– Как скажешь, дорогой, здесь ты хозяин, а мы твои гости, – сразу согласился Тихий. – Скажешь уехать – за час соберемся и уедем. И все, что привезли, оставим. Позволишь пожить – поживем.

– Ну, я так думаю. Две картины али иконки в обмен на спутниковый телефон – это не много. Только ведь я таежный человек. Свободный. Дед мой был охотником, отец был охотником, и я охотником буду, пока не помру. Я привык здесь, в лесу, делать что хочу и когда хочу… Так что если зачастишь, Олег Степаныч, да начнешь просьбами досаждать, то даров твоих мне не надо. Вот такой мой будет ответ.

– Ты отличный мужик, Прохор Федорович, – сдержанно проговорил Тихий, внутренне ликуя. – И ты правильно меня понял. Считай, договорились. Телефон – в обмен на две картины в год. По рукам?

– По рукам! – с достоинством бросил Варежкин и покачал головой. – Надо же! Отсюда, без проводов, и со всем миром можно говорить!.. Чудны дела твои, Господи. Да и человеческие, видно, не шибко отстают. Додумались же, япошки головастые!.. Эка!

Старший научный сотрудник одного из оборонных НИИ Вячеслав Шутов сегодня возвращался с работы домой в отличном настроении – задерживаемую три месяца подряд зарплату наконец-то выдали. Было чем порадовать жену, которая каждый вечер привычно садилась за починку расползающихся от долгой носки колготок и белья и стыдливо отказывалась от всех приглашений подруг зайти вечерком на чаек, ибо с пустыми руками приходить в гости на Руси как-то не принято…

Сегодня все будет иначе! Сегодня он отдаст Наташе сразу семь тысяч рублей – целое состояние! – и она сможет не только поставить на стол праздничный ужин, но и заказать им двоим билеты в театр, хорошо бы во МХАТ, непременно на премьеру! А потом, когда на город опустятся сумерки и за стеной уснет объевшийся сладостей и мороженого Антошка, у них будет ночь любви, такая, какой не бывало уже очень и очень давно. Завтра же, в субботу, они все вместе пойдут в магазин, где Антоха получит вожделенные ролики и корейские «адидасы».

Вышагивая с гордо расправленными плечами по проспекту к станции метро, Вячеслав неожиданно вспомнил крылатую фразу Александра Сергеевича Пушкина: «Я деньги мало люблю, но уважаю в них чувство благопристойной независимости!» Ну разве кто-нибудь когда-нибудь сумел сказать лучше?! Ведь по-настоящему богат не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Сегодня старший научный сотрудник Вячеслав Шутов чувствовал себя самым счастливым и самым богатым. Ведь у него к тридцати трем годам было практически все, что может пожелать скромный интеллигентный мужчина, – любимая жена, очаровательный сынишка, маленькая двухкомнатная квартирка недалеко от центра Москвы и дачный участок в шесть соток с домиком, баней и огородиком. А еще у Вячеслава была любимая работа. Несмотря на регулярные сбои с зарплатой, на катастрофическое падение государственного заказа на разработку новых видов вооружений, заведующий лабораторией, продолжал искать. Продолжал и находил! Потому что по природе своей был творцом и называл себя незаслуженно облаянным горбоносыми и губастыми «демокгатами» красивым и гордым словом – патриот. А что касается тощенькой, нерегулярно выплачиваемой зарплаты… Старший научный сотрудник, как и многие его коллеги, не утратил неистребимой веры в лучшие времена, которые, по закону диалектики, всегда рано или поздно приходят вслед за днями смуты и раздрая. С тем и жил… С тем ложился спать, с тем вставал и с тем снова и снова шел в свою лабораторию, где создавали новейшие марки тонких и прочных пуленепробиваемых стекол, не забывая о средствах их «нейтрализации»…

Вячеслав уже готовился спуститься по уходящим в подземный переход метрополитена ступенькам, как рядом, у бордюра, притормозила серая «Волга» с питерскими номерами. Из открывшейся задней правой дверцы весело, почти по-приятельски окликнули:

– Вячеслав Иваныч! Шутов!

Заведующий лабораторией обернулся и увидел наполовину высунувшегося из салона автомобиля просто одетого молодого мужчину, примерно одного с ним возраста, с ничем не примечательной улыбающейся физиономией.

