Он протянул ей компьютерную распечатку. Рука Кейт дрожала, когда она ее брала. Посмотрела, и сердце замерло.

Это был мужчина из парка. Оскар Меркадо. Кустистая борода, твидовая кепка. Как будто фотография была сделана накануне.

Кейт почувствовала удар ниже пояса. Она не знала, во что ввязалась, но понимала, что забирается все глубже и глубже. И она не знала, кто из них говорил правду.

Она встретилась с Каветти взглядом.

– Нет.

– Вы умная девушка, Кейт, но сейчас я хочу, чтобы вы были умнее, чем когда-либо в жизни, и все мне рассказали. Вы уверены, что не знаете его?

– Кто он такой?

– Никто. – Каветти пожал плечами. – Просто лицо. – Может быть, если он ей скажет, она тоже откроется? Для него это тоже был шанс играть честно.

Она снова покачала головой:

– Нет.

– Раз уж я начал нарушать все инструкции, – агент пригладил темные с проседью волосы, – я сделаю то, чего никогда не делал. – На этот раз он вытащил из кармана что-то твердое, завернутое в носовой платок.

Сердце Кейт замедлило ритм.

– За ним нет следа, – сказал Каветти. – Если кто-нибудь узнает, будто я дал его вам, я буду все отрицать. Вывести на меня он не сможет. Положите его в ящик. Он может вам понадобиться. Там сбоку предохранитель. Если нужно, на него следует нажать. Вы поняли?

Кейт кивнула, внезапно сообразив, что такое он ей говорит. Каветти встал, оставив завернутый предмет на кресле.

– Как я уже сказал, Кейт, я все сейчас делаю только ради вашей безопасности.

– Спасибо, – тихо сказала она и благодарно улыбнулась.

Каветти сделал шаг к двери. Кейт встала. Внезапно гнев и недоверие, которые она испытывала к нему, исчезли. «Скажи ему, Кейт».

– Кто была та женщина? – спросила она. – Которую убили в Буффало?

Каветти снова полез в карман и еще раз вытащил фотографию. На этот раз он отвернул ту сторону, которая раньше была не видна.

Рядом с мужчиной в кепке для гольфа сидела улыбающаяся, приятная женщина с белым лабрадором у колен.

Кейт стояла неподвижно, уставившись на фотографию.

Каветти пожал плечами, сунул снимок назад в карман и открыл дверь.

– Просто чья-то жена.

Среди всего этого кошмара одно хорошее событие все же имело место. Грег согласился работать в нью-йоркском пресвитерианском госпитале.

Центр Моргана Стэнли был одним из лучших детских ортопедических заведений в городе. Это также означало, что они смогут остаться в Нью-Йорке. Грег шутил, что его, скорее всего, будут каждые выходные вызывать на дежурство как минимум в течение года, а также, будучи низшим резидентом, он вынужден будет работать на Рождество и День благодарения. А еще, возможно, на День гордости Гаити. Но платить ему будут настоящую зарплату врача – примерно сто двадцать тысяч долларов в год, а также дадут сорок тысяч в качестве подъемных. И офис с видом на реку Гудзон и мост Джорджа Вашингтона.

Вечером в пятницу Кейт повела его ужинать в ресторан вместе с несколькими его друзьями из «Скорой помощи», чтобы отпраздновать это событие.

На следующий день они попросили фургон у приятеля и перевезли все вещи Грега, которые стояли в коробках в квартире, в его новый офис. Они оставили машину на Форт-Вашингтон-авеню и на тележке отвезли все к зданию детской ортопедии, а затем на седьмой этаж.

Офис Грегу достался маленький, туда едва влезли письменный стол, два кресла и книжная полка, но вид из окна был впечатляющим. И удивительно приятно было видеть его имя на двери крупными буквами: «Доктор Грег Геррера».

– Итак. – Грег ногой распахнул дверь, и открылся вид на Гудзон. Под мышкой он держал стопку книг. – Твое мнение?

– Я радуюсь, что все это барахло теперь разместится здесь, а в квартире станет свободнее. – Кейт ухмыльнулась. Она держала в руке настольную лампу.

– Знал, что ты обязательно станешь мною гордиться, ласточка, – подмигнул Грег.

