моей жены, у вас такие штучки бы прошли, но не со мной. Я не такой идиот.

От его манеры пережевывать одно и то же по много раз у меня сводило скулы, однако я нашла в себе силы спокойно предложить:

— Давайте вместе посмотрим, что там, и если что-то ценное, тогда уж будем решать. Но, скорее всего, там просто какие-то памятные вещи.

— Памятные вещи? Старинные, полагаю? И вы надеетесь, я не знаю им цены? Не надейтесь! Я честный человек и никогда не брал чужого, но своего отдавать не намерен. И не рассчитывайте! Я предупредил.

Милая пара удалилась, а я села в кресло и стала думать. Думать очень не хотелось, а хотелось плакать, однако я себя заставила. Софья Александровна ожидала от меня не слез. А чего? И вправду, чего она от меня ожидала?

Во-первых, она хотела, чтобы я позаботилась об Амишке. И он, слава богу, у меня. Грустит, бедненький. Зато с Касьяном сразу подружился. Софья Александровна была бы этому рада. А еще она хотела, чтобы я нашла ее убийцу. И я ей обещала. Вернее, я обещала не это. Я обещала, что сделаю все возможное, чтобы найти убийцу. Все-таки она — удивительная женщина. «Не бери греха на душу — не обещай, что его найдешь», — кажется, так она сказала? И действительно, каким образом я могу его найти? Впрочем, нет. Софья Александровна никогда не попросила бы меня о том, чего я не в состоянии сделать. Меня или кого-нибудь другого. Она слишком умный человек. Я должна взять в секретном ящике бюро какой-то сверток. Там лежит нечто, что мне поможет. Да что ж такое там лежит? Впрочем, над этим размышлять бессмысленно. Надо взять сверток и посмотреть. Но как его возьмешь?

Я вспомнила Сергея Викторовича Буркова и поморщилась. Еще раз попросить его дать или хотя бы показать мне сверток? Бесполезно. Я хорошо представляла себе его реакцию. Чем больше я стану его просить, тем упорнее он будет считать, что я намерена его одурачить. А он, в отличие от всех остальных, не дурак. Поэтому он оставит сверток себе. Хотя, кстати, понятия не имеет, где его искать. Я ведь не упоминала о ящике бюро, к тому же секретном. Значит, сверток спокойненько будет лежать и ждать меня. Вот если бы как-то проникнуть в квартиру… Интересно, она останется пока пустой или новоявленные наследники въедут туда сразу? Вряд ли сразу — по-моему, вступления в права наследства надо ждать полгода или около того. С другой стороны, формальности формальностями, а жизнь жизнью. Ну, например, ведь должны же они Софью Александровну похоронить. При всей своей мерзости не оставит же Бурков ее тело в больнице? И, значит, потребуются какие-то ее вещи, одежда. А это все в квартире. Так что зайдут они туда обязательно. Им, конечно, дадут ключи — они ведь родственники. А у меня ключа, к сожалению, нет. Иначе я бы выбрала подходящий момент да и залезла туда тайком. Правда, там сигнализация. Через окно попробовать, что ли? Четвертый этаж, к тому же безумно высокий. Нужен скалолаз, а у меня нет в запасе скалолаза, готового ради меня на преступление. Четвертый этаж. Он же последний. А если через крышу? Господи, каким бредом я занимаюсь! Неужели я — спокойный, законопослушный человек — намереваюсь тайно проникнуть в чужой дом? А что мне остается? Я ведь обещала…

Я велела своим подопечным не скучать и поехала к Софье Александровне. Вернее, нет… Как трудно смириться с тем, что ее уже нет в живых! Я поехала к ее квартире. Бывшей ее квартире. Зашла в подъезд и поднялась на четвертый этаж. Меня так и подмывало нажать знакомую кнопку звонка, однако я понимала, что ничего хорошего меня там не ждет. Поэтому по узкой лестнице я двинулась выше, на чердак. На чердаке висит огромный амбарный замок. Даже если я буду пилить его целый год, вряд ли это ему хоть немного повредит. А сбоку… сбоку лесенка типа пожарной, ведущая прямо в потолок. Я повесила сумку себе на шею, чтоб не слишком мешала, и полезла. Лесенка была ужасно пыльной — видимо, ею давно не пользовались. А люк-то открывается! Вот здорово! Я сделала усилие, толкнула и выбралась на крышу.

Крыша была плоской и удобной, и с нее открывалась чудесная панорама. Купол Исакия блестел словно бы совсем рядом, а Адмиралтейство несло свой волшебный кораблик специально для меня. Облака тщательно продуманными группами оживляли небо. После тяжелых впечатлений последних часов увиденное казалось таким прекрасным, что защемило сердце. Я долго смотрела вдаль, но потом взяла себя в руки и заставила подойти к краю крыши и заглянуть вниз. У меня сразу же закружилась голова. Нет, только в нынешнем своем полубредовом состоянии я могла вообразить, что долезу по отвесной стене до окна, расположенного довольно далеко внизу. Да и вообще, Софья Александровна слишком дорожила своей обстановкой, чтобы оставить столбовую дорогу ворам, и я должна была сразу об этом догадаться. Как ни крути, такой путь не для меня! Тогда какой?