– Вы знакомы с РИКО, законом о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организациях, ведь так, мистер Рааб? – Прокурор расстегнул свой кейс. – Или патриотическим законом?

– РИКО… – Кровь отлила от лица Рааба. – Но это же против гангстеров. Патриотический закон? За кого, черт побери, вы меня принимаете?

– В соответствии с положениями закона РИКО преступлением является уже знание о криминальных действиях или вовлечении в эти действия других лиц. Сюда как раз и относится ваше содействие сделке между «Пас» и «Арготом», не говоря уже о потоке незаконных выплат вам в течение многих лет. Обратите также внимание и на патриотический закон, мистер Рааб, в соответствии с которым с 2001 года считается незаконным не сообщать о получении чеков от любого иностранного лица, превышающих двадцать тысяч долларов.

– Патриотический закон?.. – У Рааба даже коленки затряслись. – Что вы тут мелете?

– Мы пытаемся довести до вашего сведения, – вмешался агент Бут, небрежно почесывая короткие рыжие волосы на голове, – что вы в дерьме по самые уши, мистер Рааб, простите за выражение. И теперь вам надо думать, как из него выбраться.

– Выбраться? – Рааб чувствовал, как жарко было в комнате. Внезапно он представил себе Шарон и детей. Как они смогут все это пережить? Как сможет он даже начать им объяснять?.. Он чувствовал, как голова начинает идти кругом.

– Что-то вы неважно выглядите, мистер Рааб. – Агент Руис притворился обеспокоенным. Поднялся и принес ему стакан воды.

Рааб уронил голову на руки.

– Мне думается, что мне все же нужен адвокат, – сказал он.

– Да никакой адвокат вам не нужен. – Агент Бут сделал большие глаза. – Вам потребуется все гребаное министерство юстиции, чтобы повернуть дело в вашу пользу.

Руис подошел к столу и подвинул воду поближе к Раабу.

– Разумеется, есть вариант, который мог бы вам подойти.

Рааб провел руками по волосам. Выпил глоток воды, вытер пот со лба.

– Какой вариант?

– Вариант, который поможет вам избежать федеральной тюрьмы на ближайшие двадцать лет, – улыбнулся Бут.

Рааб почувствовал спазм в желудке. Отпил еще глоток воды, постарался сдержать слезы.

– Какой вариант?

– Консерга, мистер Рааб. Консерга ведет к Рамиресу и Трухильо. Вы же смотрите кино. Здесь у нас все так же. Вы сдаете нам верхушку, мы устраиваем так, что кое-кто исчезает. Разумеется, вы понимаете, – сказал агент ФБР, безразлично пожимая плечами, – ваш приятель Гарольд Корнрейх тоже обречен.

Рааб тупо смотрел на него. Гарольд был его другом. Он и его жена были на бар митцва Одри. Их сына, Тима, только что приняли в Миддлберийский колледж. Рааб покачал головой:

– Я знаю Гарольда уже двадцать лет.

– Он уже в прошлом, мистер Рааб, – уверил его Бут. – Вы ведь не хотите, чтобы мы задали ему такой же вопрос насчет вас, мистер Рааб?

Руис подвинул свой стул вокруг стола, чтобы оказаться ближе к Раабу, вроде как установить дружеские отношения.

– У вас славная жизнь, мистер Рааб. Теперь вам надо поразмыслить, что следует сделать, чтобы все так и осталось. Я видел эти фотографии в вашем офисе. Я не уверен, как скажутся ваши двадцать лет в тюрьме на этой славной семье.

– Двадцать лет!..

– Я же говорил, что эта цифра будет возникать снова и снова.

Рааба охватил гнев. Он вскочил. Они не препятствовали. Подошел к стене и начал колотить по ней кулаком, потом остановился. Резко повернулся.

– Зачем вы все это затеяли? Я всего лишь познакомил двух людей. Половина людей на Уолл-стрит, мать твою, сделала бы то же самое. Вы пугаете меня патриотическим законом. Хотите, чтобы я продал своих друзей. Но я всего лишь продавал золото. За кого, черт побери, вы меня принимаете?

Они ничего ему не ответили. Подождали, когда он медленно вернется к столу и сядет на стул. Глаза у него жгло, и, усевшись, он вытер их ладонями.

