Последней иностранной «Великой компанией» на земле Италии были бретонцы Сильвестра Бюда, эпопея которых практически завершилась в 1380 г., в битве при Марино, выигранной Альбериго да Барбиано, возглавлявшего третью «Компанию св. Георгия».
Этот эпизод завершает целую эпоху. Отныне итальянские государства будут стремиться набирать в основном наемников-итальянцев и укреплять связи с командирами, которых берут на службу: время наемных «компаний» сменяется временем кондотьеров.
В XIV в. «Великая компания» была «сообществом сообществ» (societas societarum), иначе говоря сборищем «вольных отрядов», признававших одного выбранного ими верховного командира; но руководил он при помощи предводителей и советников (caporales et consiliarii), и кондотта упоминала не только имя кондотьера, но и имена членов его совета, «поименно и раздельно» (nominatum ас separatum). Жалованье выдавалось капитану и советникам совместно, и им поручалась раздача его всем воинам. В XV в. в кондотте стоит только имя командира, и деньги получает он один. Кондотьер считает себя уже не главарем банды, а генералом, которого восхваляют художники и писатели.
Использование кондотты, так же как и контракта (endenture) в Англии, не ограничивалось военной областью: ее применяли при получении рудничных концессий, при заключении контрактов на снабжение, при передаче сбора налогов на откуп частным лицам. Вдохновляясь законами «Дигесты» о сдаче в наем и найме услуг (locatio et conductio operum), Джованни ди Леньяно, итальянский юрист XIV в., определяет кондотту как сдачу в наем услуг (locatio operarum et rei), где заказчик (locator) нанимает подрядчика (conductor) за согласованную плату на определенное время и для выполнения определенного задания. Фактически кондотта регулярно заключалась между государственными властями и капитаном, т. е. военачальником. В нее записывали имя командира, численность отряда, срок службы, обязательный (ferma) или возможный, по усмотрению (ad bene placitum, или di rispetto), причем заметна тенденция к увеличению срока службы: если в XIV в. он часто составлял 3-4 месяца, то в XV в. доходит до 6 обязательных плюс 6 возможных месяцев. В Венеции около 1440 г. предусматривалось 2 обязательных года службы, к которым можно было добавить еще год. Указывались также жалованье, часть которого выдавалась заранее в виде аванса, принципы дележа выкупов и добычи, формы инспектирования, объем власти кондотьера над своими воинами, его фискальные привилегии, снабжение жильем, дровами, соломой и провизией за справедливую цену. За подвиг кондотьер мог получить награду (например, серебряный шлем) и даже пенсию, дворец, фьеф, «гнездо», как иногда говорили. Все усилия направлялись на то, чтобы сделать кондотьеров составной частью государств, которым они служат; в Венеции некоторые пограничные крепости вверялись им на длительный срок. Из 40 иностранцев, принятых в число горожан Большим советом Венеции с 1404 по 1454 г., 13 были кондотьерами на службе у Светлейшей республики. После смерти они получали право на публичные похороны, статую, фреску, изображающую их во всем блеске славы. И напротив, немало кондотьеров-изменников было казнено, оштрафовано, выслано[364].
Желание ввести кондотьеров в официальные рамки итальянского политического общества подтверждается еще и тем, что многим из них удавалось закрепиться на территории, где они служили. Браччо да Монтоне в 1416 г. стал сеньором своего родного города Перуджи; из обоих сыновей Муцио Аттендо-ло Сфорца один, Алессандро, стал повелителем Пезаро, а другой, Франческо, вторым браком с Бьянкой Висконти упрочил свои права на Миланское герцогство. Кондотьеры становились сеньорами многих малых и средних городов (Урбино, Мантуи, Римини, Феррары). Они довольно редко были людьми действительно нового типа; большинство из них с полным правом вливалось в ряды аристократов, разделяя их привилегии, вкусы, систему ценностей, включая практику меценатства. Наконец, некоторые семейства были настоящими поставщиками кондотьеров: из 160 человек 60% принадлежит всего к тринадцати военным семействам, среди которых – Колонна, Орсини и Сфорца[365].
В XV в. среди командиров преобладали итальянцы, среди воинов – тоже. Изучение бухгалтерских книг компании Микелетто дельи Аттендоли позволяет проследить ее состав с 1425 по 1449 г.: из приблизительно 450 бойцов, происхождение которых известно, 3,5% составляют французы, провансальцы, немцы, венгры, брабантцы и каталонцы; 2,2% – славяне, албанцы и греки; 26,8%о происходят из Неаполитанского королевства, 36% – из Папского государства, 31,5% – из Тосканы и Северной Италии[366].
