На всякий случай Рита спрятала лицо в кошкином боку. Конечно, блэк не знал Риту Танк ни в лицо, ни по фамилии, но бывает, что люди ловят твои мысли, если ты встретишься с ними взглядом.

Кошка довольно замурлыкала. Ну вот, все гиморы сразу — приспичило по маленькому. Рита скрестила ноги, чтобы не вышло неожиданности. Но не могла же она (для того, чтобы отлить) стащить с очка Мишкин труп. Нет уж. Какие бы ни были они путанники по жизни, все-таки — друзья. Пионерские лагеря и все такое…

Лифт снова остановился у черной квартиры.

Верзила не спеша вошел в кабину, и она поползла вниз.

И тут Рита увидела свои ботинки.

— Кошечка! Гы-гы! — сказал черный рокочущим басом.

Рита подняла глаза и поняла, что тот тоже увидел. Блэк улыбался огромной пастью и, подмигивая, показывал пальцем вниз. Лифт, однако, уже подъехал к первому этажу. Верзила протянул руку, чтобы схватить девчонку, но та швырнула ему в лицо кошку. Кошка растопырила лапы, заорала и в ужасе вцепилась в черную голову. Рита распахнула лифт и выбежала на улицу.

В «Чероки» у подъезда сидел еще с один тип точно такого же размера и цвета. Лерин «Шевроле» безмолвно покосился на углу здания. Краем глаза Рита заметила у дверей подвала тощего доходягу, припорошенного снегом, и, пожалев запоздало о том, что не вытащила у Леры ключи, выбежала со двора на проезжую часть и замахала рукой.

Повезло.

Сразу остановилась машина. Рита плюхнулась в салон. В боковом зеркальце было видно, как негр вывалился из подъезда, зажимая разодранное кошкой лицо и размахивая огромным «Десерт Иглом». Он догадался, куда исчезла Рита, потому что несколько раз выстрелил в сторону машины. Дедок, за рулем дико перепугался и хотел высадить. Рита ткнула в его затылок палецем и сказала, что убьет, если тот шевельнется. Дедок втянул затылок в плечи и газанул. Щеки затряслись от скорости.

На углу Грибоедова и Невского Рита выскочила из машины и рванула в Пассаж. На бегу сдернув с манекена парик, забежала в примерочную. Куртку наизнанку, парик на голову. Снова дал о себе знать мочевой пузырь. Пробралась через ограждение в другой отдел и оттуда, уже с трудом сдерживая позывы, спустилась в туалет.

На очке немного отдышалась.

Вернувшись в зал, Рита не спеша, направилась к выходу, сделав вид, что идет вместе с молодым человеком. Черный и его приятель, злобно озираясь, вибрировали посреди толпы. Похоже, они искали белую куртку, но она-то уже была в черной.

Миновав дверь магазина, Рита все-таки ускорила шаг, и в подземном переходе опять побежала. Наверное, надо было повернуть направо, но оттуда валила такая плотная толпа школьников, что ноги сами забрали левее. К счастью, совсем недалеко впереди была остановка, и Рита вскочила в первый подошедший троллейбус.

Оказалось, что он направляется в сторону Дворцовой площади.

Сиденье умиротворенно скрипнуло изрезанным дерматином. Метров через сто, убедившись, что погоня отстала, Рита решила пересчитать деньги. Пятьсот долларов, два паспорта… Тут ей стало дурно. В памяти отчетливо нарисовался туалетный столик у черных в квартире — железнодорожный билет из Москвы, в котором, естественно, была ее фамилия. Она же не собиралась ни во что влезать, поэтому купила билет, как обычный человек, без всяких там яких. Может быть, они не найдут его? Хрен там! Стало душно, как во сне, с которого началось утро. В Москве не так много девушек по имени Рита Танк. В адресном столе сразу выдадут и адрес, и телефон. Мама дорогая! В панике кусая ногти, проехала еще пару остановок. Нет, все-таки надо выйти чего-нибудь выпить, чтобы прийти в себя.

А к тому же сменить направление.

Вонючая забегаловка дохнула перегаром. Сто грамм коньяку. Присела на подоконник. Алкоголь горячо растекся по венам. Рита откинулась к стене. Когда-нибудь она, конечно, сдохнет, но не сегодня. Вентилятор со сломанной лопастью неподвижно напоминал о лете. Бродяга напротив ждал, когда кто-нибудь не допьет и оставит ему полстаканчика пива. Он загадочно улыбнулся Рите.

