Портье долго извинялся: к сожалению, через три дня им придется выехать. Лучше – за город, там есть прекрасные места, он поможет им найти что-нибудь приличное. В этом году на Майорке просто столпотворение, переполнены все отели, зато в Кала д'Ор выстроили новую гостиницу. Это очень милое и модное место всего в сорока милях отсюда, не больше часа езды. Лучше всего взять такси, а через неделю как раз подойдет очередь на аренду «веспы», он сделал заказ.

– Надо известить о нашем переезде банкира в Люцерне, – тут же сказал Клэй.

– Я ужасно боюсь, когда ты сообщаешь ему, где мы находимся.

– Не волнуйся, тайна вкладов – закон в Швейцарии.

В «Американ экспресс» с ним разговаривали в высшей степени вежливо и сообщили, что пока переведена всего лишь одна тысяча долларов. Если угодно, можно позвонить в банк прямо отсюда.

– Простите, что звоню за ваш счет, но я говорю не из отеля. Мне опять нужны деньги. Извините, если замучил вас.

Банкир рассмеялся в трубку.

– Я рад вам помочь. Вы, видимо, не скучаете. Уже вернулись из Италии?

– Из Италии?

– Ну да, я же помню, вы звонили мне из Генуи – у меня все записано.

– Простите, но я…

– Вы еще сказали, что плохо меня слышите, то ли линия барахлила, то ли что-то еще. Не мудрено, что вы все забываете при своих постоянных разъездах. Давно вернулись в Пальму?

– Дело в том… – но тут Клэй осекся, решив промолчать.

– Впрочем, – продолжал банкир, – главное, что сейчас мы слышим друг друга, и я рад вам помочь.

– Мне нужно еще четыре тысячи долларов. Расходы невообразимые.

– Для того мы и существуем, полковник. Я уже подготовил план возможных инвестиций.

– Пожалуйста, повремените с этим. Пока мне приходится много ездить, и лучше, если мы все обсудим в письменной форме. Я напишу вам, как только у меня будет постоянный адрес. Здесь, в Испании, не совсем обычные правила относительно иностранной валюты.

– Хорошо. Звоните в любое время. А четыре тысячи будут вам переведены сегодня же.

– Спасибо.

– Желаю приятно провести время!

– Всего наилучшего.

Кто же, черт возьми это был: Патель, ВВС? Как они пронюхали про банковский счет? Могли, конечно, узнать и у Мардж. Они же все заодно, эти лапочки, всем им не терпится сцапать меня поскорей. Вовремя я смылся из города. Здесь, на острове, будет спокойнее. Неизвестно, что сказал им банкир, но вряд ли он им вообще что-нибудь сказал. Значит, скоро придут по его душу, решил Клэй, кто именно – большого значения не имеет. Нужно быть готовым.

Бернадетт ждала его на улице.

– Я купила тебе «Трибьюн», – сказала она. – Что произошло?

– Ничего, – как можно спокойнее попытался ответить он.

– Клэй, у тебя все написано на лице, пожалуйста, не пытайся от меня что-то скрывать.

– Кто-то на днях звонил моему банкиру, представился мной и сказал, будто я звоню из Генуи.

– Они идут по нашему следу, им нужна я… Клэй, я же говорила тебе, что от меня надо избавиться.

– На этот раз, видимо, мои люди взялись за меня.

– Не паникуй. Им ничего не известно. Иначе они давно дали бы о себе знать.

– Ты их недооцениваешь.

– Их – может быть. Но Минь Хо я знаю.

– Минь Хо? Того парня, что был ранен в ногу, когда меня сбили?

Бернадетт утвердительно кивнула.

– Тысячу раз – нет. С его акцентом провести банкира просто невозможно.

– Ты его не знаешь, Клэй, это его рук дело. Он встречался с Пателем в Гонконге. А того англичанина в Люцерне помнишь? Они все связаны между собой. Я это чувствую, я знаю!

– Не принимай все так близко к сердцу. Если твой Минь Хо – такой гений, он бы давно уже нас отыскал. Но сейчас нам на хвост сел кто-то другой. Мне казалось, что мы обеспечили себе прикрытие, но кто-то все же позвонил в банк.

– Значит, прикрытие оказалось недостаточно надежным.

– Пока это всего лишь звонок. Надо все просчитать.

– Позволь мне вместе с тобой разобраться во всем, может быть, вдвоем мы скорей найдем решение.

