НОЧНОЙ ПИЛИГРИМ Весь преданный жару тоски ненасытной, Плетусь я по звездам, ночной пилигрим, Приемля их холод душой беззащитной, Взывая к их пламени сердцем нагим. Мерцает их слава, то кротче, то строже, Великая полночь их сменой полна, Но сердце, как тайна, все то же, все то же, И боль кочевая все также одна. Лишь вижу: напрасна молитва в пустыне, Что с бледною дрожью слагают уста, И горек мой посох — доныне, отныне — Где выкован череп под знаком креста! Лишь знаю, что в мире — две разных ступени: Средь высей зацветший покой И в дольней дороге от тени до тени — Заблудший в смятении разум людской! ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ
Скользнул закат по высям отдаленным, И вновь шепчу я сердцу моему: Познав весь свет, равно неутоленным, Падешь во тьму… На всех стеблях, чья стройность длится хрупко, Зажжется свет, затмится и пройдет… И лишь полынь — на дне живого кубка, Где будто был налитый на пир мед… В миг пламени веков седая Пряха Роняет прах, и меркнет вдруг игра, И каждый раз для холода и страха Влачусь я от костра… Смыкает день стоогненные сроки В полях земли — лишь в небе облака Цветут, горят… Но искры их далеки! И дрожь близка… ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ Полдневный лен и розы отцвели… В последний раз, чуть зыбля свет в пыли, День шелестом касается земли… И где сливалась ткань земного сна Из зыбкого цветного волокна, Немая даль немых теней полна… И где пылал о разном миг и миг, Весь призрак яви, как единый лик, У звездного порога вдруг возник… Мир пестроты, свершившей свой завет, Облекся в прах без знаков и примет, И на земле у сердца крова нет… В твой звездный храм приотворялась дверь, И ты, душа, раскрытая теперь, Всю нищету отдельности измерь! «Как срок дан искре, срок — волне…» Как срок дан искре, срок — волне, Так сердце мечется во мне… Вот, алчное, в твоей тени Зажглись нежданные огни! Их трепет праздный, но живой Своим забвением удвой… Tвой жребий вплел в их знойный миг Пыланье всех надежд твоих… Умей беречь, умей продлить Из молний сотканную нить… Их цвет пустой возьми в свой путь, Скитанью преданная грудь,— Их цвет, что цвел лишь раз вблизи, Сквозь слезы в далях отрази,— И всю их пламенную ложь, Тоскуя, в памяти умножь! «В тревогах жизни, в час непрочный…» В тревогах жизни, в час непрочный, Свой жар лишь вешним снам предав, Молись, душа, тропе восточной И шелесту росистых трав… Дышать тревогой переменной Всему, что в яви, суждено, И все, что было — колос тленный, Отдавший Пахарю зерно… И Суд веков замыслил строго, Чтоб был лишь мигом беглый миг, Чтоб билось сердце у порога Свершений и надежд своих… Но Зодчий дней, в любви суровой, Торопит каждый взмах крыла, Чтоб мука смерти жизнью новой И новой юностью была… И вечно-вечно свет поющий Венчает тьму приявиших прах — Молись, душа, заре грядущей, Забрезжившей в твоих слезах… НАПУТСТВИЕ В глухом кругу пустынных дней Будь тверд, будь скор, Ведь много трудных ступеней К вершинам гор… В забвенных вихрях полноты Замедли шаг, У их смолкающей черты Ты будешь наг… И, исчерпав их хмель и шум, В закатный миг Ты не узнаешь гордых дум, Ни снов своих… И пусть прекрасен вешний луг Росой цветов, Их стройность древний грузный плуг Измять готов… И вдруг поникнет смертный сев, Что цвел, как кровь, И ты, светло на мир прозрев, Ослепнешь вновь… Где было пламя, тень падет Вблизи, вдали, И горько в грудь твою войдет Вся скорбь земли. |
