Эли произносит первую реплику: «В этом районе наблюдается рост преступности на почве расовой розни, и крайние расисты поклялись сделать Уотертоп национальным заповедником только для белых». – Пошла кассета 530.

Видео. Горящий крест перед очаровательным домиком; белые мужчины с бритыми головами маршируют со знаменами, выбрасывая вперед руки в нацистском приветствии.

Слово внизу экрана: «ВПЕРЕД». Голос Джона за кадром:

«Местной негритянской семье угрожают сожжением еще одного креста, как только американские арийцы откроют местный филиал своего общества всего в нескольких кварталах от их дома».

Видео. Дикий носорог таранит джип, пассажиры которого с криками и воплями разбегаются в разные стороны.

Голос Эли за кадром: «Наводящее ужас происшествие в парке сафари Уайлдвуд: нападение разъяренного носорога заснятое любительской камерой».

Во всю ширину экрана появляется надпись: «Бизнес. Индекс Доу Джонса достигает 5,59». Потом о положении дел нашести местных фондовых биржах.

Рекламная пауза.

Джон пролистал сценарий пятой части. Здесь только три сюжета: расовые преступления крайние расисты; любительская видеозапись разъяренного носорога и... сюжет о Слэйтере, вставленный между другими двумя.

– Три... два... один...

Пятую часть открыла Эли: «Сожжен еще один крест, на этот раз – на лужайке перед домом негритянской семьи в районе Уотертон...»

Джон смотрел на встроенный в стол монитор, пока шла видеозапись и Валери Хантер вела репортаж. Материал получился впечатляющим, даже жутковатым. Испуганная семья, обугленный крест перед домом, мать и отец делятся своими страхами и тревогой, затем напыщенные и ожесточенные похвальбы белых расистов.

Сильный репортаж. Крепко берущий за живое. А за ним последует... что? Бессодержательный сюжет Джона? Запоздалая попытка найти виноватого? В какое-то мгновение Джон даже решил вызвать Раша и отменить сюжет, но сейчас, конечно, было уже поздно. Передача шла своим ходом; сценарии, телесуфлеры и кассеты были готовы. Сюжет выходил в эфир, и Джон должен был озвучить его.

Мама и Карл знали, что время истекает. Передача продолжалась уже сорок минут. Сюжет о Слэйтере вот-вот должен начаться.

Миссис Вест4юл, Синди Дэнфорт и две работницы Центра уже начинали сомневаться, что сюжет вообще выйдет в эфир. Им казалось, что они сидят перед телевизором ужасно долго.

Рэйчел уже собралась выключить телевизор и заняться своими делами. Она решила подождать еще пару минут – и довольно.

Шэннон и ее родители обсуждали вопрос, правильно ли им назвали дату выхода сюжета. Шэннон начала всерьез сомневаться в том, что правильно расслышала Карла.

Макс и дети уже проголодались и стали проявлять нетерпение. Макс непрестанно ворчал что-то вроде: «Стоит столько ждать из-за каких-то двух паршивых минут...»

Дин начала накрывать на стол и разогревать остатки обеда. Если сюжет пойдет, она услышит и успеет подбежать к телевизору.

Джон уже положил перед собой сценарий с выделенными вступительными фразами ведущего. Эли завершит сюжет о крайних расистах, обратившись к камере Два, и после слов»... подозреваемых нет, но расследование дела продолжается» Джон начнет.

Джон видел, как камера Три наводит на него объектив. Он внутренне собрался.

В аппаратной Тина Льюис увидела на мониторе предварительного изображения лицо Джона. Она читала напряжение в его взгляде.

– Ты просто должен был вылезти со своим проклятым сюжетом, да? пробормотала она. – Ты просто должен был вылезти!

Раш и Сузан были слишком поглощены работой, чтобы услышать ее.

Эли завершила сюжет о преступлениях расистов, глядя в камеру Два. «Американские арийцы отрицают свою причастность к сожжению креста, и пока подозреваемых нет, но расследование дела продолжается».

На камере Три вспыхнула красная лампочка. Сохраняя профессиональную манеру держаться, Джон обратил лицо к камере и прочитал фразы с телесуфлера над объективом. Она абстрагировался от сюжета, позволив мозгу работать чисто автоматически. Ничего особенного, говорил он себе, ничего из ряда вон выходящего, это не мой сюжет. Это новости. Это работа. И он всего-навсего собирался выполнить ее должным образом, выполнить свою работу как можно лучше.

