– Я не буду обсуждать этот вопрос в отсутствие своего адвоката. Но вы же понимаете – не правда ли? – что я рассказываю вам о пленке, поскольку хочу, чтобы вы знали, кто несет ответственность за смерть Джона Баррета.
– А это?..
Лэйк отпил глоток кофе, выигрывая немного времени для раздумий.
– Я не могу ничего утверждать наверняка, но давайте рассмотрим ход событий. Сначала губернатор посылает Мартина Дэвина к диспетчеру «службы спасения» за копией записи телефонного звонка. Зачем? Что ж, насколько я понял, вы прослушали пленку. Я тоже слышал запись, само собой. Отсюда легко заключить: Слэйтер хотел знать, кто сделал вызов, чтобы по возможности защитить свои тылы – каковое обстоятельство согласуется с тем фактом, что губернатор мгновенно проникся нежными отеческими чувствами к Шэннон Дюплиес. Кому-нибудь подлить еще кофе?
Оукли пододвинул свою чашку, и Лэйк налил в нее кофе.
Лэйк продолжал:
– Я просто держал глаза и уши открытыми – и таким образом собрал всю информацию. Они пытались вывести меня из игры, но у меня есть свои способы проникать в замыслы противников. В любом случае, когда встал вопрос о пленке и о том, как с ней поступить... – Лэйк невольно рассмеялся. – Губернатор Слэйтер отдал ее Дэвину и приказал уничтожить. Тут можно вспомнить лису, поставленную стеречь цыплят! Я видел, как Дэвин убрал пленку в ящик своего стола – это было еще до того, как он переехал в нынешний свой чудесный кабинет – и я понял, что мы больше никогда ее не увидим. Но я понял также, что он не собирается уничтожать пленку.
Мы с Дэвином не очень хорошо ладили – вероятно, вы в курсе. И я решил, что немного подстраховаться не повредит. Однажды я случайно оказался возле стола Дэвина в его отсутствие, выдвинул ящик, нашел пленку и сунул в карман. Он же либо так и не хватился ее, либо побоялся спрашивать о ней. Не забывайте, он должен был уничтожить пленку, и он не мог никому признаться, что не сумел выполнить поручение.
Потом у нас с Дэвином произошло сильное столкновение, и на сей раз он одержал верх. Губернатор назначил его главой администрации, и Дэвин в первую очередь позаботился о том, чтобы уволить меня. Таким образом, я вылетел с работы, но у меня оставалась пленка, и я собирался как-нибудь использовать ее.
– Но почему вы отдали ее Джону Баррету – старшему? – спросил Хендерсон. Лэйк улыбнулся.
– Полагаю, из романтического чувства справедливости. Баррет был бельмом на глазу у губернатора. Слэйтер его терпеть не мог. Куда бы он ни отправился, там сразу же появлялся старый пророк и начинал кричать, обвинять и упрекать его, и я знал, просто знал, что, отдав Джону Баррету – старшему самую страшную тайну губернатора, я нанесу сокрушительный удар. Знаете, Баррет ведь был не только правым фундаменталистом, но и активным противником абортов, и тот факт, что его сын оказался самым популярным телеведущим программы новостей, тоже не ускользнул от моего внимания.
Я нанял молодого человека в качестве посыльного. Раньше он доставал разные документы для одного адвоката, моего доброго знакомого, и я знал, что на него можно положиться. Кажется, он даже переоделся в коммивояжера или вроде того и передал пленку вместе с копией свидетельства о смерти Хиллари Слэйтер Джону Баррету – старшему в оптовом магазине последнего... кажется, это был понедельник, 9 сентября.
Сразу на следующий день меня прихватили наемные бандиты, прямо у дома. Они потребовали пленку и пригрозили мне физическим воздействием, если я откажусь отдать ее. – Лэйк потряс головой и тихо рассмеялся. – Никогда не знаешь, как вести себя в такой ситуации. Помню, в какой-то телепередаче, посвященной профилактике преступлений, говорили: «Если кто-то пытается вас ограбить, не сопротивляйтесь, просто отдайте свой бумажник. Ваша жизнь стоит дороже бумажника». Полагаю, я внял этому совету и быстро выдал им всю информацию, рассудив, что она не стоит моей жизни. Я сказал им, где искать пленку, и они оставили меня в покое, всего пару раз дав мне по физиономии.
