– Доктор Харлан Мэтьюс?

Доктор поднял взгляд от бумаг, мысленно восклицая: «Ну что еще?!» Атмосфера вокруг больницы «Бэйвью» оставалась довольно напряженной с того самого дня, когда к нему приходила женщина-репортер. Доктор больше не хотел неприятностей такого рода.

Так... это не Лесли Олбрайт. Но, похоже, его ждут очередные неприятности такого рода, если не хуже. Доктор мгновенно узнал хорошо знакомое лицо Джона Баррета, ведущего программы новостей Шестого канала, а мужчина, стоявший рядом с Барретом, показывал значок полицейского.

– Я детектив Боб Хендерсон из отдела убийств. А это Джон Баррет из новостей Шестого канала, хотя сейчас он находится здесь как лицо неофициальное.

– Чем, собственно, могу служить? – Мэтьюс был сыт по горло и не пытался скрывать раздражения. – Помню, я уже разговаривал с одной журналисткой с Шестого канала – таким же неофициальным лицом, как вы, мистер Баррет.

– Мы не разгласили информацию и не сделали ни одного сюжета, имеющего отношение к вам, – и не собираемся без вашего ведома, – сказал Джон.

– Но это не значит, что этого не случится.

– Мы не отнимем у вас много времени, – сказал Хендерсон. – И если честно, вы имеете право молчать при желании – здесь закон совершенно недвусмыслен. Но нам интересно, согласитесь ли вы поднять историю болезни Хиллари Слэйтер и удостоверить истинную причину смерти девушки. Мы собираем информацию по делу о попытке убийства.

Мэтьюс медленно пожал плечами.

– Мне нужен судебный ордер, джентльмены. Хендерсон иного и не ожидал.

– М-м-м... Хорошо. Попытка не пытка. Мы принесем вам ордер.

– Доктор Мэтьюс, – решил попытать счастья Джон, – в ходе нашего собственного расследования мы нашли другие улики, свидетельствующие о том, что Хиллари Слэйтер умерла в результате неудачного аборта. Нам просто нужно, чтобы вы подтвердили это.

Мэтьюс подался вперед, подпер подбородок кулаками и на миг задумался над словами Джона.

– Другие улики?

– Да, сэр. Улики очень убедительные, вероятно, достаточно убедительные, чтобы история получила огласку – с вашим участием или без него.

В ответ Мэтьюс улыбнулся.

– Без него, скорее всего.

– Но есть одно «но»...

– Да?

Джон на миг задумался, формулируя аргумент.

– Если и когда мы огласим эту историю, губернатор станет отрицать, что знал истинную причину смерти, а следовательно, станет утверждать, что ему дали ложную информацию, а это означает... Одним словом, неужели вы не понимаете, сэр, что свалить вину на кого-то все-таки придется? И неужели вы полагаете, что ваши начальники возьмут ответственность на себя? Если вы составили правильное и правдивое заключение о вскрытии и не умалчивали об истинной причине смерти Хиллари, то, может, в ваших интересах заявить об этом прежде, чем кто-то обвинит вас в некомпетентности?

Тут Мэтьюс рассмеялся в голос, одобрительно кивая.

– Можно подумать, вы здесь работаете. Хендерсон, заметно потрясенный, украдкой взглянул на Джона.

Мэтьюс спросил:

– Ребята, вы можете достать судебный ордер, предписывающий мне предъявить заключение? Хендерсон улыбнулся.

– Да, можем. Я лично заступлюсь за вас в случае необходимости.

Мэтьюс вернулся к бумагам, таким образом заканчивая разговор.

– Принесите мне ордер, и я посмотрю, что можно сделать. Когда Джон и Хендерсон шли по коридору, Хендерсон прошептал:

– Что он действительно получит, так это ордер на обыск. Я просто не хотел пугать его.

– Джон! – Лесли с крайне встревоженным видом бросилась навстречу входящему в отдел Джону и столкнулась с ним возле информационного бюро.

Он покачал головой.

– Мэтьюс не собирается ничего выдавать без судебного постановления...

– Слэйтер намерен выступить с публичным сообщением! Резкая перемена темы привела Джона в замешательство.

– Что?

Лесли двинулась обратно в отдел, и Джон пошел следом, слушая ее.