Камера Три, крупный план. Никаких врезок, никаких рамок, только Джон.

– Приготовить кассету 540.

– Через неделю после того, как губернатор Слэйтер выступил с публичным заявлением об истинной причине смерти своей дочери Хиллари...

Дети Брюверов хором завизжали: «Мама! Мама!» – и Дин вбежала в гостиную.

– ... возникли новые вопросы. Знал ли губернатор с самого начала, от чего умерла его дочь, а если да, то предпринимал ли он попытки скрыть истину, которые стоили, по крайней мере, еще одной жизни?

– Пошла кассета, – сказала Сузан.

Сюжет начался.

Видео. Выступление губернатора перед Лигой американских женщин. Фрагмент его грандиозного заявления, сделанного неделю назад. Титр внизу экрана: «9 октября».

Губернатор: «...Хиллари добровольно и без колебаний предпочла прервать беременность...»

Голос губернатора звучит тише, раздается голос Джона за кадром.

«Согласно заявлению губернатора Слэйтера, он только недавно узнал о том, что Хиллари умерла не от принятого по ошибке лекарства, но после неудачного аборта».

Видео. Доктор Харлан Мэтьюс в своем кабинете дает интервью невидимому репортеру; голос его заглушается голосом Джона за кадром.

«Патологоанатом доктор Харлан Мэтьюс подтверждает причину смерти Хиллари, но настаивает на том, что губернатор знал о причине смерти уже на следующий день».

Титр внизу экрана: «Доктор Харлан Мэтьюс, патологоанатом, больница «Бэйвью Мемориал».

Голос Мэтьюса звучит в полную силу: «...Это был аборт, произведенный в крайней спешке и очень неумело».

Голос Джона, находящегося за камерой: «А губернатора поставили в известность об этом?»

«Он знал, что его дочь умерла после аборта, да. Я сам сообщил ему об этом».

Видео. Фасад Женского медицинского центра.

Голос Джона за кадром: «Хиллари сделала аборт в Женском медицинском центре 19 апреля».

Видео. Шэннон Дюплиес дает интервью невидимому репортеру.

«Шэннон Дюплиес, близкая подруга, отвезла Хиллари в клинику, а оттуда домой, в особняк губернатора, где Хиллари и скончалась несколькими часами позже».

Видео. Фрагмент старого сюжета: губернатор Слэйтер вручает стипендию Шэннон.

«Вскоре после присуждения ей стипендии Мемориального фонда Хиллари Слэйтер Шэннон поняла, что стипендия является платой – платой за молчание».

Видео. Снова Шэннон, дающая интервью. Титр: «Шэннон Дюплиес, подруга Хиллари Слэйтер». Шэннон: «Ну, сначала появился губернатор. Он пришел навестить меня после смерти Хиллари и все время говорил что-то вроде: «Мы хотим защитить память Хиллари, правда ведь?"». В кадре появляются лежащие на коленях руки девушки, она нервно ломает пальцы – этот кадр Билл отыскал где-то в конце пленки и вставил его, чтобы замаскировать вырезку. Шэннон продолжает: «Но когда я начала учиться в университете, – на экране снова появляется ее лицо, – Мартин Дэвин стал регулярно звонить мне, и я поняла, что... в общем, они мне не доверяли. Они собирались не спускать с меня глаз и следить за тем, чтобы я выполняла условия сделки...»

Видео. Фасад Женского медицинского центра. Голос Джона за кадром: «После смерти Хиллари Слэйтер Женский медицинский центр продолжал работать, как обычно. Не проводилось никакого следствия по делу о преступной небрежности врачей».

Видео. Последнгя фотография Энни Брювер. Камера медленно дает электронное увеличение изображения – подчеркивая остроту момента.

«Месяц спустя Энни Брювер, выпускница средней школы, также умерла после аборта, произведенного в Женском медицинском центре».

Видео. Силуэт Синди Дэнфорт.

Титр внизу экрана: «Мэри, свидетельница событий». Синди: «Энни находилась в соседней операционной, я слышала ее крики. А когда мы вышли оттуда, я поняла, что с ней что-то не в порядке. Она корчилась от боли».