– Мне нужно немедленно переговорить со своим адвокатом.

– Если хотите, чтобы вас представляли, запомните, что это было вашим решением, – заметил Руис. – Вы у нас уже тепленький, мистер Рааб, как ни посмотри. Вам лучше всего поговорить с нами и постараться выпутаться. Но прежде чем вы позвоните адвокату, есть еще кое-что, на что вам стоит посмотреть, мистер Рааб.

– На что именно? – огрызнулся Рааб, не в состоянии сдержать раздражение.

Агент ФБР достал еще одну фотографию из своей папки и подтолкнул ее к Раабу.

– Как насчет этого личика, мистер Рааб? Оно не кажется вам знакомым?

Рааб взял фотографию. Он смотрел на нее, и лицо постепенно бледнело.

Руис начал раскладывать по столу фотографии. Как и раньше, они были сделаны скрытой камерой. Только на этот раз на них был он. Рядом с невысоким, крупным мужчиной с тоненькими усиками и лысиной на затылке. Один снимок был сделан через окно его офиса, другой – с противоположной стороны дороги. На еще одном они сидели в китайском гриль-баре за ленчем. Сердце Рааба ушло в пятки.

– Иван Берроа, – прошептал он, тупо глядя на фотографии.

– Иван Берроа. – Агент ФБР кивнул, сдерживая улыбку.

Как будто по сигналу дверь в комнату для допросов распахнулась, и кто-то вошел.

Глаза Рааба полезли на лоб.

Это был мужчина с фотографии. Берроа. Только одет он был иначе, чем в последний раз, когда Рааб его видел. Не в кожаную куртку и джинсы, а в костюм.

И он носил жетон.

– Полагаю, вы уже знакомы со специальным агентом Эспосито, верно, мистер Рааб? Но если ваша память вас подводит, мы всегда можем воспроизвести для вас голосовую запись вашей беседы.

Рааб поднял голову. Они правы. Он по уши в дерьме.

– Как мы уже говорили, – агент Руис начал собирать разложенные по столу фотографии, – всегда легче, если человеку нечего скрывать.

Кейт едва успела на поезд в 12.10, чтобы попасть в родительский дом в Ларчмонте. С трудом протиснулась в последний вагон, когда двери уже закрывались и поезд трогался.

Все, что она успела, – это схватить кое-что из вещей и оставить записку Грегу:

Только когда поезд тронулся и Кейт устроилась в полупустом вагоне, она сообразила, что на самом деле сказала ей мать. Это было как удар под дых.

«Твоего отца арестовало ФБР».

Если бы она не расслышала панику в голосе матери, она бы подумала, что это глупая шутка. Сговор для отмывания денег. Это же безумие… Ее отец был одним из самых честных людей, кого она знала.

Конечно, он иногда получал слишком большие комиссионные. Или записывал расходы на семейный обед на счет компании. Или мудрил с налогами… Все так делали.

Но закон РИКО… Соучастие в криминальных действиях… ФБР… Это же чушь. Она знала своего отца. Она знала, какой он человек. Абсолютно невозможно, чтобы он…

Кейт купила билет у кондуктора, затем прислонилась к окну, чтобы перевести дыхание после бега.

Для отца самым главным была репутация, он всегда так говорил. На этом был основан его бизнес. Он не имел дела с торгашами, у него не было никакой арбитражной программы, не было и комнаты, наполненной кучей клиентов. Он всегда был сам по себе. За ним – его связи и долгие годы в бизнесе. Его репутация.

Кейт вспомнила, что однажды он отказался вести дело о продаже большого земельного владения. Речь шла о семизначной цифре. И только из-за того, что судебный исполнитель сначала предложил эту работу его другу и конкуренту на Уолл-стрит и отцу не понравилось, что ему пришлось бы соревноваться за эту работу со своим другом.

А в другой раз он взял обратно бриллиант в восемь карат, продаже которого он содействовал на частных торгах два года назад. И только потому, что какой-то скользкий оценщик, которого нашла покупательница, заявил, что бриллиант мутноват. Тут тоже речь шла о шестизначной цифре. Мутный?.. Даже Эм и Джастин заявили, что он рехнулся. Ведь камень не изменился! Просто он уже был не нужен женщине.