Грег начал разбирать коробки, а Кейт принялась развешивать по стенам медицинские дипломы и фотографии.

– Как насчет этой? – Она подняла старый снимок, который был сделан во время их поездки в Акапулько. Слегка поддатые после нескольких «Маргарит» в середине дня, они позировали рядом с шимпанзе. Заплатили пятьдесят баксов. Обезьяна, пожалуй, была единственным трезвым существом в округе.

Кейт попыталась пристроить фотографию рядом с дипломом.

– Не-а. – Грег покачал головой. – Не слишком соответствует Гиппократу. Пожалуй, стоит подождать, пока меня где-нибудь не сделают полноправным партнером.

– Ага, я тоже так думаю, – согласилась Кейт, кладя фотографию на стол. – Но сейчас, мне кажется, самое время тебе кое-что подарить…

Она наклонилась и достала завернутую в красивую бумагу коробку.

– Моему собственному доктору Ковачу, – улыбнулась Кейт. Они всегда шутили по поводу симпатичного хорвата, врача из «Скорой помощи». Кейт считала, что Грег похож на него своими неуправляемыми волосами, сонными глазами и уникальным акцентом. – Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноко в свой первый рабочий день.

Грег развязал ленту. То, что он увидел внутри, заставило его рассмеяться.

Там лежал старый черный кожаный докторский саквояж. Примерно из сороковых годов прошлого века. И в нем старинный с виду стетоскоп и молоточек для проверки рефлексов.

– Нравится?

– Невероятно, Пух. Это просто… – Грег поскреб голову, как будто не мог найти слов. – Не уверен, что я знаю, зачем эти древние вещи.

– Я купила его на распродаже, – сказала Кейт. – Не хотела, чтобы ты чувствовал себя брошенным, так сказать, с технологической точки зрения.

– Я обязательно буду брать его с собой на обходы. – Он взял стетоскоп и приложил его к футболке Кейт там, где у нее сердце. – Скажи «А-а-а».

– А-а-а, – произнесла Кейт и хихикнула.

Грег соблазнительно задвигал стетоскопом по груди Кейт.

– Так… Еще раз, пожалуйста.

– Пообещай, что пользоваться им ты будешь только со мной, – поддразнила она его. – А если серьезно… – Кейт обвила руками его шею и просунула колено между ног. – Я с таким трудом держалась эти недели без тебя. Я действительно горжусь тобой, Грег. Я знаю, что у меня в последнее время крыша поехала, но я в своем уме, когда говорю: я считаю, что из тебя выйдет великий врач.

Это был один из нечастых моментов нежности. Кейт поняла, как она по этому соскучилась. И поцеловала его.

– Знаешь, а ведь я уже доктор. – Он смущенно ей улыбнулся.

– Я знаю, – сказала она, прижимаясь к нему.

Они продолжили распаковывать коробки Грега, вытаскивая принадлежащие ему вещи, включая большой кусок дерева с надписью «СТАРАНИЕ» большими буквами. Куча старых медицинских книг. Грег залез на стол и расставлял их, а Кейт подавала ему их снизу, по две или три за раз. Большинство – сброшюрованные тексты из медицинского училища. «В основном нечитаные», – признался Грег. Были и еще более древние книги. Пара покрытых пылью томов по философии со времен колледжа. Он привез их сюда, когда переехал. На испанском.

– Зачем тебе выставлять все это старье напоказ? – спросила Кейт.

– Почему все врачи выставляют? Помогает им выглядеть умными.

Кейт попыталась передать ему сразу три книги, но одна выскользнула из ее рук, задела плечо и упала на пол.

– Ты в порядке? – спросил Грег.

– Да. – Кейт наклонилась.

Это был экземпляр книги Габриеля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества». На его родном испанском языке. Скорее всего Грег привез ее с собой из Мексики. Наверняка она валялась в старой коробке много лет.

Книга раскрылась. На титульном листе выцветшими чернилами было написано имя.

Кейт похолодела.

Именно в этот момент, когда время остановилось, Кейт как бы со стороны увидела свою жизнь – ту, которая, она знала, теперь осталась позади, и другую, совсем иную, какую она даже видеть не хотела. И как бы она ни старалась забыть, что произошло, все уже случилось.