– Что тебя мучает, Бернадетт?

– Сама не знаю. Какая-то безысходность. Мне было так хорошо, как в сказочном сне. Но за все приходится платить. У меня нет выхода.

– Выход можно найти всегда. Мы уезжаем. Пока им известно только то, что мы в Пальме. Они еще попотеют, отыскивая иголку в стоге сена, а мы тем временем засечем их. Как выглядит твой Минь Хо?

– Ты же его видел.

– Но плохо запомнил.

– Для тебя все вьетнамцы на одно лицо?

– Подожди, кажется, припоминаю: такой маленький, в очках и в чистой рубашке? И еще у него, по-моему, французский акцент. Но он меня черта с два узнает.

– Узнает! Он помнит не только тебя, но и размер твоих ботинок. Минь Хо помнит все.

– Еще раз прошу, не паникуй. У нас нет никаких оснований считать, что это именно он. Если же он спелся с командой Пателя, значит, всем им нужны деньги и только. Это уже легче.

– Он ни с кем и никогда не споется. Минь Хо использует Пателя в своих целях. Деньги его не интересуют.

– Так что же ему от тебя нужно? Что ты ему сделала?

– Он хочет вновь завладеть мной, наказать меня. Я верила ему, я была…

– Ты была его любовницей?

– Нет, никогда. Не говори так обо мне!

– Кто бы ни шел за нами, он еще в Италии. А когда приедет на Мальорку, мы уже будем в Кала д'Ор.

– Мне страшно, Клэй.

– Мы должны прийти в себя. Давай возьмем напрокат суденышко и прогуляемся по морю. Надо только держать ухо востро. Минь Хо знает, как ты его боишься, и он попытается сыграть на этом, сыграть в открытую. А мы будем начеку. Не станет же он нападать на тебя на улице – это не Сайгон, здесь есть и закон, и полиция.

– Он не остановится ни перед чем. Ты не можешь даже представить, на что он способен.

Клэй думал, что банкир вряд ли упомянул в разговоре Пальму и все их страхи беспочвенны. Кроме того, нельзя исключать, что за ним охотятся свои, из ВВС – для них он дезертир. Ну, допустим, поймают его и упекут в психушку. Бернадетт тут абсолютно ни при чем, их она не интересует.

Он хотел объяснить это Бернадетт, но она была просто невменяема. В ее воображении возникло лицо Минь Хо, который смотрел ей в глаза и говорил грубости. Она попыталась прогнать это видение, представить его таким, с которым она была дружна в Париже, но ничего не получалось. Тот романтический образ не возвращался. Она видела лишь перерезанное шрамом и искаженное злобой лицо, она ощущала его дыхание, слышала его голос, обвинявший ее в предательстве, в том, что она связалась с американцем. Бернадетт сжалась от ужаса – нет, она не заслуживает счастья, эта жизнь слишком хороша для нее, грешницы.

Они дошли до набережной и встали под тенью пальм, глядя в бескрайнюю морскую даль.

– Видишь вон ту яхту под голубым парусом? Смотри, как хорошо идет: поймала береговой ветер и несется бог знает куда.

– Уже половина первого. Пойдем скорей в отель за вещами, – поторопила его Бернадетт.

Впрочем, о чем это она? Куда спешить? Бернадетт резко остановилась и села на каменную скамью. Разве ты забыла, чему тебя учили в монастыре – грешникам нет спасения.

– Тебе что, плохо? – испуганно спросил Клэй.

– Нет, ничего. Просто я не хочу идти.

– Раз не хочешь идти, давай поймаем такси. Заберем вещички – и прощай, моя бухта, я буду скучать по тебе. Ничего не поделаешь, все хорошее рано или поздно кончается. Но когда– нибудь мы сможем вернуться – как хочется в это верить.

Завидев такси в нескольких метрах от них, Клэй кинулся к нему, и пока пассажиры расплачивались, стал уговаривать водителя подвезти их в отель. Водитель, говоривший по-английски, ответил, что тут всего-то пять минут ходьбы, но Клэй сказал, что они захватят вещи и поедут в Кала д'Ор.

– Вы знаете, как туда доехать? – спросил он.

– Еще бы мне не знать, – ответил шофер, – моя семья из тех мест. Я вырос в деревне, что по соседству, когда там еще не понастроили всех этих шикарных отелей. А сейчас туда ездят одни богачи. Вам там понравится.