– Сегодня утром Тина частным образом получила информацию и поручила Мэриан Гиббоне сделать репортаж.

Он намерен публично сообщить об аборте Хиллари.

Это становилось интересным!

– Неужели?

Они быстро прошли к мониторам, расположенным в углу отдела. Один показывал текущие телепередачи – «мыльную оперу», шедшую по телевидению в данный момент; второй давал изображение отдела новостей и сейчас был выключен; а третий передавал все прямые репортажи с места действия. На последнем Джон и Лесли увидели просторный зал заседаний с голубой трибуной. Крупная женщина в голубом платье представляла друг другу людей, занималась последними приготовлениями к началу мероприятия.

– Это Лига американских женщин, – пояснила Лесли. – Они поддерживают Слэйтера, и он сейчас будет выступать с речью.

Джон заметил знакомые лица за столом по обе стороны от трибуны.

– Гретхен Рафферти... Фанни Вулф!

– Кажется, Кэндис Делано тоже там, на другом конце стола.

Джон посмотрел на Лесли.

– Значит, все они заодно в этом деле.

– Конечно, заодно. Они нас опередили.

– И Тина получила предупреждение, конечно же!

– Если ты называешь это предупреждением. Возможно, она является одним из организаторов. Она послала Мэриан Гиббоне освещать это событие, что говорит о многом. Она распорядилась вести прямую трансляцию в отдел, чтобы самой прослушать всю речь. Они с Рашем сейчас в аппаратной.

Лесли прошептала, не сводя глаз с экрана: – Что же нам теперь делать?

– Слушать... очень внимательно.

Главный организатор предвыборной кампании губернатора Вилма Бентхофф – в черном платье с блестками, с распущенными по плечам волнистыми волосами произнесла вступительное слово:

– Леди... и вы, мужчины, тоже... давайте попросим взойти на эту трибуну Строителя Будущего – губернатора Хирама Слэйтера!

Оглушительные аплодисменты. Камера следит за Слэйтером, который встает из-за стола и направляется к трибуне с текстом речи в руке.

Джон бросился к столу за блокнотом и вернулся обратно как раз к началу речи.

– Дорогие сограждане! – заговорил Слэйтер, – И сегодня я делаю особый упор на слове «сограждане», ибо последнее относится ко всем – к представителям всех рас, вероисповеданий, слоев общества, ко всем мужчинам и женщинам – и заключенный в нем смысл во многом определяет дух всей моей избирательной кампании... – Далее он принялся в очередной раз излагать свою политическую платформу и идеалы, в то время как аудитория не скупилась на аплодисменты.

Лесли сменила Джона и стала слушать и быстро записывать, пока Джон вернулся к своему столу и начал редактировать сценарий пятичасового выпуска. Потом Джон стоял и слушал, а Лесли вернулась на свое рабочее место, чтобы закончить свое утреннее задание. Это было лучше, чем просто стоять там и пялиться на экран.

Щелк! Щелк! Щелк! Джон щелкал пальцами, подзывая ее. Выскакивая из-за стола, Лесли случайно зацепила ногой мусорную корзину и послала ее в проход между столами, где та мгновенно привлекла к себе внимание других сотрудников.

– Эй, в чем дело? – спросил кто-то.

Лесли и Джон напряженно ловили каждое слово губернатора, и теперь прочие сотрудники отдела, движимые любопытством, начали стягиваться к монитору.

– ...Неотъемлемое, неприкосновенное право женщины на свободный выбор... высокопарно провозгласил губернатор. – Я ни разу не скомпрометировал этот идеал и всегда знал – ибо этому мы с вами вместе учились снова и снова, – что подобная свобода дается дорогой ценой и что неусыпная бдительность есть только часть этой цены. Когда армия марширует навстречу победе, каждый солдат в строю знает, что он – или она – может не вернуться из боя и что, возможно, ему – или ей – придется принести в жертву свою жизнь, открывая тем самым свободный путь для идущих следом. И потому не со стыдом, но с гордостью – и с надеждой воодушевить ваши сердца – я поведаю вам о том, как борьба за легальные аборты задела мой собственный дом, мою собственную семью.

Здесь оператор дал в кадр семью губернатора: жену Эшли, дочь Хэйли и сына Хайятта, которые все пришли публично поддержать его.