Так или иначе, джентльмены, я без труда догадался, кто подослал бандитов. Они пришли за пленкой. А кому она могла понадобиться, как вы полагаете? Только Мартину Дэвину. – Потом Лэйк удрученно опустил глаза.
– Но мне действительно очень жаль Джона Баррета – старшего. Если бы он выбрал такую же линию поведения, как я, и просто отдал им то, что они требовали...
Хендерсон и Оукли услышали вполне достаточно на сегодня. Они все записали. Потом поднялись из-за стола.
– Спасибо за кофе, – сказал Хендерсон. – Гм... вы ведь не собираетесь покидать город?
– Я буду здесь.
Наверху, в монтажном отделе, монтажеры напряженно работали у своих компьютеров и мониторов, сводя в единое целое сюжеты для вечерних выпусков, производя отбор, урезая, подправляя и формируя насыщенную событиями, динамичную телевизионную реальность, которая предстанет перед зрителями на сорок восемь минут эфирного времени в пятичасовом выпуске и на двадцать две минуты – в семичасовом. Было чрезвычайно интересно наблюдать за тем, как из чернового видеоматериала отбирались кадры и после наложения на них звука обретали форму законченного сюжета.
Один монтажер делал сюжет о погоне полицейских за превысившим скорость водителем в согласии со сценарием, написанным репортером, который освещал происшествие. Репортер уже записал на пленку несколько вариантов сопроводительного текста, и монтажер выбрал удачные места, свел их в гладкое повествование и записал все на кассету, которая пойдет в вечернем выпуске. Теперь он подгонял зрительный ряд сюжета под звук. Репортер указал в сценарии конкретные кадры, отобранные из сырого материала и отвечающие тем или иным кускам текста, вместе с данными электронного счетчика времени, показанными в углу кадра, – чтобы монтажеру было легче искать нужные места.
«Красный пикап на огромной скорости пытался уйти от преследования полиции на автостраде 15... – раздался голос репортера, и монтажер отыскал на видеопленке кадры автострады, снятые с движущейся машины студии, и совместил их с произнесенной фразой. – ...Но через три мили врезался в ограждающий бортик, пробил его и, перевернувшись несколько раз, остановился вверх дном на автостоянке продовольственного магазина Зина... – Монтажер вставил кадры разбитого бортика, большой вывески со словом «Зип» над бакалейным магазином, а потом кадры с искореженными остатками пикапа, несколькими полицейскими и испуганными, потрясенными свидетелями происшествия. Отдельные фрагменты выстраивались в единое целое. Кадры подгонялись под произносимые репортером слова, в результате чего телезрители должны были получить информацию в виде совмещенных зрительного и звукового рядов.
Монтажеры были мастерами своего дела и работали быстро, нажимая на клавиши, крутя ручки, следя за людьми и событиями, мелькающими на экранах мониторов в комичном ускоренном движении: перемотка вперед, перемотка назад, потом медленно вперед, медленно назад, потом стопкадр, пометка, запись, потом быстрая перемотка вперед и снова назад, чтобы найти нужные кадры и совместить с записанным на пленку голосом репортера.
Когда Джон вошел в монтажную со своим черновым видеоматериалом и страницами распечатанного текста, он надеялся и молился, чтобы кто-нибудь согласился помочь ему. Он выбрал фрагменты звуковой дорожки и составил сценарий сюжета на компьютере, но сюжет все еще оставался излишне тяжеловесным и невнятным. Вся история, все переживания, вереница событий, проблемы, характеры, взаимосвязи и идеи не вмещались в двухминутный сюжет, а у Джона кончалось время.
Но никто даже не взглянул на него. Конечно, все были заняты своей работой, все внимательно следили за мельканием образов на мониторах, но все же... он приходил сюда много раз прежде, и всегда кто-нибудь приветствовал его, но не сегодня.
Где Билл? В прошлом они не раз работали вместе и отлично ладили. Может, Билл согласится...
– Привет, Джон.
– О, привет, Билл.
Отлично. Казалось, Билл ничуть не изменился – все тот же молодой, остроумный очкастый парень, которого Джон знал. Билл уже увидел кучу материала в руках Джона.