Использование воинской обязанности, если не принимать во внимание несколько северных княжеств вроде Савойи, по сравнению с наемничеством, очень незначительно. Однако в середине XIV в. Флоренция, которой угрожала наемная «компания», вознамерилась набрать отряд арбалетчиков среди своих граждан. В 1356 г. это государство собрало ополчение из 4000 арбалетчиков, 800 из которых было родом из самого города и 3200 – из его окрестностей. В 1378 г. для защиты своего режима «чомпи» (Ciompi) вооружили народный батальон – 1000 арбалетчиков. В конце XIV в. Милан принял решение создать отряд из 300, а позже – из 1200 «лучших и самых высоких» горожан, которые могли бы служить, в зависимости от необходимости, пешими или конными. Даже Венеция с ее избранными (cernide) не гнушалась использовать местное ополчение в качестве вспомогательных войск.
Бесполезно было бы искать в Священной Римской империи германской нации столь же строгий и разработанный институт, как итальянская кондотта. Это, однако, не значит, что наемники не были там обычным явлением. Они регулярно принимают участие во всех конфликтах, крупных и мелких, на службе у князей, сеньоров или городов; одних вербуют индивидуально или небольшими группами, других приводят капитаны или, как предложено их называть, «военные предприниматели»[367]. В 1474 г. швейцарский капитан Вильгельм Гертер (1424-1494 гг.), который два года спустя приобрел широкую известность как участник битвы при Муртене, предложил городу Кельну 400 наемников, своих соотечественников, под командой 6 или 8 ротмистров (Rottmeister), при условии, что он будет признан их командиром на год; его материальные требования были такими: вознаграждение ему лично – 200 флоринов, 100 флоринов для каждого из 15 всадников, которых он приведет, 8 флоринов в месяц для каждого ротмистра и 4 флорина – для каждого рядового. Однако этот план провалился – архиепископский город отказался платить 200 флоринов, хотя эта сумма была весьма скромной, по сравнению с огромными доходами кондотьеров в Италии. В 1490 г. во время войны между Мецем и герцогом Рене II Лотарингским мецские хронисты пишут, что их городу служат 1500 всадников и 800 пехотинцев, все – иноземцы, «сиречь бургундцы, французы, ломбардцы, испанцы, бискайцы, гасконцы, геннегаусцы и пикардийцы, а равно немцы, славяне и албанцы», причем каждая «нация» имеет собственного капитана[368].
Чтобы не зависеть от случайностей, власти охотно прибегали к найму «пенсионеров», которые в мирное время получали небольшую сумму или половинное жалованье. То были «домашние слуги» (Diener von Haus aus) в Баварии XV в., получавшие 10, 15, 20 или 25 флоринов в год и на лошадь под названием «деньги на службу» (Dienstgeld) или «деньги на экипировку» (Rustgeld)[369].
Понятие «служба» не исчезло: земельный призыв (Landesaufgebot) – на уровне области, ленный призыв (Lehnsaufgebot) – на уровне лена. В 1401 г. призыв короля Германии Рупрехта в итальянский поход – это феодальный призыв, где счет ведется на «копья», хотя приглашенные князья, графы и бароны получали на каждое «копье» месячное содержание в 25 флоринов, и лишь города должны были содержать свои отряды сами. В то же время Тевтонский орден рассчитывал прежде всего на своих военнообязанных (Wehrpflichtige): 426 рыцарей, 3200 слуг, 5872 сержанта, 1963 бойца от шести больших городов и порядка 1500 бойцов из аббатств (Stiftsmannen)[370]. Вот каков был состав двух армий, сошедшихся под Хеммингштедтом 17 февраля 1500 г.: с одной стороны – силы короля Дании Ханса I, включавшие, наряду с Великой, или Черной, или Немецкой, гвардией (4000 пеших воинов под началом Томаса Слейца, заслуженного и опытного капитана наемников, того самого типа «военного предпринимателя»), кавалерию из 2000 ленников, служивших в силу своих воинских обязанностей, но с оплатой в размере 28 флоринов за месяц войны, и, наконец, ландвер в 5000 человек, куда входили отряды из Гольштейна, Шлезвига и Ютландии; с другой стороны – народное ополчение дитмаршенцев, крестьянская пехота, усиленная пятью сотнями конных дворян и несколькими наемниками[371]. Макиавелли, желая дать представление о богатстве германских городов, записывает в «Сообщении о делах в Германии» (17 июня 1508 г.): «Они ничего не тратят на солдатню, ибо держат в армии и на службе своих собственных людей; в праздники, вместо того чтобы развлекаться, они упражняются с аркебузой, пикой или любым другим оружием, а в качестве награды лучшие получают какой-либо знак отличия или нечто подобное (similia), которым впоследствии они все гордятся»[372]. Впечатление не обманчивое, но слишком идиллическое: в действительности, наряду с бюргерским ополчением, вольные и имперские города использовали солдат запаса, живущих за пределами города (Aussoldner), имели небольшой постоянный костяк профессиональных воинов (например, в Меце – группу состоявших на жалованье) и, наконец, практиковали временные наборы в войско.