Она что-то вспомнила, еще сама не осознавая, что, и это ощущение заставило вскочить. Рита направилась было вон, но воспоминание, и без того зыбкое, опять исчезло. Если что-то забыл, вернись в начальную точку. Вернулась. Уставилась бомжу в лицо, уверенная, что ключом является его темная прыщавая рожа.

Старик расплылся в сладострастной улыбке и просипел:

— Красивая, дай десятку! Ветерану блокады на опохмелку.

— Отвянь!

— Ну тогда купи брильянт. За десятку! — бомжара полез клешней за пазуху и вытащил оттуда красный камень. Похоже, рубин.

— Ну дед! Какой же это брильянт? Это рубин! — усмехнулась Рита. — А кольцо-то где? Что ж ты мне один камень-то? Куда я его ко лбу, что ль приклею? О! Да еще побитый! Ты что, дед?

— Это царской саблей побито! Антиквар! Посмотри, огранка какая! — прошамкал дед. — Купи за десятку, старухе год сегодня. Помянуть хочу! Купи, красивая.

Рита помялась, но «старухе год» ее разжалобило, и она протянула старику сотку. Не было у нее десятки.

— Спасибо! На, возьми брильянт! — сказал бомж и протянул ладонь.

— Ладно! Давай свою стекляшку! — камень Рита взяла с брезгливостью и, сунув в карман, тут же о нем забыла.

Наконец-то она вышла из рюмочной на улицу. И тут ее осенило.

Роня!

Есть один человек (если он еще на прежнем месте, конечно), на которого можно положиться при любых обстоятельствах.

Теперь движение Риты по заснеженному Санкт-Петербургу приобрело вполне целенаправленное направление. На этот раз она поднялась в подъехавший к остановке троллейбус, намереваясь пересечь Неву и оказаться на Васильевском. На острове Рита собиралась пересесть в какой-нибудь трамвай и добраться до Гавани. Вернее не до самой Гавани, а до одного старого дома на Опочинина.

Двери скрипнули за спиной последнего пассажира, и старая развалина медленно поползла, пропуская нахальный личный транспорт, заикаясь и фыркая на перекрестках. Рита сидела на заднем сидении. Троллейбус покачивал ее, пытаясь убаюкать. «Кочума-а-ай! Кочума-а-ай! Кочума-а-ай!» — громко скрипел он всем своим железом. Но Рита не поддавалась на уговоры. Она все равно была на стреме, хотя хвоста, похоже, не было. Да в общем, не в бандитсяких правилах ходить хвостом. Куда легче вычислить по разным там «каналам» и потом разобраться на месте. Глупо это — бегать по городу. Приходит же человек домой! Вот там его и надо ждать.

Нервничая, Рита водила пальцем по запотевшему стеклу и пыталась сообразить, так ли уж случайно произошло то, что произошло. Не было ли в действиях Леры и Лоера какой-либо подноготной. Она перебирала разные варианты, но не могла придумать ничего кроме обычных денежных вопросов. Самым логичным казался тот вариант, что Лера — говорила ведь о какой-то сумме, когда они сидели в «Каземате» — возможно не хотела делиться и выбрала Риту для подставы.

«Эх, Анечка! Эх, Мишенька! И что вас потащило из журналистики в наркобизнес?» — подумала Рита Танк, грустя о погибших приятелях.

Троллейбус между тем выехал на Дворцовую, пробрался мимо Растральных колоннн и повернул налево. Довольно бодро старая развалина покатила мимо тусклых фасадов. Около Кунст-камеры Рита заметила телевизионную машину, две ментовских «канарейки» и скорую. Из дверей вынесли чье-то крупное тело.

В районе полудня в одном из закоулков Апраксина Двора собралась толпа зевак. С самого утра, прислонившись к дверям подвальчика, полулежал какой-то обдолбанный в усмерть, всклокоченный наркоман. Он так и лежал бы там до второго пришествия, если бы в лавку, которой принадлежал подвальчик, не привезли товар. Грузчики долго перепирались, решая, что делать с телом, полагая, что тело просто без сознания от выпитого, как это зачастую бывает с отдельными представителями «человеческой особи» (а время от времени случалось и с этими двумя мужиками, которые из всех человеческих занятий выбрали перемещение тяжестей), так что внутри их заскорузлых душ даже теплилось выстраданное собственным опытом сочувствие.