– Вячеслав Иваныч, будьте добры! – Незнакомец простецки поманил Шутова рукой, предлагая подойти к распахнутой дверце машины.

Не заподозрив никакого подвоха, Вячеслав развернулся и шагнул к «Волге». За тонированными стеклами трудно было разглядеть, есть ли в салоне еще пассажиры.

– Простите… мы разве знакомы? – на всякий случай слегка растянув губы в подобии вежливой полуулыбки, спросил Шутов, внимательно разглядывая позвавшего его мужчину.

– Пока нет, но уверен, нам предстоит долгое и плодотворное знакомство, – витиевато завернул собеседник и, стараясь не слишком высовывать руку из салона урчавшей мотором «Волги», продемонстрировал ученому сначала закрытую, а затем и раскрытую красную книжечку с двуглавым золотым орлом на обложке и приводящей в трепет любого законопослушного гражданина аббревиатурой.

– Федеральная служба безопасности. Старший лейтенант Красовский, – не гася располагающей улыбки, представился незнакомец. – Садитесь, пожалуйста, в машину. И без глупостей. Вы же взрослый человек. Должны понимать. Прошу, не заставляйте нас с коллегами устраивать прямо здесь, посреди улицы, показательное задержание агента иностранной разведки.

– Какого… агента?! Я ничего не понимаю! – оторопело пролепетал Шутов. – Вы меня с кем-то путаете, товарищ… Я сотрудник госуда…

И тут лихорадочно мечущийся по сторонам взгляд Вячеслава Ивановича упал на появившийся в руке старшего лейтенанта ФСБ Красовского черный пистолет. Вороненый ствол недвусмысленно качнулся в сторону заднего сиденья «Волги». Глаза службиста слегка прищурились.

– Не дурите, Шутов. В машину, быс-стро!..

Понуро опустив голову, старший научный сотрудник подошел к автомобилю, наклонился, и тут же сильные руки рывком втянули его в салон, усадили на сиденье. Хлопнула дверь. Взревел форсированный мотор. «Волга», моргнув левым указателем поворота, рванула с места и помчалась по оживленному вечернему проспекту.

Шутов подавленно молчал, боясь пошевелить даже мизинцем. Кроме него, старлея и водителя, в машине находился еще один мужчина. Он сидел спереди и старательно изображал из себя глухонемого.

– Извините за некоторую грубость, Вячеслав Иванович, но обстоятельства вынуждают нас действовать в режиме жестких временных рамок, – наконец заговорил Красовский, когда машина свернула на узкую, не такую шумную, как проспект, улицу и несколько сбавила ход. – Разумеется, никто вас ни в чем не подозревает. Так что расслабьтесь.

– Черт знает что! – слегка оттаяв, возмутился Шутов. – К чему тогда весь этот спектакль?

– К тому, что у нас не было даже одной лишней минуты. Мы не могли подробно излагать вам суть дела, прежде чем вы сядете в машину, – сухо объяснил старший лейтенант. – Через восемь часов, никак не позже, мы должны быть в Санкт-Петербурге.

– Мы?! – удивленно вскинул брови ученый. – Ничего не понимаю!.. Почему я должен ехать с вами?

– Тише, родной, не надо так орать, – неожиданно подал голос «глухонемой» с переднего сиденья. – В ушах звенит… Сейчас тебе все детально объяснят.

– Мы что, уже на ты?! – попытался возмутиться старший научный сотрудник, но тут на плечо ему легла показавшаяся необыкновенно тяжелой ладонь Красовского, что вкупе с явно предостерегающей мимикой старшего лейтенанта заставило Вячеслава Ивановича заткнуться и поубавить пыл. Шутов наконец-то осознал, что рядом с ним – профессионалы из могущественной спецслужбы. И у них есть срочное дело к нему, сотруднику засекреченного НИИ.

О том, что все они – боевики Бульдога, получившие соответствующие инструкции, заведующий лабораторией и помыслить не мог.

– Ладно… – вздохнул Вячеслав, поудобнее устраиваясь на сиденье. – Для какой цели я вам понадобился и зачем нам так срочно нужно прибыть в Питер? – уже почти спокойно спросил он, глядя на неспешно прикуривавшего сигарету Красовского.